Сельма Эйчлер - Убийства – помеха любви
Я позвонила в швейцарскую того дома, где обитала Луиза Константин. Некто по имени Артур сообщил мне, что Энгельгард, как обычно, заступит в одиннадцать вечера на ночную смену. По крайней мере, неведомый Артур так полагает.
Было лишь начало седьмого, до встречи с Энгельгардом оставалось пять часов. Я поймала такси и покатила домой. Пора было пополнить запасы провианта. Вооружившись сумкой-тележкой и парой объемистых пакетов, я отправилась меж прилавков за средствами, необходимыми для человеческого существования: яйцами, молоком, соком, кофе, газировкой, рыбой, морожеными курами, тремя сортами сыра, двумя видами макарон, всякой всячиной для салата, мясным фаршем, замороженной пиццей и ореховыми леденцами… Уф-ф…
Не успела я закончить разгружать тележку, как заявилась моя соседка Харриет – с просьбой одолжить немного крахмала. В итоге Харриет проторчала у меня час, прожужжав все уши об успехах своего чада в колледже. Потом она сбегала через коридор и принесла недавние снимки, призванные подтвердить, каким красавчиком стал с прошлого лета ее сыночек. Когда еще через час этой пытке пришел конец, я решила, что мой долг – подумать о собственном желудке, истомившемся за время визита словоохотливой наседки. Правда, стряпать я уже была не в настроении, а потому спустилась вниз с намерением перекусить в ближайшей кофейне. Я туда частенько наведываюсь, когда лень готовить.
Но по пути к кофейне очень кстати подвернулся уютного вида новый итальянский ресторанчик.
Я заприметила его еще два месяца назад, но только сейчас остановилась почитать меню. Цены оказались весьма и весьма соблазнительными. Я осторожно заглянула внутрь и облизнулась при виде еще более соблазнительных скатертей в клеточку и подсвечников в виде бутылок из-под кьянти. Правда, я упустила из виду, что ресторанчик почти пуст, – должно быть, была слишком голодна. Зато отметила счастливые улыбки, написанные на физиономиях немногочисленных посетителей. Было их всего четыре человека на довольно просторный зал.
Может, они тут веселящего газа подпускают? Этим вопросом я задалась после трапезы. Блюда, в отличие от цен, скатертей и подсвечников, оказались абсолютно не соблазнительными и весьма малоаппетитными.
Отведав заветрившийся салат, резиновую телятину и окаменевший творожный пудинг, я почувствовала, что готова к встрече с мерзким лжецом Энгельгардом.
Одарив меня ледяной улыбкой, этот тип неохотно открыл дверь.
– Здравствуйте, мэм, – заученно произнес он, поднося руку к фуражке. – Хороший день выдался?
Тот, кто придумал дурацкую поговорку, что ранят не слова, а тон, ни черта не смыслит. От слов типа «мэм» у женщины все внутри так и съеживается. Клянусь, не стану сегодня на ночь глядя и близко подходить к зеркалу!
Я выдавила улыбку, которая была не многим теплее оскала Энгельгарда.
– Не знаю, помните ли вы меня…
– Конечно, помню. На прошлой неделе вы задали мне несколько вопросов по поводу миссис Константин. Она ждет вас сегодня?
И Энгельгард собрался было снять трубку внутреннего телефона, но замешкался, видимо вспомнив, что время довольно позднее.
– Нет, не ждет. Я пришла поговорить с вами.
Если эта новость и обеспокоила швейцара, он и глазом не моргнул.
– Чем могу помочь, мэм?
– Почему вы солгали мне в прошлый раз? Насчет того, во сколько миссис Константин и ее дочь Альма вернулись домой двадцать девятого числа, накануне убийства мистера Константина?
– Я не лгал. Так оно все и было. Миссис Константин и юная леди вернулись около полуночи и всю ночь оставались в квартире. Так оно все и было, – повторил Энгельгард, после чего крепко сцепил челюсти и уставился мне прямо в глаза. Надо отдать этому типу должное, он оказался чертовски упрямым и ловким лжецом.
– Не знаю, сколько она вам платит, но…
– Постойте-ка… – оборвал меня Энгельгард. Глаза его так и сверкали, лицо внезапно налилось кровью и приобрело приятный пурпурный оттенок.
– Не знаю, сколько она вам платит, – повторила я безмятежно, – но в любом случае этого недостаточно. Вы в курсе, как карается лжесвидетельство?
– Я ничего такого не делал!
Голос был по-прежнему тверд, но глаза забегали по сторонам. Швейцар открыл дверь пожилой паре и, как только они удалились, продолжил гнуть свое:
– Миссис Константин ничего мне не платила! Я сказал вам истинную правду.
– А у меня есть свидетельства обратного. И это означает, что вам грозят большие неприятности!
– Сколько раз нужно повторять? Я не лгу!
– Более того, вас могут привлечь как соучастника преступления.
– Все было так, как я сказал, – твердил Энгельгард, правда, в голосе его теперь не было прежней уверенности.
Я рылась в памяти, стараясь откопать какую-нибудь юридическую угрозу поужаснее, которая укрепит мои позиции. И после паузы выпалила:
– Когда состоится суд и вас вызовут давать показания, обвинение по меньшей мере в лжесвидетельстве вам обеспечено!
– Господи, – промямлил швейцар, обращаясь скорее к самому себе, – и на кой черт мне это все сдалось? – Он с усилием сглотнул. – Ладно… Возможно, мои слова трудно назвать стопроцентной правдой. А может, и нет. Я не совсем уверен.
– Что-то не пойму, к чему вы клоните.
– Давайте не будем углубляться. Я ведь не хочу потерять работу.
– Давайте. В конце концов, ваши проблемы меня не интересуют, я лишь обязана найти убийцу Нила Константина. И если вы его не убивали, то у вас не будет никаких неприятностей. Во всяком случае, из-за меня.
После долгого и невразумительного предисловия, состоявшего из уверений, что он лишь пытался избежать неприятностей, Энгельгард наконец признался в своей любви к выпивке. Подлый начальник, поведал любитель зеленого змия, растерянно покусывая нижнюю губу, пригрозил его уволить, если он еще раз придет на работу под хмельком. Это произошло несколько месяцев назад, и Энгельгард поклялся, что такого больше не повторится.
– И вот в прошлый вторник миссис Константин спустилась поговорить со мной. Понимаете, у нее был такой ужасный вид… Я сразу понял: что-то стряслось. Ну и спросил: «Что-то случилось, миссис Константин?» А она и говорит, что прошлой ночью убили ее бывшего мужа… И добавила, как хорошо, что именно я тогда дежурил. «Почему это?» – удивился я. Да потому, отвечает, что полиция проверяет алиби у всех подряд, даже у нее. Но у меня-то, мол, память отменная, так что я без труда вспомню, что они с дочкой вернулись аккурат до полуночи и до утра из дома носу не казали.
Мне очень жаль, говорю, но я не помню, чтобы вчера ночью видел ее с дочерью. А миссис Константин продолжает настаивать, что так оно и было. А я все твержу свое: мне очень жаль и все такое. В конце концов миссис Константин разозлилась и заявила: «Наверное, снова напились в стельку, вот память и отшибло». Да еще пригрозила пожаловаться начальству, если у меня память не улучшится.
– Так она вас шантажировала! И вы ей позволили измываться над собой?!
– А что оставалось делать? У меня жена только что родила, и деньги улетают со свистом.
Подумать только, а я еще имела глупость пожалеть эту интриганку!
– Мистер Энгельгард, вам следовало немедленно обо всем рассказать полиции.
– Наверное… Но ведь начальство… Мэм, вы же обещали, что не выдадите меня. К тому же я вовсе не уверен, что дело обстояло не так, как говорит миссис Константин. Признаюсь, в тот вечер я впрямь перед работой малость хлебнул. Всего один-единственный стаканчик, и это случилось впервые бог знает за сколько времени. Правда, стаканчик был приличный… Вот я и сказал себе, что, наверное, отвык от спиртного и отключился… может, и впрямь забыл, что видел миссис Константин с дочкой… Кроме того, они же не из тех, кому укокошить ни в чем не повинного человека – раз плюнуть. Во всяком случае, так мне казалось, вот я и решил оказать им эту небольшую услугу… Послушайте, вы правда даете слово, что никому обо мне не сообщите?
Я снова заверила, что на меня можно положиться, обещала – значит, могила. Однако остальные участницы сговора не обладают неприкосновенностью Энгельгарда.
Глава двадцать вторая
На следующее утро в половине десятого, еще до того, как выхлебать у себя в офисе первую чашку кофе, я позвонила Луизе Константин.
Никто не ответил.
Черт! Мне так не терпелось поговорить с этой очаровательной и правдивой дамой.
Остаток дня я провела, просматривая почту, состоящую в основном из счетов, и перекладывая бумажки на столе. И только в четверг, перехватив гамбургер в ближайшей забегаловке, села в свой «шевроле» и отправилась в Шорт-Хиллс, штат Нью-Джерси.
К дому Бланш Ньюман я подъехала около двух часов дня.
Честно говоря, «дом» – это не то слово. Дворец, особняк, вилла… Огромное трехэтажное белое здание в георгианском стиле стояло посреди гигантской, тщательно ухоженной лужайки. Я сделала круг по усыпанной гравием дорожке и остановилась позади новенького красного «мерседеса». Слева, за деревьями, проглядывали теннисные корты. Интересно, а бассейн здесь тоже есть? Я была уверена, что бассейна не может не быть.
