Ирина Волкова - Уж эти мне мужчины
— Нет, конечно же, нет, — смутилась Маша. — Но ведь вы сами сказали, что заинтересованы в возвращении Серого Кардинала. Значит, мы должны объединиться, чтобы освободить заложников.
— А как же я? — вмешался Альберто. — На мне по-прежнему висит это убийство. Как я теперь выберусь из страны?
— Уверен, что у Родина есть доказательства твоей невиновности, — сказал Папа Сочинский. — Это типичный для него трюк — подстроить убийство, а затем использовать его для вымогательства или шантажа.
— Несколько лет назад нечто подобное произошло в Сочи с моим соседом по камере, — сказал Джокер. — Его обнаружили пьяного в номере в постели с убитой женщиной.
— Я знаю эту историю! — сказал Папа Сочинский. — Не стоило ему садиться за карточный стол с Генсеком. Теперь расплачивается за глупость.
— Так, может быть, мы найдем доказательства и его невиновности? — заволновался Вася.
— Очень может быть, — отозвался Папа Сочинский. — Что ж, будем работать вместе. Вот что вы должны будете сделать…
— Пожалуй, я выпью апельсиновый сок, — задумчиво произнесла Мириам.
— А как насчет пирожных? — поинтересовался Хосе Мануэль.
— Ты же знаешь, что я берегу фигуру, — раздраженно сказала модель, не сводя глаз с могучего тела Костолома, с трудом поместившегося за маленьким столиком кафе.
К удивлению андалузки, во взгляде Гарика не читалось ответного восхищения.
— У тебя есть идеи, где мы можем найти твоего жениха? — спросил Костолом.
— Понятия не имею! — воскликнула Мириам. — Чема считает, что его специально подставили с этим убийством, а затем похитили, чтобы потребовать выкуп.
— Глупости! — отрезал Гарик. — Если его собирались похитить, чтобы потребовать выкуп, то зачем связываться еще и с убийством? Мокруха всегда доставляет лишние хлопоты.
— Мокруха? — не поняла Мириам.
— Убийство, — пояснил Костолом.
— Значит, он ее действительно убил, а потом сбежал с твоей невестой. Я так и знала! — разозлилась модель.
— А я говорю вам, что Альберто никого не убивал, — вмешался журналист.
— Заткнись! — рявкнул Гарик. — У меня есть фотография Маши. Мы можем показывать ее людям на улице и расспрашивать их, не видели ли они эту девушку.
— Ее и так ищет милиция. Зачем же еще и нам напрягаться, — заметила Мириам. — Кстати, на меня их капитан с первого момента глаз положил. Думаю, мне удастся у него что-нибудь выведать.
— Вы наконец дадите мне слово сказать? — поинтересовался журналист.
— Валяй. Только покороче, — недовольно проворчал Костолом.
— Я дал Альберто телефон моего друга, немецкого журналиста, — сказал Хосе Мануэль. — Уверен, что маркиз непременно свяжется с ним, чтобы попросить помощи.
— А ведь это неплохая зацепка, — одобрительно кивнул Костолом. — Что же ты молчал все это время! Звони, чего ждешь!
— Гисберт, привет! — сказал Чема. — Узнаешь старого друга?
— Привет, Хосе Мануэль! Тебя трудно не узнать. Только ты способен так коверкать немецкий язык. Может быть, лучше перейдем на английский?
— Я не один, — сказал Чема. — И я бы предпочел, чтобы содержание нашей беседы осталось между нами. Кстати, я в Сочи.
— Каким ветром тебя занесло в Россию? — спросил Гисберт.
— Тебе, случайно, не звонил Альберто де Арнелья? — проигнорировал его вопрос испанец. — Я дал ему твой телефон, чтобы он обратился к тебе за помощью.
— Маркиз де Арнелья? — удивился Гисберт. — Тот, которого разыскивают за убийство проститутки в гостинице «Жемчужина»?
— Да никого он не убивал! — воскликнул Хосе Мануэль. — Так он тебе звонил?
— Если и звонил, мне об этом неизвестно, — сказал немецкий корреспондент. — Я только час назад вернулся из Чечни, так что связаться со мной по мобильному телефону у него просто не было возможности — я был вне зоны досягаемости.
— А что ты делал в Чечне?
— Пытался сделать репортаж о заложниках, но так ничего толком и не разузнал. Похоже, там какая-то темная история. Уж больно все странно.
— Вот именно об этом я и хотел с тобой поговорить, — сказал Чема. — Альберто приехал в Сочи, чтобы освободить заложников.
— Он что, рехнулся? — спросил Гисберт. — Какое отношение маркиз де Арнелья имеет к этим русским? Кстати, один из них — очень темная лошадка. Похоже, он тесно связан с международной мафией. Неужели Альберто?..
— Давай лучше обсудим это не по телефону, — прервал его Чема. — Похоже, все это более чем серьезно.
— Как насчет ресторана «Серебряная пуля»? — предложил Гисберт. — Это шикарное по русским меркам заведение, где в последнее время тусуются все местные новые русские и боссы преступного мира. Просто наблюдая и слушая, я нередко добываю там весьма полезную информацию.
— Мы можем встретиться прямо сейчас? — спросил Хосе Мануэль.
— Немного позже. Сейчас я заканчиваю статью, которую должен срочно отправить в редакцию. Давай договоримся на десять вечера. Идет?
— Идет, — ответил Чема и повесил трубку.
Костолом окинул журналиста мрачным взглядом.
— И при чем тут чеченские террористы? — спросил он.
— Ты что, понимаешь немецкий? — удивился Чема.
— К твоему сведению, моя бабушка была немкой, — объяснил Гарик.
— Чеченские террористы? Какое отношение Альберто имеет к чеченским террористам? — вмешалась Мириам.
— Никакого, — тяжело вздохнув, сказал Хосе Мануэль.
— Да, комнатенка не ахти, — вздохнула Маша, окидывая взглядом беленые стены и три металлические кровати с ватными матрасами.
— Не привередничай, — сказал Джокер. — Конечно, это всего лишь частный сектор, но здесь по крайней мере мы не будем привлекать к себе внимания.
— Не смей делать мне замечания, — возмутилась Арлин. — Не забывай, что я теперь здесь единственный мужчина, так что вы, бабы, помалкивайте.
— И женщины еще смеют трубить о мужском шовинизме! — воскликнул Джокер. — Вы только посмотрите, надела мужской костюм — и нате вам — Гитлер в юбке!
— Не ссорьтесь, — вмешался Альберто. — Я никак не могу запомнить, как нас теперь зовут.
— Ох, уж эти мужчины, — вздохнула Маша. — Я — Алексей Васильевич Ложкин, Вася — Лидия Сергеевна Мамыкина, а ты — Джейн Стоун, моя английская подруга.
— До чего же у вас, русских, сложные имена, — вздохнул Альберто. — И за что мне такая мука?
— Ничего, зато из тебя получилась отличная женщина, братишка, — ободрила его Маша. — Дай-ка я подправлю тебе макияж. Говорят, «Серебряная пуля» — шикарное заведение. Этот Генсек, или как его там, чуть ли не каждый день там ошивается. Жаль, я не могу надеть мини-юбку.
— Зачем тебе мини-юбка? — усмехнулся Джокер. — Ты что, забыла, Папа Сочинский сказал, что Родин предпочитает юношей. Уверен, что ты как раз окажешься в его вкусе. Свежая кожа, голубые глаза, невинное личико. Главное, не забудь вдеть сережку в левое ухо.
— Иди к черту, — сердито фыркнула Маша.
— Босс, подойдите к телефону, — сказал мужчина с хриплым голосом. — Там звонит какой-то чеченец и хочет поговорить о Сером Кардинале.
— Да ну! — воскликнул Папа Сочинский, хватая трубку. — Слушаю, — сказал он.
— Дать мне десять тысяч доллар, мой отец спасать Степан Кашкин, — произнес в трубке ломающийся голос подростка.
— Хорошее предложение, — заметил Папа Сочинский. — А как я узнаю, что это правда?
— Степан Кашкин просил передать: голубое в полосочку, Красная Поляна, полтретьего ночи, полштуки за кордебалет.
— Отлично. Считай, что мы договорились. Я пришлю за тобой машину. Скажи, где тебя отыскать.
Когда Папа Сочинский дал отбой, мужчина с хриплым голосом повесил трубку параллельного телефона и, немного помявшись, спросил:
— Простите, босс, а что означает «голубое в полосочку»?
— Всего лишь прекрасные воспоминания, — мечтательно улыбнувшись, сказал Папа Сочинский. — Прекрасные воспоминания молодости.
* * *— Мне кажется, Волк не слишком доверяет нам, — сказал Стрелок.
Леонид Борисович Родин задумчиво посмотрел из окна кабинета на заходящее солнце, отражающееся в голубой воде бассейна.
— Чеченцы никому не доверяют, даже собственной матери, — заметил он. — Это их обычное состояние. Мы с Волком провернули не одну подобную операцию, и он всегда получал причитающуюся ему долю. Так в чем же дело сейчас?
— Волк считает, что вы платите ему слишком мало.
— Полмиллиона долларов — это мало?
— Смотря в каком случае, — дипломатично улыбнулся Стрелок. — Похоже, Махмуд Дарасаев навел справки о Сером Кардинале. Не знаю, что ему известно, но думаю, он догадывается, что на выкупе можно получить гораздо больше.
— И как ты думаешь, что он собирается делать?
— Он может попытаться сам получить выкуп.
