Маша Стрельцова - Как растлить совершеннолетнего, Или Научи его плохому!
— Может, к Корабельникову съездить? — озабоченно вздохнула я на высоком крыльце ЗАГСа.
— Зачем? — удивился он.
— В розыск подать, — жалобно ответила я. — Не, ну ты сам посуди — ведь это ненормально — то, что она взяла, раз — и вышла замуж! Мы его совсем не знаем! И вообще, она совсем еще ребенок.
— Магдалина, — серьезно взглянул на меня Дэн. — Понимаешь, она уже по закону взрослая. И может выходить замуж, нас не спросив, понимаешь?
— Ну а вдруг с ней что случилось?
— С ней — ее муж, пойми это. У них — семья. Все. Мы больше к ней лезть не имеем права.
Я лишь вздохнула.
Дэн тем временем кинул мне ключи от машины, сам побежал в магазин неподалеку за сигаретами, а я медленно побрела к нашему крайслеру.
— Тетенька, тетенька, купите у нас что-нибудь! — подбежали ко мне две девчонки лет десяти, и одна из них держала полиэтиленовый кулек с пирожками.
Я не покупаю пирожки на улице, даже такие, как эти — румяные, а уж запах какой от них шел — слюнки текли! Только вот где гарантия, что начинка в них не из собачатины, а?
Но девочки смотрели так умоляюще:
— Тетенька, ну купите, мамка домой не пустит, пока не продадим, — заканючила одна из девчонок.
— Эх, девчонки, и вам с матерью не повезло, — вздохнула я, достала кошелек и купила все пирожки. Двойная польза — и девчонок выручу, и бродячих псов подкормлю.
— Ой спасибо! — обрадовались девчонки, схватили деньги и умчались — только их и видели.
А я пошла кормить бродячих собак. Ближайшие обитали совсем недалеко — прямо за Дворцом бракосочетания было старое заброшенное кладбище, вот там барбосов было полным полно.
— Соба-ачки! — позвала я, подойдя к ограде.
— Гав — гав! — недобро поприветствовали они меня.
— А я тут вот чего вам принесла, — заискивающе глядя на их оскаленные пасти, я достала пирожок и покрутила перед ними. — Мир?
Собачки втянули воздух и крышу у них попросту сорвало.
«Затопчут!»— в панике взвизгнул внутренний голос.
— Ааа! — закричала я, глядя как они ринулись на меня. И тут, откуда не возьмись, огромный пес с порванным ухом встал между мной и сворой.
— Рры! — рявкнул он и собачки призадумались. Пес был уж больно отчаянного вида. Маленькая, но вредная дворняжка попыталась было прорваться мимо него к пирожкам, но барбос, недолго думая, поймал ее за хвост и жестоко отлупил. После этого собачкам тут же расхотелось обедать и они слиняли, а я осталась наедине с этим терминатором, изо всех сил кляня себя за доброту. Накормить, значит, собак решила? Так вот этот товарищ сейчас мной и пообедает. Что ему пирожки?
Однако я попыталась спастись. Я, кидая ему пирожки, потихоньку отступала. Барбос смотрел на меня совершенно бешеным взглядом, пирожки он ловил на лету и глотал не жуя.
— Собачка, хорошая такая собачка, — лихорадочно шептала я, кидая последний пирожок и встряхивая рукой, шепча заклинание. Надо бы его фризом заморозить, да у меня от страха в голове помутилось, слова путались.
Барбос коротко взрыкнул, требуя подачки. И когда не получил, все же кинулся на меня.
— Мама! — закричала я и побежала от него во всю прыть. Метров через пять я оглянулась — барбос и не думал за мной гнаться. Он лежал на заросшей тропинке и умоляюще глядел на меня. Лапы его как-то странно подергивало, словно их сводила судорога.
— Ты чего? — недоверчиво спросила я.
«Не ведись на это шоу! — сурово предостерег меня голос — Это у него такая военная хитрость».
Барбос тем временем вздрогнул всем телом и затих, глядя неподвижными глазами на меня.
«Военная хитрость», — неуверенно сказал голос.
На зрачок барбоса села муха, а он даже и не моргнул.
«Ой, чего-то мне нехорошо, — умирающе простонал голос, — это ведь пирожки твои его доконали!»
Мне тоже было нехорошо.
Очень.
Я вспомнила, какими румяными и душистыми были пирожки, так и просились они в рот — и медленно побрела с кладбища. Ангел — хранитель в очередной раз не дал мне умереть.
И вот так шла я в глубокой задумчивости, шла осторожно, ибо справа были колючие кусты, слева — обрыв метров семь над рекой. Барбос ухитрился загнать меня на противоположный конец кладбища, и я пыталась сообразить, как мне теперь отсюда выбраться. Параллельно я думала — а не отравленные ль пирожки имела в виду бабуля, когда намекала на скорую смерть? И могу ли я считать, что меня это уже миновало и опасаться больше нече… Ой!
Из кустов снизу, на уровне моей лодыжки, высунулась палка и сильно ударила меня в эту самую лодыжку.
От шока и неожиданности я с визгом подпрыгнула, отскочила — и с ужасом почувствовала, как земля ушла из-под моих ног…
«Вот сейчас и встретишься ты и с бабулей, и с Димкой», — задумчиво сообщил мне голос, пока я, истошно визжа, летела в реку. Я в диком ужасе ждала, что сейчас я ударюсь о скрытый под водой берег — и все, аста ла виста, бэби, была ведьма Марья, хорошая такая девчонка, и нетути!
Дальнейшее я помню смутно, все как-то смазалось от шока.
Помню, что река жестко ударила меня своей поверхность. Я словно со всего размаха врезалась в металлический лист. Помню, что я камнем пошла ко дну, совершенно оглушенная болью и шоком, а вода мгновенно хлынула в нос и рот, заливая легкие.
Но вот дно было чуть меньше моего роста, и это меня спасло. И не утонуть на такой глубине, и об каменистое дно не разбиться. Отфыркиваясь, я выплыла на поверхность, ощущая противную слабость и панику.
«Ну ты не стой, давай выбираться», — нетерпеливо подопнул меня голос.
Я помотала головой и уяснила две печальные для себя истины: ближайший берег повсюду, куда хватало глаз, представлял собой отвесную высоченную стену. Не взобраться. А противоположный берег был далеко. На горизонте виднелся ажурный мост, там ездят машины, там люди, но до него так же надо еще добраться. «Ну так добирайся, чего стоишь? — резонно сказал внутренний голос. — Кроме тебя никто тебя не спасет, кладбище безлюдно, а я уже есть хочу! Давай, родная, лапками-то дрыгай!»
Я кивнула и поплыла вдоль берега. Вернее, только я устало сделала пару гребков, как сверху просвистел увесистый гранитный каменище и даже почти в меня попал. Во всяком случае — предплечье ожгло невыносимой болью.
— Мама!!! — закричала я и погребла от берега с такой скоростью, что не сомневаюсь — я в тот момент побила все олимпийские рекорды. Движения рук просто сливались от быстроты, окрашенная моей кровью вода бурлила, и не прошло и полгодика, как я выбралась на пляж противоположного берега. Выбралась, без сил свалилась на песок и приготовилась все же помереть. Ибо ни ногой, ни рукой после такого заплыва я двинуть просто не могла.
Молодняк, отдыхающий неподалеку, помялся, после чего все ж направился ко мне.
— Слышь, ты чё, бухая? — вопросил меня тощенький пацанчик.
— Сам такой, — буркнула я.
— Ты чё грубишь?
— Дай помереть спокойно, а? — очень по-человечески попросила я.
— Вроде и правда не бухая, — вынес вердикт крепкий, коротко стриженый парень и спросил: — А чего ты в одежде-то тогда плавала?
— Да меня как-то не спросили, — поведала я ему.
— Слышь, ты и правда, чего грубишь? — осуждающе сказал третий парень. — Мы ж к тебе по-человечески, видим, что хреново тебе, да и рука вон поранена. Может, тебе помочь? В больницу там отвезти?
— Лучше д-домой, — дрожа от холода, отозвалась я. — Правда, парни, если вам не т-трудно, отвезите меня домой, а? Я на Кирова живу. Тысячу вам заплачу, если от-твезете.
— Да иди ты, — обиделся бритоголовый. — Я тебе что, таксист?
«Ну вот, не могла ты к нему по-человечески, что ли? — окрысился на меня внутренний голос. — Вот где сейчас машину брать будем? Кто тебя, чучундру мокрую, в машину посадит???»
Я закрыла глаза и приготовилась помереть, так худо мне было. О том, чтобы встать и пойти дальше себя спасать — не могло быть и речи.
Тем временем неподалеку взрыкнул мотор, молодняк быстренько собрал свои вещи с пляжа, и я неожиданно услышала:
— Слышь, красавица, тебе что, отдельное приглашение надо?
Я открыла один глаз, недоуменно посмотрела на бритоголового, восседающего за рулем Ландкрузера и отозвалась:
— Так ведь ты сказал, что ты мне не таксист!
— Верно, — кивнул он. — За деньги девчонок не вожу. Садись давай, и не выкобенивайся.
Я тут же птичкой вспорхнула с песка — откуда только силы взялись, втиснулась четвертой на заднее сидение, кое — как прикрыла дверь и принялась горячо благодарить:
— Ой, ребята, вы даже сами не представляете, как вы меня выручили! Да если б не вы…
— Ой, да ты сама не представляешь, как тебе повезло, что ты сейчас на мокрую кошку похожа, — передразнил меня бритоголовый. — Да если б ты была чуток посимпатичней — уж мы б тебя приласкали! Правда, парни?
