Руслан Ходяков - Лунный плантатор
Родик играл с людьми как задиристый котенок играет с клубком шерсти. Сам процесс дерганья за ниточки доставлял ему удовольствие!
Люди в сути своей разные, непохожие друг на друга как разноцветные клубки ниток в плетеной корзинке у вязальщицы Жизни, которая вяжет из них огромный шерстяной полог судьбы, вплетая жизнь одного человека в жизнь другого с помощью изнаночных и лицевых петель.
Клубки разные, но ниточки-то одинаковые! Одни и те же страстишки управляют людьми! Нужно только выбрать нужную нить и набросить ее на крючок. А дальше вяжи — не хочу, хоть веревки вей из человека. И очень даже просто.
Вот живет себе человек и ничем его вроде бы не проймешь. Все у него есть. И жена красавица. И два джипа в гараже. И бронированная дверь шестикомнатной квартиры… Живет себе человек, но нерадостно ему живется. Как раз потому, что все у него есть. Как поется в одной старой одесской песне:
Меня вы спросите: «Имею ли я счастье?»
И я отвечу вам, что — да. Так нет.
Не хватает ему чего-то. Скукой лютою оборачивается для него жизнь. Тоска его пробирает до самых печенок.
Работа его не веселит. Деньги его не веселят. Женщины его не веселят. Клоуны в цирке его и те веселить отказываются, потому, что ему все равно не смешно.
И идет он по жизни с угрюмой физиономией. И в душе у него обида и разочарование.
А бывает наоборот, но так же. Нету у человека ничего. Точнее есть, но мало.
Комната в коммуналке. Жена — толстуха. Дети — двоечники и пустой холодильник. И жизнь его, тоже, естественно, не веселит.
Работа его не веселит, потому, что это не работа а оплачиваемое хобби. Деньги не веселят, потому что их нет. Женщины не веселят, потому, что кому он нужен в своей пыжиковой шапке. Клоуны в цирке и те веселить отказываются, потому, что ему не до смеха.
И идет он по жизни с угрюмой физиономией. И в душе у него обида и разочарование.
— Ибо задолбало, — говорит и тот и другой.
И хоть задолбало их по разному, но не хватает им одного — ощущения собственной значимости. Нужно им обоим нечто такое, что было бы выше их собственной жизни. Нужно им прикосновение к звездам, или, на худой конец, к лунной поверхности.
И не счесть числа таким людям.
Именно на этих овечек, заплутавших по жизни и рассчитывал Родион, начиная свою лунную аферу.
Он не собирался отнимать у людей деньги, он собирался сделать людей счастливыми, или, хотя бы, дать им иллюзию счастья в обмен на небольшое вознаграждение.
В сердце Родика было достаточно благородства.
Разве не благородная мысль — поделить небо на части и раздать его людям?
Луна. Миллионы лет человечество смотрело в небо на бледный диск ночного светила, наслаждаясь его серебряным светом, без всякого на то права.
И вот появляется человек которому принадлежит этакое богатство.
Но он не таит его. Не смотрит на Луну украдкой, так, что бы никто не заметил, наслаждаясь своей собственностью и теша собственное самолюбие. Не торгует этим правом из-под полы, для особ избранных и привилегированных.
Он говорит всему человечеству:
— Возьмите! Возьмите себе часть Луны и будьте счастливы! Возьмите просто так, почти задаром, за гроши, за копейки! За сумму покрывающую только накладные расходы! Возьмите Луну — она теперь ваша! Любите ее! Наслаждайтесь ей! Наслаждайтесь ее блеском! Ведь Луна светит отраженным светом солнца, но теперь солнечный свет отражается от кусочка Луны, который принадлежит только вам. Разве это не прекрасно?
Глава двадцатая
В которой Родион и Ната едят лунный торт, Родик демонстрирует совершенство мужской логики, а Натка, почему-то выступает в качестве его оппонента
— Разве это не прекрасно? — Родион стоял перед Натой Дуренбаум подняв руки к небесам, как пастор взывающий с алтаря к божественному провидению.
— Прекрасно, прекрасно… Успокойся, — сказала Ната.
Она сидела в кресле напротив Родиона, поджав под себя ноги и кутаясь в легкую ангорскую шаль. В руках у нее была кружка горячего чая а на журнальном столике перед креслом, на вращающемся блюде пестрел кремовыми розочками надрезанный ровными долями бисквитный торт. Треть его уже была уничтожена и поэтому торт походил на ущербную Луну.
По предложению Наты Родион расквартировался на время в квартире подруги переводчицы, которая должна была вернутся из германии аж через полторы недели.
И вот Ната приехала к Родику в «гости», с очаровательным тортиком как и полагается приезжать гостям.
Как-то так получилось, что девушка оказалась поверенной во все дела Родика и ей это нравилось. Она чувствовала себя частью какого-то заговора.
— Мы с тобой как Бони и Клайд! — сказала она Родику как-то. — Пока мы вместе — у нас все получится.
Родиону это сравнение не очень-то нравилось, поскольку он, в пику голливудским грабителям банков, считал себя честным экспроприатором. Но Родик мирился с такой вольностью в оценке их отношений, тем более, что Ната действительно оказывала ему неоценимую помощь. Начиная с того, что девушка просто подарила ему очередную гениальную идею и заканчивая тем, что Родик усиленно эксплуатировал Наткиных знакомых.
Что ж. Как известно «женщина — друг человека». Все великие мужские свершения произошли с подачи женщин. Сопротивляться этому факту бессмысленно, да и незачем. Хотя бы потому, что мужчин, которые покоряют горные вершины, совершают вооруженные перевороты, опускаются в кратеры вулканов, летают в космос, прыгают в высоту с шестом и в длину с разбегу — рожают те самые женщины, роль которых мы тут принижать никак не собираемся.
Тем временем Родион продолжал метать искры и излучать молнии:
— Разве это не здорово дать людям возможность прикоснутся к небу. К черту небо! К космосу! К тому, что раньше казалось им таким далеким и недоступным! Разве не стоит это нескольких легких мистификаций, которые помогут мне сделать людей счастливее?
— Иными словами, — сказала Ната. — В борьбе за достижение великой цели все средства хороши? — она хитро посмотрела на Родиона и ее чудные серые глазки блеснули из-под очечков. — Почему бы тебе просто было не обокрасть Вовчика пока он дрых после грандиозной попойки? Наверняка тот замечательный старинный документ за которым вы, месье Даритель Лун, развернули охоту был спрятан не слишком далеко.
— Кража? — Родион снисходительно посмотрел на девушку. — Барышня, — осуждающе произнес он. — Барышня, это не наш метод!
— Ну почему? — спросила Ната.
— Потому, что это не мой класс! Украсть сможет любой карманный воришка с Московского вокзала. Я никогда ничего не ворую. Я беру только то, что мне дают. Кража — это банально, скучно и не интересно, — Родион поморщился. — Какое удовольствие можно получить роясь в комодах и ящиках письменного стола. Никакого! А вот когда человек, сам, своим золотым ключиком отпирает заветную дверцу занавешенную пыльным холстом с изображением очага, открывает и протягивает тебе бумагу стоимостью миллион долларов, — Родик зажмурился от удовольствия. — Только тогда настоящий взломщик испытывает истинный триумф. Триумф ловкости ума над ловкостью рук!
— Тортик хотите, месье Буратино? — игриво спросила Ната.
— Не-а, — Родик покачал головой и опустился в пухлое кресло напротив девушки.
— А зря, — Ната поддела кусочек «Луны» серебряной лопаткой для десерта и переложила на свое блюдце. — Вкусный тортик, — сказал она облизывая лопатку измазанную кремом.
— Верю, — согласился Родик, задумчиво глядя на все убывающую «Луну» из бисквита. — Но чего-то уже не хочется.
— Странно, — сказала Ната.
— Просто наелся, — пожал плечами Родион. — Спасибо, очень вкусный торт… А чего тут странного?
— Да не то странно, что ты наелся, — сказала Ната. — И слава Богу. Мне больше достанется… А то странно, что; с одной стороны ты отказываешься воровать и говоришь, что это низкий класс; с другой стороны ты готов пойти на обычный подлог и всучить Вовчику подделку вместо оригинала. Вот, что странно! — она отпила чаю из кружки. — Нет?
— Нет, — Родион покачал головой. — Ошибаешься. Это не подлог. Это взаимовыгодный обмен.
— Ха-ха-ха! Три раза, — театрально рассмеялась Ната. — Взаимовыгодный обмен для тебя. А для него — подлог!
— Ничего подобного, — возразил Родик. — Для него это тоже выгодно. Самолюбие твоего Вовчика теперь раздуется до размеров галактики. Вот уж он потешит его вволю, пеняя человечеству на то, что оно, де, греется в лучах его солнца. И благодаря его солнцу его друзья-братки могут на Канарах или, там, каких-нибудь Сейшелах принимать солнечные ванны, превращаясь из болванчиков розовых в болванчиков бронзовых. Твоему «луноходу» это очень выгодно. Солнце — это тебе не Луна какая-нибудь которую только ночью и видно, по большей части кусками, — Родик снова посмотрел на расчлененный на доли торт. — Да и то не всегда, — добавил он.
