Дарья Донцова - Камин для Снегурочки
– Спасибо, – буркнул Костя, – мы не из голодного края прибыли!
– Ваше дело, конечно, Ника, – с достоинством ответила Наталья Ивановна, – я с детьми хозяина спорить не имею права, но эти, с позволения сказать, актеры такие кадры! Им только позволь – все для приличных людей приготовленное сожрут, а что не смогут, с собой прихватят!
– Нам бы в туалет пройти, – перебил прислугу Костик, – а потом переодеться надо.
– Сюда, сюда, – засуетилась Ника, – по коридорчику, там санузел для обслуги, смотрите, с нашим туалетом для гостей не перепутайте. Наемные работники пользуются тем, что за зеленой дверью, а остальные ходят вон туда, за желтую!
Я прикусила нижнюю губу, чтобы не рассмеяться ненароком. Милая Ника, не пожалевшая для людей третьего сорта, лабухов,[3] вкусных пирожных, не собиралась пускать нас в ванную, предназначенную для «чистых» посетителей.
– Хватит тут базлать, – взвился Свин, – ставьте аппаратуру, переодевайтесь – и вперед.
Целый час Рита просидела на банкетке в огромном зале, ожидая публику. В конце концов Свин не вытерпел и ушел на кухню, откуда незамедлительно послышался его громкий голос:
– И долго нам париться?
– Вам платят за час, – спокойно возразила все та же Наталья Ивановна.
– Надоело сидеть без дела!
– И что? Деньги же все равно идут, ждите. Сейчас люди отужинают и явятся.
Красный от злости Свин вернулся в каминную, огляделся по сторонам и налетел на меня.
– Ишь, расселась! А ну принеси нам кофе!
Я порысила на кухню и осторожно спросила у Натальи Ивановны:
– Извините, пожалуйста, можно кипяточку?
– Зачем? – перекосилась прислуга.
– Музыканты кофе хотят, – зачастила я, – вы не волнуйтесь, у нас все с собой, баночка растворимого напитка, сахар, одноразовые стаканчики, а вот горячей воды нет.
Наталья Ивановна указала на симпатичный ярко-оранжевый чайник.
– Умеете таким пользоваться?
– Да, да, спасибо, – закивала я, – вы очень любезны.
Домработница, не моргая, смотрела, как я, вымыв руки, раскладываю кофе по стаканчикам.
– Поднос возьми, – буркнула она, – ловчее донесешь. Вон тот, пластиковый.
Я взяла ярко-розовый поднос и спросила:
– Можно прихватить пару бумажных салфеток?
– Зачем?
– Настелю на подносик, чтобы не испачкать, вдруг кофе расплескается!
– Ну бери, – уже не таким ледяным тоном процедила Наталья.
Я напоила музыкантов, потом сложила использованную посуду в мешок, вернулась на кухню, вымыла поднос и спросила:
– А где у вас контейнер для мусора?
– Сюда сунь, под мойку. – Давайте вынесу, с какой стати вам за нами убирать.
– Оставь, по участку ходить нельзя, – протянула прислуга, – там ландшафтный дизайн, редкие растения.
Я вернулась в каминную, и тут двери, ведущие в глубь особняка, распахнулись и появилась публика: три дамы, сверкающие бриллиантами, и пятеро мужчин в безукоризненных вечерних костюмах. Женщины походили друг на друга, словно яйца от одной курицы: молодые, длинноволосые блондинки с хорошенькими мордочками глупых зайчиков. Им всем вместе, наверное, не было и шестидесяти лет. Мужчины тоже смотрелись как близнецы: полные, лысоватые, пожилые бизнесмены, мало похожие на Аполлонов и Адонисов.
– Сюрпри-из, – прочирикала самая высокая из нимф и, не удержавшись на каблуках, шлепнулась в одно из бесчисленных кресел с золочеными ножками. Мне стало понятно, что девица основательно пьяна.
– Эт-та чего будет? – спросил один из мужиков.
– Садись, Вова, – велел самый толстый, – концерт слушать станем.
– А… а, хорошо, – буркнул Вова, – клево ты, Аркашка придумал.
Компания уселась, Аркадий хлопнул в ладоши:
– Заводи, ребята.
Музыканты вцепились в инструменты, из динамиков полились звуки, Рита стала приплясывать и разевать рот.
– Вау, тащусь прямо, – завизжала одна из девок. – Начинай, девчонки!
Блондинки, все как одна хорошо поддатые, начали трясти кудрявыми головами и сучить ножками в эксклюзивной обувке. Подняться из кресел и пуститься в пляс девушкам не позволял алкоголь.
Мужики, уронив подбородки на грудь, дружно засопели, музыкальный час навеял на них сон.
– Папочка, – пришла в негодование одна из девушек и пнула Вову, – хватит дрыхнуть, зажигать надо!
Вова с трудом разомкнул веки.
– А? Что? Где?
– Давай плясать! – не унималась блондинка.
– Сейчас, киска, – попытался успокоить ажиотированную супругу муж, – минуточку, только отдохну немного.
– Нет, сию секунду хочу! – заорала капризная женушка.
И тут музыка стихла.
– Слышь, пацаны, – зевая, спросил Вова, – а вы медленное можете? Душевное, спокойное, не трень-брень, скок-поскок, а мелодичное?
– Что вы имеете в виду, – ядовито поинтересовался Костя, – Моцарта? Шопена? Шуберта? А может, фуги Баха?
– Не, – миролюбиво ответил хозяин дома, – ну вот так… э… как оно там… «Ямщик, не гони лошадей…».
Костик тихо тронул струны гитары.
– Отстой, – замотала головой киска.
– «Мне некуда больше торопиться…» – добавил Аркадий.
Костя накрыл струны ладонью.
– Нет, такое не знаем, про «торопиться».
– Эх, жаль, – расстроился Аркадий, не поняв издевки музыканта, – тогда про поезд…
– Какую? – тихо спросила Рита.
– Ну, где поезд… поезд… не понимаешь, что ли?
– «Опять от меня сбежала последняя электричка», – запел Ваня.
– Нет!
– «Поезд меня уносит, поезд меня уносит вдаль»…
– Нет!!
– Слышь, Вань, – хихикнул Костик, – тут контингент другой. Небось вот эту желают… «По тундре, по широкой дороге, где мчится поезд Воркута – Ленинград…»
– Душевная песенка, – одобрил хозяин, – прям цепляет, но я не ее хочу.
– «Постой, паровоз, не стучите колеса, – внезапно пропела я, – кондуктор, нажми на тормоза…»
– Замолчи, – топнул Вова, – терпеть ее не могу.
– Ну, поезд, поезд, – бубнил Аркадий. – Поет песню такой пацан, он, вообще-то, сам, похоже, с зоны, его там унижали, под шконки пинали, а потом он заавторитетился, и с ним даже собаки здороваться начали!
– Это кто ж такой? – растерялся Свин.
– Кит Ларусев? – предположил Ваня.
– Не, – быстро ответил Аркадий, – зеленый такой, с ушами… ну… ну… поезд!
Глаза Костика медленно расширились.
– Знаю, – подскочил он, – вот! «Теперь я Чебурашка, мне каждая дворняжка при встрече смело лапу подает!»
– Уже ближе, – кивнул хозяин, – только там про вагон.
– «Медленно минуты улетают вдаль», – запела Рита, – ну и так далее, там еще дальше есть… «катится, катится голубой вагон».
– Во, – шлепнул себя по коленям Аркадий, – она! Дальше про эскимо и день рождения!
– «Прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете», – мигом сориентировался Ваня, – только это же разные песни.
– А вы их как одну спойте, – подмигнул Аркадий, – для моей любимой жены Аллочки, именинницы.
– Да, – икнула самая блондинистая блондинка, – хочу.
Рита растерянно глянула на Костика.
– Вообще-то, я слов не знаю, только обрывки.
– Ерунда, – тихо ответил гитарист, – начали.
Рита взяла микрофон и чистым, сочно окрашенным голосом завела:
– Теперь я Чебурашка, ла-ла-ла, слов не знаю, день рождения раз в году, голубой ваго-он! Катится, катится голубой вагон…
Блондинки завизжали, Наталья Ивановна, стоявшая в проеме двери, ведущей в кухню, усмехнулась, мужики начали дружно сопеть. Вдруг откуда-то сбоку понесся чистый голосок, настоящее сопрано. Неизвестная певица, нисколько не фальшивя, выводила в унисон с Ритой.
– А-а-а-а…
Я оглянулась по сторонам. Кто же это, интересно, поет? Блондинки едят пирожные, согласитесь, с набитым ртом трудно издавать даже обычные звуки, а мужчины мирно спят.
– А-а-а-а, – подпевала неизвестная личность, причем делала она это мастерски.
Чуть подучить девушку – и из нее определенно выйдет звезда, на нашей современной эстраде такой чистый голос редкость. Вон куда забралась, легко берет «верх». Свин повертел головой в разные стороны, потом глянул на меня. В его глазах застыло явное удивление. Я развела руками и показала пальцем на свой закрытый рот.
– А-а-а-а…
Музыканты тоже начали оглядываться, Рита взяла ниже, голос опустился тоже, певица «поднялась», незнакомка вторила ей.
В полном изумлении я обвела взором огромный каминный зал, ей-богу, его акустике может позавидовать Кремлевский дворец съездов, и вдруг обнаружила, кто обладает певческим талантом.
На небольшом бархатном диванчике восседала собачка, маленькая, рыженькая, лопоухая, с острой мордочкой. Ей глаза были полузакрыты, нос высоко поднят, а из горла лились просто волшебные звуки.
– А-а-а-а…
Рита тоже приметила «коллегу», в ту же секунду она осеклась, Костик перестал нащипывать гитару, Ваня захихикал.
– Давай еще, – открыл один глаз Аркадий, – мне нравится!
