Анна Ольховская - Ухожу в монастырь!
– Да.
– Но ведь ребенок погиб, разбился вместе с фон Клотцем!
– Нет. Я спас его.
– И почему не отдал матери?
– Чтобы вы ничего не знали.
– А чего мы не должны знать?
Кай совершенно обезумел, пытаясь заткнуть рот этому придурку, он снова и снова атаковал ледяную толщу своей тюрьмы, но все было бесполезно – тело продолжало болтать, подписывая приговор Помпошке…
Господи, что мне делать?!! Помоги мне, пожалуйста! Убей меня!!!
Но он все еще жил. И уже открыл рот, чтобы пояснить, зачем он прятал сына, как вдруг окружавший его лед с грохотом лопнул, разлетевшись на мелкие осколки.
И кто-то четко произнес у него в голове:
– Дальше – сам!
Глава 25
Ему показалось, что голос был каким-то странным, детским, что ли. Но размышлять и разбираться, откуда пришла помощь, сейчас некогда, смертельный поединок продолжался…
Первым, почти инстинктивным желанием Кая было раздавить, растоптать ядовитую гадину, как и у любого человека, встретившего на своем пути гюрзу. Или скорпиона. Или любую другую несущую смерть тварь.
Особенно если эта тварь угрожает не только тебе, но и самому дорогому на свете существу – твоему ребенку.
И Кай, зарычав от ярости, ударил сидевшую в кресле змею всей своей ментальной мощью, размазывая ее черный разум в мерзкую слизь.
Не размазал. Не ударил. И даже не зарычал. Потому что за мгновение до рыка понял, что бить нечем. Все его силы, все способности продолжали валяться в блаженной отключке, абсолютно не реагируя на приказы разума.
Тело – да, оно снова было его, стыдливо – прости, хозяин, не виноватое я, это все она! – послушное. Оно страстно желало реабилитироваться, исправить недавний конфуз и рвалось в бой.
Давай, хозяин, бросимся сейчас на эту гадину, она не ожидает атаки, у нас получится! Мы ее скрутим, потом вколем ее же «сыворотку правды» и узнаем все подробности заговора.
Ага, не стоит недооценивать противника. Крошка Бру уже доказала, на что способна. И сопротивляться она будет отчаянно, так что стопроцентной гарантии успешной атаки нет. А вот процент вероятности повторного укола довольно велик, и неизвестно, придет ли снова помощь.
Все это пронеслось в голове со скоростью мысли, и в результате Кай всего лишь судорожно дернулся, словно его током жахнуло, и остался стоять на месте, тупо таращась в одну точку.
И не сказав ни слова.
Сидевшая в кресле гремучая змея раздраженно подняла свою трещотку и пробренчала:
– Хватит дергаться! Отвечай!
– Что отвечать? – Кажется, получилось сохранить тот же равнодушный тон.
– Чего мы все не должны знать?
– Ничего.
– …! Вот же кретин! Впрочем, Людди предупреждал, что вопросы надо задавать предельно конкретные. А то нашего подопытного кролика уже судороги бьют от умственного перенапряжения. Так, попробуем снова. Кай, как зовут твоего сына?
Ладно, все равно ведь знает уже.
– Михаэль.
– Где он живет?
– Далеко.
– Далеко в лесу?
– Нет.
– В горах, в другой пещере?
– Нет.
– В деревне?
– Нет.
– В городе?
– Да.
– Это логично, конечно, – задумчиво пробормотала Брунгильда, прикусив нижнюю губу, – спрятать ребенка среди таких же недочеловеков, но город слишком далеко для того, чтобы таскаться туда каждый день. Кай, ты часто видишь сына?
– Нет, редко. Он далеко.
– А с кем он?
– С хорошими людьми.
– Ты нас отвезешь туда?
– Нет. Вы тухлые. Вы злые. Вы причините моему сыну вред. Или заберете, как забрала бы Виктория. А он – только мой! И больше ничей!
– Ах, вот оно в чем дело! – Брунгильда удовлетворенно усмехнулась и поднялась с кресла. – Ты забрал себе сына исключительно из эгоистических соображений – ребенок мой, и только мой, да?
– Да.
– Ну, это понятно.
Еще бы тебе не было понятно – это самая близкая тебе версия. Придумано наспех, но ты поверила.
– Ладно, на сегодня, пожалуй, все. Действие препарата должно скоро закончиться, а на повторный укол и допрос у меня нет ни сил, ни желания. Ты мне надоел, если честно. Даже в постель с тобой сегодня не пойду, устала. Перенервничала опять же. Людди, конечно, гарантировал нужный эффект, однако в первый раз опробовали на тебе, а ты у нас – не как все. Но получилось, и прекрасно получилось! К следующему сеансу я продумаю вопросы, которые заставят тебя привести нас к твоему гаденышу. А вот, кстати, напоследок. Кай, а твой сын похож на тебя?
Фиг тебе правду.
– Нет. Он похож на маму, такой же кареглазый и красивый.
– Фу, какая гадость – кареглазый! Но зато ты смог спрятать мальчишку среди ему подобных, ведь имей выродок твою внешность, он мгновенно привлек бы к себе внимание. Так, с этим ясно, а что насчет способностей? Хотя… – глаза опять сузились, – я и так знаю. Ты ведь днем общался с сыном ментально, а это означает, если учесть возраст мальчишки, что он унаследовал твою силу! А если даже самка недочеловека смогла произвести на свет ребенка с уникальными способностями, то уж я, очищенная от генетического мусора, рожу настоящего сверхчеловека! – Фитиль фанатизма опять затлел в серебре глаз. – Знаешь, а я, пожалуй, останусь. Не стоит откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Ребенка. Чем раньше мы его сделаем, тем быстрее я от тебя избавлюсь. Раздевайся и иди в душ, я к тебе скоро присоединюсь.
Ну-ну. Присоединяйся. Посмотрим, что у тебя получится. Сверхчеловека она родить собралась! Вот только песка в наших пещерах нет, куда ты смогла бы свои яйца со змеенышами закопать, так что ничего у тебя не выйдет.
Кай, не обращая внимания на бесцеремонно рассматривавшую его женщину, не спеша разделся и направился к душевой кабине, заполненной влажным паром.
– Черт, до чего же великолепный образчик! – с сожалением прицокнула языком Брунгильда. – Ни у кого среди наших я не видела столь совершенного тела, с тебя ведь скульптуры лепить можно. И все это придется уничтожить! Жаль, очень жаль. Может, попробовать подержать тебя на препаратах Людвига как можно дольше, пока сам не умрешь? Ладно, там посмотрим, а пока…
Она продолжала что-то бубнить себе под нос, стаскивая свое роскошное платье, но Кай ее больше не слышал – все заглушил шум льющейся воды.
Горячей воды. Под которой Кай в темпе и помылся, вылив на себя полфлакона ароматного геля для душа. Очень уж хотелось стереть мерзостные ощущения от недавней своей беспомощности.
Дверца кабинки медленно уехала в сторону, и в облако пара вплыла супружница. Наверное, для постороннего человека Брунгильда и выглядела бы сейчас соблазнительно – беломраморное точеное тело, длинные распущенный волосы, кружево колье гармонично смотрится над упруго торчащими полушариями небольших грудей с розовыми сосками, но Кая совершенно неожиданно пробило на «хи-хи» от вида обвешанной бусами, клипсами и браслетом голой тетки. Кольца, кстати, на руке не было – побоялась, наверное, мочить свой порошочек для амнезии.
– Ну что, мой сладкий, – промурлыкала красотка, прижимаясь всем телом к мужчине, – ты готов?
– Нет, – абсолютно искренне ответил Кай.
– Вижу. Но это поправимо. Я сейчас. – И она медленно заскользила вниз.
И я сейчас.
Незаметное движение руки – и на их головы обрушился ледяной поток. После распаренной неги это было особенно мило, но Кай к контрастному душу привык, а вот женушка, судя по дурному визгу, нет:
– А-а-а-а! …! Ты что, совсем …ел?! Зачем ты это сделал?
– Полезно, – равнодушно ответил Кай. – Я всегда принимаю перед сном контрастный душ.
– Немедленно включи горячую воду, идиот! – проклацала зубами посиневшая красотка.
– Да пожалуйста, – пожал плечами мужчина, выполняя приказ. – Вот, мойся.
– А ты куда?
– Вытираться.
– Иди сюда немедленно!
– Не хочу.
– Так, похоже, действие препарата заканчивается, – вполголоса пробормотала Брунгильда. – Надо повторить, раз уж решила сегодня переспать с ним. Сразу после введения инъекции он, как оказалось, наиболее послушен.
Она выключила воду и торопливо вышла из кабинки.
А вот торопиться не стоило…
Ноги почему-то поехали в разные стороны, и Брунгильда совсем не изящно грохнулась на пол, славненько так приложившись затылком о кафель. И успев автоматически отметить, прежде чем потерять сознание, что плитка почему-то пахнет шампунем.
– Прости, милая, – хмыкнул Кай, оттаскивая бесчувственное тело жены в сторону, – за мою детскую шалость. Но я ведь дебил, не забывай, вот и разлил шампуньчик перед душевой кабинкой. Тем более что особого вреда падение тебе не принесло, на голове останется шишка, вот и все. А я смогу пока все вернуть на свои места.
Он аккуратно снял с женщины все ее украшения и, действуя ножкой кресла, старательно изуродовал их, превратив в бесформенные кучки металла. Крохотные ампулы, встроенные в браслет, лопались с жалобным хрустом, но пожалеть их было некому. Сохранять препарат для собственных нужд не имело смысла, все, что понадобится, он сможет узнать и сам. Когда способности перестанут дрыхнуть.
