Александра Романова - Блондинка сдавала в багаж…
— Здесь не душно, — заметила Настя.
— Зато чем-то пахнет. Странный запах, но знакомый. Ты не замечаешь?
— Опять рецепторы? — посочувствовала подруга. — Ничего не замечаю. Знакомый, говоришь? Откуда?
Я сосредоточилась. Настоящее дежавю — ассоциации возникли с глубокой ночью и страстным желанием выспаться, прямо как теперь. Можно, конечно, оптимистично поискать в прошлом неутомимого героя-любовника, но мои бдительные рецепторы не позволили бы мне выбрать партнера с подобным амбре, будь он хоть трижды секс-гигантом. Остается одно.
— Кажется, именно так пахло в нашем номере в Польше, когда из него убежал грабитель, — констатировала, наконец, я. — Похоже, это запах преступника.
— Здорово! — обрадовалась Настя. — Проблема, как его вычислить, решена. Обнюхаешь группу и выберешь нужного.
Я пожала плечами:
— Вроде бы ни от кого так не пахнет. Все нормальные.
— Ты плохо нюхала, — объяснила Настя. — Запах слабый, я его вообще не чувствую. Теперь тебе придется постараться.
Я представила, как беззастенчиво тычусь носом в подозреваемых мужчин, и жалобно спросила:
— Но хотя бы Сергея мы оправдали? Обнюхиваю Вовчика, Мишаню и Алекса?
— Почему это оправдали?
— Потому что, пока кто-то лез в мой чемодан, Сергей был под нашим присмотром. А раз в чемодан лез не он, то и остальное делал не он.
— Ну, это еще вопрос, — с присущим ей духом противоречия возразила Настя. — Может, преступников несколько.
— Не стоит умножать сущности без необходимости, — напомнила философский принцип я. — Судя по запаху, в моих вещах дважды рылся один и тот же человек. В Польше он проверил сумку, а теперь чемодан. Напрашивается вывод, что именно он до этого подсунул мне пакет, который мы с тобой, между прочим, чисто условно называем пакетом с наркотиками. Что там был за порошок, мы не знаем. Скорее всего, тот же тип украл корону. Не настолько мои вещи хороши, чтобы одновременно прельстить сразу нескольких. Не верю я в это!
— Логично, — признала подруга. — Хотя Сергей мне все равно подозрителен.
— Пах тут у нас стопроцентно не он, — вставила я.
На самом деле, признаюсь, я готова была оправдать кого угодно, лишь бы обнюхивать поменьше народу. Не лежала у меня душа к данному процессу! Я брезглива, к тому же чувствовала, что буду неправильно понята.
— Значит, план на завтра такой, — задумчиво произнесла Настя. — Ты вынюхиваешь из нашей троицы нужного человека, потом мы обыскиваем его вещи и забираем корону. Причем надо успеть это сделать днем, потому что вечером мы будем в Париже, а там ты мне нужна нормальная.
— Почему нормальная? — удивилась я.
— Потому что твой Париж мне заранее не нравится. Я согласилась поехать, надеясь, что ты своей восторженностью сможешь положительно на меня повлиять. А если ты вместо того, чтобы радоваться, будешь депрессировать из-за короны, наши последние деньги окажутся выброшены на ветер. Не знаю, как тебя, а меня это не устраивает. Раз я буду в Париже, хочу получить удовольствие, а не мучиться.
Я была полностью согласна, так что выходило — обнюхивания не избежать. Придя к консенсусу, мы в ускоренном темпе улеглись спать (ускоренность объяснялась тем, что до подъема оставалось три часа).
* * *Утром, совершенно квелые, мы ввалились в автобус и поехали в Антверпен. Я тут же бросилась к последнему сиденью, дабы спокойно прикорнуть. Моему примеру последовал Сергей, пристроившийся у противоположного окошка. А дальше случилось непредвиденное — между нами плюхнулась Лидия.
Пришлось сесть. Поскольку официальное место Лидии с Сергеем освободилось, меня подмывало улечься туда, однако я не решалась, а в полной прострации горестно смотрела в непонятном направлении.
Как выяснилось, другим это направление было понятно.
— Пялься, пялься, — с ненавистью прошипела журналистка, придвигаясь так близко, что мне пришлось прижаться к стенке. — Все равно ничего у тебя с ним не выйдет. Думаешь, достаточно заманить мужика в номер, и он уже твой? Ничего подобного, есть среди них и порядочные!
— Правда? — автоматически уточнила я, краем глаза заметив, как Сергей поспешно поджал ноги и зажмурился, делая вид, что спит.
— Если общаться со всякой швалью, то и всех будешь швалью считать!
Я кивнула, ибо это было логично. Но моя покладистость Лидию не смягчила. Она продолжала наседать, вызвав грустные ассоциации с двоечником на экзамене. Есть у них привычка ползти ко мне вместе со стулом. Я от них — они ко мне, и так до тех пор, пока меня не прижмет к стенке. Подкованная в психологии Настя уверяет, что они пытаются попасть в мое личное пространство. Мол, у каждого человека есть некое расстояние, ближе которого он готов подпустить только своих. Студенты инстинктивно стремятся стать своими, надеясь, что это улучшит оценку, а я столь же инстинктивно протестую.
Зачем мое личное пространство потребовалось журналистке, не знаю, однако она явно в него залезла — и я почувствовала легкий странный запах. Он напоминал тот самый, оставленный преступником, хотя явно был другим. Потрясенная, я вытянула шею и принюхалась.
Эффект был разительный. Лидия отпрянула так резко, словно не она только что вдавливала меня в спинку сиденья, и завизжала:
— Не смей ко мне прикасаться! Я брезгую!
Честное слово, я вовсе не зловредная! Просто вредная и злая.
— Да я не к вам, — простодушно объяснила я, — я хотела к Сереже, а вы его загораживаете.
И, воспользовавшись замешательством журналистки, опрометью ринулась на свое место. Надо поделиться открытием с подругой.
— Настя, — сообщила я, — у меня новость.
— Тоже мне, новость, — хмыкнула та. — Конечно, Лидия проследила, как ты заманила к себе в номер Сергея. Ночью, между прочим! Еще бы она не злилась!
Я заметила, как напряженно вслушивается Вовчик, и приложила палец к губам.
— Тсс! Ты не поняла. Речь о… мм… о том, что витало в нашем номере, когда он ушел.
— Лента Мебиуса, что ли? — неуверенно уточнила Настя.
— Нет. Хотя в ту ночь, когда была лента Мебиуса, оно тоже витало. Поняла?
Подруга смотрела на меня в явном недоумении. Постоянное недосыпание, оно сказывается на мозгах.
— Ты еще предложила мне поискать это с помощью рецепторов. Ты помочь не можешь, потому что твои рецепторы стандартные, они не различают. Теперь поняла?
Вовчик продолжал нахально прислушиваться, свесившись в проход, однако я надеялась, что много информации он из нашей беседы не извлечет.
— Поняла, — кивнула Настя. — То есть ты это… мм… обнаружила? Где?
— Лидия, — на ухо прошептала я.
— Как? — опешила моя подруга. — Да не может такого быть! Она была… короче, это точно была не она.
— Знаю, — кивнула я. Действительно, Лидия ушла вместе с Сергеем, и как раз в это время злоумышленник залез к нам в номер. Потом Сергей вернулся, а злоумышленника уже не было. Получается, у обоих алиби.
— А ты уверена, что не перепутала?
— В том-то и дело, — согласилась я. — Оно похоже, но не то. Сама не пойму.
— Духи? — предположила Настя. — Два варианта — мужской и женский ароматы.
— Никто добровольно этим душиться не станет! Разве что извращенец. Нет, не духи.
За увлекательными рассуждениями мы не заметили, как приехали. Первым делом я взяла мешок с мусором — он опять был полон, хотя мы ничего туда не кидали. Честно говоря, я решила с этим смириться. Мне гораздо легче вынести чужие объедки, чем ругаться. Но, видимо, я автоматически бросила взгляд на Маргариту Васильевну, поскольку та прочувствованно произнесла:
— Знаете, я поняла, что с мешками вы правы. Каждый должен выбрасывать мусор в тот, который висит у него на ручке. Но вот некоторые особы, мнящие себя культурными, сидят впереди, а кидают всякую гадость к вам. Я видела своими глазами. Я перестала удивляться уровню нашей журналистики. При таких-то специалистах! Интеллигентные люди вроде нас с вами, да еще педагоги, они всегда держат марку. Ведь они привыкли своим поведением быть примером для учащихся. Я, например, уверена, что из моей школы не выйдет ни одного преступника. Если проследить судьбу наших выпускников, все они наверняка становятся порядочными людьми, настоящими тружениками, удачливыми бизнесменами. И все потому, что педагогический коллектив и особенно администрация дает им правильный образец. А вот кто вырастет из детей такой матери, мне страшно даже представить.
Я задумалась над неоднозначным будущим ребенка плохой матери, который учится в гимназии Маргариты Васильевны. Наверное, его душа вечно будет разрываться пополам. Однако высказывать мысль вслух я не решилась. Тем более, Лидия, успевшая вернуться на свое место, возмущенно заявила:
— Никакого мусора я к вам не клала! От меня вообще нет никакого мусора. Я не нищая, чтобы в автобусе есть. Я ем в ресторанах за счет турфирмы. А объедки свои сами выносите!
