Люся Лютикова - И будет вам счастье
На секунду мне показалось, что Дашка набросится на меня с кулаками. Однако она взяла себя в руки.
— Возможно, у меня сейчас не лучший период в жизни, — едко начала она, — но совсем недавно я действительно была самой известной писательницей в стране. И меня знала каждая собака. Я очень сильно сомневаюсь, что никому не известной ясновидящей Люсе Лютикой удастся достичь такого результата. Хотя бы когда-нибудь.
Браво! Дашуте палец в рот не клади. Я едва ей не зааплодировала. А она продолжала тем же ледяным тоном:
— Чтобы не возникало дурацких вопросов, я скажу, зачем выдумала про ремонт. Просто мне надо было оказаться рядом с Леонидом Назарьевичем. У нас с ним было общее дело, теперь уже можно признаться, что мы планировали открыть издательство, в котором печатали бы мои романы. Вот этот проект мы с ним и обсуждали.
— Почему бы не сказать бывшему мужу прямо: хочу, мол, пожить у тебя? К чему ложь?
— Все не так просто… — замялась Дарья. — Изольда могла воспринять это неадекватно… Знаешь, женская ревность и подлость… Плюс были другие обстоятельства…
Ага, понятно, и главное обстоятельство состояло в том, что бывший муженек не очень-то горел желанием видеть тебя в своем доме. Вот и пришлось пойти на обман, чтобы иметь возможность каждый день капать ему на мозги: «Дай денег, дай денег!»
— К тому же у меня было мало времени, — добавила писательница. — Надо было успеть обсудить с Леонидом наши дела до тех пор, пока он не уехал на Гоа.
— Лисовик собирался на Гоа? Надолго?
— Навсегда. Ты что-нибудь слышала про дауншифтинг?[8]
— Конечно! А какое отношение он имеет к Лисовику?
— Прямое! Леонид собирался отойти от бизнеса, уехать на Гоа, жить в хижине и плести корзины!
У меня отвисла челюсть:
— Это точно?
— Абсолютно! — радостно сообщила Дашка, наслаждаясь моим замешательством. — Мне по огромному секрету сообщила Татьяна. Она поздравляла меня с прошлым Новым годом и случайно обмолвилась, что наш общий бывший муж решил отойти от дел и отправиться в Индию. Ну я в нее, конечно, вцепилась и вытянула все подробности. Она сразу предупредила: «Лёньчику — ни слова, он держит отъезд в секрете». Помню, Танька еще волновалась, не вредно ли подействует тамошний климат на его сердце.
— А разве у него были проблемы с сердцем?
Дарья фыркнула:
— Мужики вечно прикидываются больными, Леонид не исключение. Чуть что — валился на диван с криком: «Ой, спаси меня, умираю!» А сам здоров как бык.
В моей голове роилась целая куча вопросов, я даже не могла выбрать, с какого начать. Разве что прикинуться дурочкой…
— Ой, как здорово, что вы с Татьяной дружите! И правильно: обе бывшие, чего вам делить?
Дарья собрала свои книги и оглушительно хлопнула стопкой по столу.
— Мы с ней вовсе не дружим, с чего ты взяла?
— Ну как же, поздравляете друг друга с Новым годом…
— Это было всего один раз, я сама удивилась, когда она позвонила.
Люся, мотай на ус!
— Я правильно понимаю, что Лисовик собирался оставить бизнес?
Дарья кивнула.
— А на кого?
— Мне это тоже очень хотелось бы знать! — многозначительно сказала писательница и удалилась с книгами в комнату.
А когда вернулась, это была уже совсем другая женщина. Одного взгляда на ее лицо мне хватило, чтобы понять: откровений больше не будет. Дарья захлопнулась, словно моллюск в раковину. Сославшись на занятость, она едва ли не выпихнула меня из квартиры.
Напоследок я все-таки успела выцарапать номер мобильного телефона Татьяны Муравьевой, а также адрес, по которому находится ее галерея.
Возникла у меня одна гипотеза, но ее необходимо проверить…
Глава 21
Помнится, Ленка Колтунова говорила, что первая жена Лисовика задумала размен квартиры, поэтому, дескать, и вынуждена жить в доме бывшего супруга. Сейчас посмотрим, правда ли это.
Я позвонила Татьяне. После пятого гудка она взяла трубку.
— Слушаю, — осторожно сказала дама.
— Здравствуйте, — бодро зачастила я, — я звоню по поводу обмена. У вас ведь трехкомнатная квартира?
— Да, но… — начала Татьяна.
Я не дала ей договорить:
— Кухня большая? Окна куда выходят — на улицу или во двор? Соседи шумные? Плита газовая или электрическая? Квартира требует ремонта?
Художнице удалось вклиниться в словесный поток:
— Подождите, девушка, вы меня прямо ошеломили. О чем вы? Какой обмен?
— Ну как же, вот у меня объявление с вашим телефоном: «Меняю трехкомнатную квартиру рядом с метро „Сокол“ на две. Хрущевки не предлагать».
— Откуда у вас это объявление?
— Муж дал, сказал, что нашел в газете.
— Это какая-то ошибка, — решительно заявила Татьяна, — я ничего не меняю. Не звоните сюда больше!
Ну вот, что и требовалось доказать. Дамочка наврала про обмен. Несомненно, цель была та же, что и у первой жены, — поселиться в доме Лисовика. Но зачем? Неужели Татьяна замышляла убить олигарха? И с успехом реализовала свой план?
Раскинув мозгами, я пришла к выводу, что эта версия имеет право на существование. Главная улика: Татьяна позвонила Дашке под Новый год. Учитывая, что они вообще не общались, звонок выглядит весьма подозрительно. И что же под большим секретом сообщила первая бывшая жена второй? Что Лисовик собирается оставить бизнес и уехать на Гоа. Другими словами: финансовая кормушка, из которой питалась Дашута, скоро закроется.
Несомненно, алчность Дашки ни для кого не была в семье секретом. Можно было со стопроцентной уверенностью предположить, что она рванет к Лисовику и всеми правдами и неправдами останется в доме, чтобы стеречь добычу. Зачем Татьяне понадобилась такая конкуренция? Ведь у самой художницы наверняка нашлись бы кое-какие пожелания финансового характера к Леониду Назарьевичу. Деньги лишними не бывают, особенно те, которые достаются на халяву! Присутствие рядом хитрой и расчетливой стервы могло здорово помешать в дележке пирога.
Но, очевидно, именно этого Татьяна и добивалась: чтобы Дашка постоянно околачивалась в доме. Ведь в толпе преступнику легче затеряться! Убийство можно свалить на Дашуту, тем более что и мотив, и возможность совершить преступление у нее были.
Решив во всем разобраться, я поехала в художественную галерею «Праздник славян», расположенную в тихом переулке рядом с метро «Фрунзенская». Как зло и коротко сообщила мне Дарья, владельцем галереи являлся Леонид Назарьевич, а его первая супруга служила наемным директором. И эта ситуация ее не устраивала!
Название галереи ввело меня в заблуждение. Я ожидала увидеть здесь творения в псевдорусском духе: матрешек, гжель, картины а-ля «Иван Царевич на Сером Волке» Виктора Васнецова… Однако в «Празднике славян» были представлены авангардные работы. Угрожающая инсталляция из пивных банок, загадочная скульптура из переплетенных фигур (предположительно мужских), фарфоровые тарелки в форме «звездочек» октябрят, только вместо курчавой головки Володи Ульянова в центре красуется физиономия Адольфа Гитлера…
Увидела я и полотна Татьяны Муравьевой. Мои впечатления: нечто невнятное, но с претензией на гениальность. Один холст художница испещрила цветными линиями. Очевидно, работала она над картиной после хорошей попойки, потому что линии были проведены дрожащей кистью. Название творения — «Пророки в Отечестве». Надо ли говорить, что ни пророков, ни Отечества в явном виде не наблюдалось.
На другом холсте словно курицы потоптались. Название гласило, что перед зрителем картина «Радость манящая». Ничего радостного я не заметила, хотя, возможно, птицы повеселились от души. Рядом с картиной висел ценник, я пересчитала нули, и у меня глаза на лоб полезли: почти четыре тысячи евро! Теперь ясно, что за радость имеется в виду: только хронический идиот с улыбкой от уха до уха может позариться на такое убожество!
Не знаю, может быть, кому-нибудь подобные творения кажутся гениальными, и он готов выложить за них уйму денег. Но, на мой взгляд, это самая что ни на есть профанация искусства. У меня есть четкий критерий того, как отличить шедевр от халтуры. Надо задать себе вопрос: «Смогу ли я сделать то же самое?» Свалить пивные банки в одну кучу — для этого много ума не надо. А ты попробуй, сотвори нечто такое, от чего у меня дыхание перехватит, сердце заколотится и давление подскочит к 200/140 мм. рт. ст. Слабо?
Посетителей в галерее было не густо. Кроме меня по залу слонялся огромный негр в мятой футболке и шортах. Он периодически останавливался около какой-нибудь композиции и цокал языком. При этом невозможно было понять, нравится ему работа или таким образом он выражает свое недовольство.
Администратор зала, молоденькая девчонка с пирсингом в носу, трепалась по телефону и не обращала на нас никого внимания:
