Сергей Гайдуков - Небо в алмазах
Я сочувственно выслушал это признание, но это был еще не конец — Гиви порывисто схватил меня за коленку, и во взгляде его мелькнула какая-то искра, словно Гиви только что совершил крупное научное открытие. Само собой, вставило его не от моей коленки, а от мысли, пришедшей ему на ум.
— А вообще... Я знаю одного мужика, который разбирается в таких вот путаных историях, — сказал Гиви. — Он не из наших, но пару раз он меня выручил. Бывают, знаешь ли, разные ситуации, — это было сказано очень многозначительно. — Один раз он меня мог пристрелить, но не пристрелил. В другой раз я его не тронул. Вот так и складывается мужская дружба... — Гиви покачал головой, ностальгируя о чем-то минувшем, но не забытом. — Так вот, фамилия этого мужика Шумов. Он тут в последнее время приболел... Депрессия пополам с запоем, обычное дело. Но если ты его уговоришь, если ты его убедишь тебе помочь...
— То что?
— Может, тебя и не убьют, — оптимистически заключил Гиви Иванович.
5
Белый «Линкольн» торжественно въехал на рынок, взрезая толпу и привлекая к себе общее внимание. На меня же никто внимания не обращал, потому что я был уже вне «Линкольна». Мне только что подарили четыре дня, и я шатался — то ли от счастья, то ли от усталости. Еще мне подарили фамилию Шумов — я не был уверен в ценности этого подарка, но в моем чрезвычайно хреновом положении подарками не разбрасываются. Я запомнил все, что сказал Гиви. И я даже сказал ему «спасибо», прежде чем меня выставили из машины.
Вообще мне было грех жаловаться — подарки сыпались на меня как из ведра. Ночью мне подарили «Форд», револьвер и мобильный телефон. И еще три тысячи баксов, которые я сам себе подарил, воспользовавшись Лехиными карманами.
Так что все было просто расчудесно, если не считать того крючка, на который меня подсадили с Тамариной помощью. То есть моя заслуга в этом тоже была, но всегда удобнее думать, что в твоих бедах виноват кто-то другой. Вот я и думал.
Думалось, правда, вяло. Я дико хотел спать и с этой целью поехал домой. А войдя в квартиру, сразу же принялся очищать от посторонних предметов диван, чтобы тут же завалиться спать, спать и еще раз спать...
Среди прочих посторонних предметов в сторону полетела книжка «Криминальная Россия» — подарок Лимонада на какой-то из моих дней рождения. В те времена я сторожил продуктовый склад по ночам, а потому книжку пришлось прочитать. Автор с чувством расписывал давние славные времена, когда была еще такая страна Советский Союз, а заправляли в ней такие классные ребята, которых почему-то называли «воры в законе». Все они были смелые, умные и справедливые, и потому все в стране было хорошо, пока не появились коварные злодеи, которых называли «отморозки». Воры хотели, чтобы все было по законам — ну то есть по их законам, а у «отморозков» была аллергия на само слово «закон», поэтому всех благородных воров они извели, а в стране с тех пор начались неурожаи, политические кризисы и всеобщий бардак.
Такая вот невеселая сказочка. Вспомнилась она мне не только потому, что попавшаяся под усталую руку книжка полетела на пол, а еще в связи с поездкой на белом «Линкольне». Гиви Хромой и по возрасту, и по замашкам тянул именно на вора, и оставалось удивляться, как это его не зашибли во время всяких там криминальных революций и контрреволюций.
Наверное, уцелел он потому, что сидел в провинции, а по столицам не светился.
С одной стороны, это было хорошо, потому что с Гиви можно было вести разговоры о делах, а «отморозки», судя по книжке, были полными психами без тормозов в башке. А с другой стороны...
Гиви мог наплевать на всякие понятия, припугнуть Тыкву и заставить того отпустить Тамару. Мог, но не сделал. Вот за такие штучки «отморозки» и возненавидели воров, если верить моей книжке!
Как повезло Гиви, что я не «отморозок». Как ему повезло. И как не повезло Тамаре.
С этими грустными мыслями я заснул. А разбудили меня уже самые настоящие «отморозки». Они это умеют.
6
Я с ненавистью шарил руками вокруг, чтобы найти маленькую сволочь, трезвонившую, как пожарная сигнализация, и раздавить ее недрогнувшей пяткой. Но поиски затянулись, и к тому моменту, когда я отыскал мухинский мобильник, я уже более-менее проснулся и потому крушить телефон не стал.
— Да? — осипшим голосом произнес я в трубку. В ответ издевательским тоном мне сообщили название женского полового органа. Рифма, конечно, но зачем с этого начинать день? Хотя — какой к чертовой матери день?! Я лег спать в районе двух часов дня, а значит, сейчас... Сейчас было одиннадцать вечера. Башка как чугунное ядро, во рту свалка пищевых отходов, да еще в ушах звенит до сих пор от позывных мобильного. Приятный вечерок, ничего не скажешь.
— Эй, там, — продолжали издеваться надо мной в трубке. — Выходи на связь. Я же предупреждал — вечером звякну...
— О господи, — вспомнил я. — Вы все еще там, у «Интуриста»?
— Отстаешь от жизни. Мы уже проспались, сейчас на Красной Пресне, в «Планете Голливуд». Ужинаем. Меню тут у них такое...
— Не надо про меню, — просипел я. У меня вдруг свело желудок от тоски по какой-нибудь пище. Сжимая в руке телефон, я слез с дивана и нетвердой походкой проковылял на кухню, где выпил стакан воды. Теперь голос зазвучал более-менее прилично.
— Эй, знакомый, — раздался в ухе голос. Кажется, это был тот, второй, Пистон. Циркач и Пистон. Славная парочка. Славная особенно тем, что им нужны были мухинские деньги. Мне предстояло познакомить Циркача и Пистона с суровыми реалиями провинциальной жизни, и мне заранее от этого было не по себе.
— Знакомый, тебя как зовут? — спросил Пистон.
— Саня, — сказал я. — А ты Пистон?
— Это для друзей я Пистон. А для тебя Кирилл Николаевич.
— Ради бога, — пробормотал я. — Что нужно, Кирилл Николаевич?
— Ты утром сказал, что Леху замочили.
— Ну, — подтвердил я.
— Что «ну»? Мы его помянули, теперь нужно узнать, кто его замочил, и замочить тех гадов, кто его замочил!
— Ух ты, — сказал я, осознав нарисованную Кириллом Николаевичем программу действий. — Круто. Только их уже, кажется, замочили.
— Кто это их замочил? — с интонацией завзятого ревнивца отозвался с Красной Пресни Пистон. Пришлось ему долго и нудно растолковывать про Пушкинскую улицу, про выстрелы, про двоих неизвестных мужиков, про Леху Мухина и про его разбитые очки.
— Так, — после паузы проговорил Пистон. — Я правильно понял: они его замочили, а он их замочил?
— Правильно, — сказал я.
— А кто они такие, эти двое, — ты не знаешь?
— Не знаю, — сознался я.
— Ну и лопух ты после этого, — сделал вывод Пистон.
— Может быть, — не стал я спорить. Не то у меня было настроение.
— Ну да черт с ним, с Лехой, — продолжала вещать трубка. — Он тоже лопух, если дал себя замочить. Давай лучше о делах побазарим. Леха тебе рассказал?
— Нет, не рассказал. А что он мне должен был рассказать?
— Да про дела же, лопух! Черт, я даже не знаю...
В «Планете Голливуд» произошли какие-то шумные события, в результате которых в трубке прорезался голос Циркача.
— Эй, там! Ты что, не в курсе Лехиного заказа?
— Он что-то заказал? — наивно переспросил я.
— Кого-то, а не что-то, — проворчал Циркач. — А деньги-то он тебе для нас оставил?
— Не оставил, — сказал я, и после этих двух слов в трубке стало происходить что-то уж совсем непотребное. То ли Пистон с Циркачом не поделили какое-то из заказанных блюд, то ли в ресторане слишком громко завели «Мэрилин Мэнсон», то ли Кирилл Николаевич с горя по невинно убиенному Лехе рыдал и рвал на себе волосы. А может, все это происходило одновременно.
Я уже собирался отключить телефон, как вдруг из звукового хаоса прорвался Пистон.
— Как это?! — проорал он, явно волнуясь. — Как это — Леху замочили, а денег для нас нет? Мы уже неделю в Москве сидим, ждем его денег, готовимся его заказ выполнить! А он нам такие подлянки кидает!
— Извини, — сказал я. Пистон проворчал что-то невнятное, а потом заговорил уже поспокойнее:
— Слушай, как тебя там...
— Саня, — напомнил я.
— Слушай, Саня, а ты не был у Лехи дома? Может, он под кроватью деньги хранил? В чемодане.
— Так много денег? — прикинулся я простачком.
— Прилично, — проворчал Пистон. — Так ты сходишь к нему домой?
— Он жил в гостинице, — сказал я. — И в гостинице было шаром покати. Никаких чемоданов с деньгами.
Я не стал упоминать, что Леха Мухин обладал выдающейся способностью организовывать исчезновение чемоданов с разными ценностями — как, например, в клубе «Белый Кролик».
— Ох, блин, — вздохнул в трубке Пистон. — Неужели придется переться в вашу глушь и самому искать Лехины деньги? Такой лом...
— Так что, — осторожно спросил я, решив, что достаточно втерся в доверие к этой сладкой парочке. — Леха вам пообещал деньги за заказ? Чтобы вы кого-то замочили?
— Это не телефонный разговор, — отозвался Пистон, позабыв, что про заказ и про «замочить» мне только что разболтал Циркач по этому же самому телефону.
