Антонова Саша - Особенности брачной ночи или Миллион в швейцарском банке
— Ах, как красив замок Грюнштайн! — после третьей чашки меня потянуло на разговор. — Такой загадочный, такой таинственный, совсем как в легенде об алмазном венце. Но почему этих легенд так много? Ничего не поймешь: кто кого любил, кого убили и почему? А правда, что жена маркграфа умерла от укуса змеи? Был у Агнес жених или не было? При чем здесь шут? От кого она родила двойняшек? Как потерялась корона? Откуда взялся Белый Всадник на белом коне?
— Что ты болтаешь? — поморщилась старуха. — Существует только одна легенда. Все остальные сказки — это выдумки досужих писак, которым нечего делать, дай только бумагу помарать.
— Которая же из них верна? Та, где говорится, что Агнес отравила маркграфа и бежала с женихом, который любил Изабеллу, любовницу шута? — я озадаченно замолчала, сама удивляясь новой интерпретации сюжета.
— О Боже! Где ты услышала этот бред?! Все было совсем не так! Король Хендрик женился на добродетельной девушке из знатного рода. На следующий день после свадьбы она умерла от укуса змеи. Обстоятельства смерти юной королевы были довольно загадочны и не давали ему покоя. Король подозревал в убийстве мачеху и дядю, которые хотели, чтобы он женился на послушной их воле придворной даме.
Король, чтобы унять боль потери, отправился в военный поход. В одном селении Хендрик увидел девицу, которая походила на покойную жену. Девица по имени Агнес была помолвлена с добродетельным молодым человеком из хорошей семьи. Король пообещал селянке денег на свадьбу, привез ее в замок и выдал за супругу, желая повергнуть своих недругов в суеверный трепет и вывести их на чистую воду.
Жених отправился выручать свою невесту, пробрался в замок, но потерялся в потайных ходах. Душа бедного жениха в обличье Белого Всадника на белом коне до сих пор бросит по коридорам в поисках потерянной возлюбленной.
Девица оказалась себе на уме. Она попыталась обольстить Хендрика и почти достигла успеха. Однако, прознав о ее коварстве, он отверг любовь недостойной женщины. Тогда Агнес сговорилась с шутом. Шут убил короля с помощью отравленного яблока, мачеху отправил в монастырь, дядю застрелил из арбалета. Он женился на девице, став правителем Грюнштайна. Агнес родила мальчика, но он был сыном маркграфа. После смерти шута ребенок унаследовал земли и титул. Алмазный венец — символ процветания, а символ потерять нельзя.
Гунда сердито замолчала. Я морщила лоб в тяжелом раздумье: кто убил белую лошадь — Агнес, мачеха, дядя, шут или Белый Всадник? Рассказ старухи окончательно все запутал. Что-то тут не так. И кот потерялся…
— А куда делся рыжий кот? — тряхнула я головой и заметила, что Гунда раздвоилась. — Там был еще рыжий кот, зеленый камень и олень с ветвистыми рогами… Я точно помню, был олень… Во-о-т с такими рогами. Да вы сами его спросите. Папаша Бонифаций — такой затейник… — сказал я и прикусила язык, вспомнив, что тот не велел называть Гунде его имя, ибо женщина она со сложным характером, не любит антикваров, боится за свои старые вещи.
— Ну, поднимайся, — нетерпеливо скомандовала Гунда. — Хватит рассиживаться, а то опоздаешь на поезд.
— Ой, поезд! — обрадовалась я.
На сытый желудок проблемы, связанные с утерей документов и денег, показались совсем мелкими и легкоразрешимыми, дорога до станции — веселой прогулкой. Я бодро вскочила, с удивлением отметив, что не могу сфокусировать взгляд и со слухом небольшие проблемы, как будто уши заложило ватными тампонами. Гунда безмолвно шевелила губами, а звуки долетали через некоторое время, задерживаясь в пути по причине искривления пространства.
На лестнице меня чуть повело в сторону, но до дворика я добралась самостоятельно, несмотря на мягкость в коленях и легкое покачивание стен замка. Землетрясение — это было землетрясение. В горах, говорят, бывают небольшие, малозаметные для местных жителей, подвижки земной коры. Во всяком случае, Гунда шагала впереди со спокойствием Командора.
Свежий ветерок остудил разгоряченный лоб. Я присела на обломок гранитной скамьи, привалилась к шершавым камням и почувствовала, что всем сердцем, страстно и навсегда полюбила этот суровый, неласковый, но такой красивый уголок Земли. Я полюбила Гунду, замок, горы, небо, легенды и даже Белого Всадника на белом коне, который быстрым шагом двигался над истертыми камнями. Правда, он был не в белом одеянии, а в обычных джинсах и кожаной куртке. И лошади у него не было: он плыл по воздуху пешком. Вот он миновал колодец, улыбнулся и помахал рукой. Белый Всадник показался мне таким красивым, таким добрым и обаятельным, что захотелось броситься ему на шею и забыться от счастья.
— Прр-привет… — сказала я и приготовилась спросить привидение, куда подевался его белый конь, почему оно не белое и не всадник и зачем ему мотоциклетный шлем, а, может быть, он и не Всадник вовсе, а король Хендрик? Но голова стала тяжелой, склонилась к плечу. Глаза закрылись сами собой.
После этого наступил провал в памяти. Проснулась я в розовой опочивальне, мучаясь от жажды, головной боли и слуховой галлюцинации. Где-то далеко-далеко, то ли в соседней комнате, то ли в другом конце замка, а может быть, на дне колодца, беседовали два бестелесных создания: старуха Смерть и Белый Всадник.
— Ну, и как тебе это нравится? — спросил свистящий шепот, каркающими интонациями он напоминал голос Гунды. — Я не верю ни единому ее слову! Что значит студентка из Восточной Европы? Какие легенды она изучает? Почему именно Грюнштайн? Что, в Швейцарии мало других замков? Кто позволил ей нарушить границы частной собственности?!
— Не кипятись, — ответил другой. — Замок продан. Это чужая собственность. Нам с тобой до него нет дела… Пусть заботится об этом новый владелец…
— Да, ты прав… Я слышала, новый владелец из этих, как их, «новых русских»… Но как она могла продать замок?! Почему ты не вмешался?!
— Прошу тебя, не начинай все сначала… Оливия отсудила его при разводе, она имела полное право делать со своей собственностью все, что хотела.
— Продала и тут же умерла… Ты не находишь это странным?
— Что ты хочешь от меня услышать?
— Я хочу узнать, зачем ты приехал?
— Ты же сама меня просила!
— Я?!
— Э-э-э… Я нашел сообщение на пейджере: «Срочно приезжай в Грюнштайн». Все бросил и приехал.
— Я не звала тебя.
— Как — не звала?!
Они замолчали. И я успела задремать.
— Как ты думаешь, кто она на самом деле? — опять проскрипел ворчливый голос.
— Чужестранка… Дочь алхимика… И имя ее Аньес…
— Ты все смеешься… Точно тебе говорю, она с ними заодно! Она знает папашу Бонифация! Только что прибыла в Швейцарию и тут же познакомилась с ним! Ха! Так я ей и поверила…
— Ерунда… Этот старый сатир все время околачивается в округе и не опускает случая пококетничать с хорошенькими туристками.
— Никакая она не туристка. Говорит, потеряла вещи в лесу. Ха! Воровка она, воровка. Ковра-то нет!
— Посмотри на нее: маленькая и худенькая, легче пушинки… Как она могла унести этот ковер?
— Как, как… Сообщник у нее есть… Вот помяни мое слово, она здесь неспроста! И ты как хочешь, но я не позволю ей хозяйничать в замке!
— И как же ты собираешься ей не позволить?
— А вот как: пойду и растолкаю ее, и выгоню! Отведу на станцию, пусть там дожидается завтрашнего поезда!
— Не надо… Что ж, ей придется ночевать в развалинах мельницы? Это не гостеприимно… У меня есть другой план…
Шепот превратился в шорох морских волн, в позвякивании кубиков льда о стекло высокого стакана с коктейлем, в нежный голос мачо, который пел песню о любви. Мне снились Багамы, зеленые пальмы, синий океан и желтое солнце. Солнце жгло немилосердно. Во рту все пересохло, как в пустыне.
Я резко села, прислушиваясь к тишине замка. За окном догорала вечерняя заря.
— Гунда! — из горла вырвался хриплый клекот.
Проклиная какао и настойку на рябине, я нащупала в изголовье очки, сползла на пол и почти в полной тьме выбралась из опочивальни. В конце коридора поблескивал желтый лучик света. Я двинулась к нему с надеждой на спасение, как одинокий путник к оазису.
Глава 15
Год 1428, вечер
— Не ходи по замку в одиночестве, — сказал Хендрик, отряхивая подол желтого платья. — Здесь легко заблудиться. Замок столько раз достраивали и перестраивали, что никто толком не знает его коридоров. В прошлом году потерялся кравчий. Так и не нашли.
Я передернулась в запоздалом страхе и с благодарностью посмотрела на маркграфа. Что, если бы он меня не нашел? Так и блуждали бы мы с Блумом по заброшенным коридорам, он в подвалах, я — наверху. А следом бы крались страшные тени с арбалетами.
— Кто же стрелял? — похолодела я от третьей волны страха, вспомнив стрелу и колпак.
— Не знаю, — Хендрик в досаде стукнул кулаком по стене. — Не было там уже никого. Но кто-то же спустил тетиву арбалета при льежских доспехах?!
