Елена Логунова - Наследница Шахерезады
К сожалению, Колян не желает быть совершенством, мотивируя это тем, что трудно быть богом. А я на веки вечные фанат Стругацких, и цитатой из них меня легко обезоружить…
Юре же, чтобы получить оценку повыше, пришлось бы очень постараться. Как минимум купить контактные линзы, чтобы не носить огромные очки с выпуклыми лиловыми стеклами, похожими на пару дохлых медуз.
Мутные стекла и громоздкая черепаховая оправа закрывали ему пол-лица, как карнавальная маска. При этом прятать бедняге нужно было не верхнюю половину физиономии, а нижнюю, потому что на подбородке у него была родинка размером с горошину. Слава богу, не выпуклая и не волосатая, просто черная, как клякса чертежной туши, но крупноразмерная и поэтому очень приметная.
Я поймала себя на том, что не могу оторвать взгляд от этой родинки, и устыдилась. Нет людей без недостатков внешности, я и сама далеко не идеал – по своей же десятибалльной шкале на восьмерку!
«Скромная!» – фыркнул мой внутренний голос.
Я предпочла его проигнорировать.
Мы с Юрой выпили по стаканчику и поговорили о том, как проведем эту ночь.
В смысле я великодушно поделилась с новым знакомым ценными сведениями о том, что в зале на первом этаже есть мягкие диваны, а он в благодарность за полезную информацию пообещал по-мужски приглядывать, чтобы со мной ничего не случилось.
Это было очень благородное и абсолютно бессмысленное побуждение. Не помню, чтобы когда-нибудь период, на протяжении которого со мной ничего не случалось, исчислялся хотя бы часами.
Тем не менее я не стала останавливать джентльмена в его рыцарском порыве, и с четверть часа мы на радость присутствующим исполняли небольшую пантомиму. Едва я поднимала глаза от книжки в планшете, как встречала взгляд Юры, который кивал, подтверждая, что он бдит на посту, и скупыми жестами изображал борьбу добра со злом. Но потребление хорошего виски отдельно взятым ценителем продолжалось и продолжалось, поэтому взгляд моего охранника становился все более рассеянным, а жесты приобретали пугающую амплитуду.
Я опасаюсь пьяных джентльменов – они неподходящая компания для приличной одинокой дамы.
Улучив момент, когда мой рыцарь ненадолго смежил веки, я потихоньку удрала от него в другой зал.
24 января, 17.35
Разумеется, Ирка не собиралась смотреть соборы, лопать захерторты с тафельшпицами и дрыхнуть в мягкой постельке. Предаваться удовольствиям, когда ее лучшая подруга голодает и скитается в чужеземном аэропорту?!
– Да хрен вам! – гордо сказала Ирка всем презренным рабам желудка и перины.
У нее был простой и ясный план: доехать до ближайшего торгового центра, сделать там покупки и без задержки вернуться в аэропорт, в итоге удивив подружку приятным сюрпризом.
Вдумчивый шопинг Ирка не планировала. В гастрономическом отделе она собиралась купить вкусную горячую еду в термостойких судочках, а в спортивном магазине – надувной матрас и пару пледов, вот и все, ничего сложного, всех-то дел на два часа. Особенно если воспользоваться услугами аэроэкспресса.
Прекрасный скоростной электропоезд бегал из центра города в аэропорт и обратно каждые двадцать минут. Железнодорожная станция была удобно расположена под зданием аэровокзала, билетные автоматы стояли у выхода на перрон, и даже простая русская женщина без знания немецкого языка, имея в своем распоряжении минут пятнадцать, могла понять нехитрый алгоритм покупки.
Ну, может, не пятнадцать минут, а двадцать, не суть важно. Главное, что поединок простой русской женщины со сложной австрийской техникой выиграла первая.
Побежденный автомат прострекотал невнятные поздравления, сделал себе символическое харакири и белым флажком высунул из прорези на железном пузе бумажный билетик.
– Уффф! – устало выдохнула победительница и стерла пот со лба рукой, свободной от добытого проездного документа.
Потом она сообразила, что чего-то ей не хватает, искательно пошевелила пальцами, огляделась и с неприятным удивлением обнаружила отсутствие сумки, пятнадцать (ладно, двадцать) минут назад оставленной ждать, как верный пес, у ноги.
– Ё-к-л-м-н-п-р-с-т! – с большим и искренним чувством сказала повторно ограбленная Ирка.
Пробежавшись по буквам русского алфавита, как виртуоз по клавишам рояля, она закончила филологический пассаж выразительным аккордом: «Найду заразу – убью!»
И в два прыжка, сделавших бы честь молодому резвому кенгуру, переместилась к выходу на перрон.
Электричка еще не прибыла, на перроне, хорошо просматривающемся от края до края, скучали пассажиры. Ни один из них не был обременен багажом, ни у кого не было при себе серо-зеленой квадратной сумки на колесиках.
Это говорило о том, что похититель сумки ушел с добычей в другую сторону – в здание аэровокзала.
– Честное слово, найду – убью! – повторила Ирка, за неимением другой публики призвав в свидетели невозмутимый билетный автомат. – Вот те крест!
24 января, 17.36
В этот день Лизин папа, получивший школьное образование в Советском Союзе, впервые по-настоящему прочувствовал драматизм классического «Я тебя породил, я тебя и убью!».
Дочь, родная кровиночка, плоть от плоти, союзница и наследница, безответственно подвела родителя и опасно подкосила бизнес, который папа с риском для здоровья и репутации строил годами!
– Маленькие детки – маленькие бедки, – вспомнилась сердитому папе русская народная мудрость.
Большая дочка втягивала папу в крупные неприятности с соответствующими им расходами. Он уже успел купить билет на поезд до Зальцбурга – а четырнадцать евро, между прочим, на австрийских дорогах не валяются, и вынужден был отказаться от этой поездки, чтобы вернуться в аэропорт. Еще двадцать пять евро пришлось потратить на самый дешевый авиабилет до Ниццы, куда Лизин папа и вовсе не собирался, но без билета его не пустили бы в зону ожидания.
Хорошо еще, в аэроэкспрессе работал беспроводной Интернет, так что хотя бы лишнего времени на покупку билета Лизин папа не потратил. Расценив это как маленький просвет в черной полосе неудач, он искренне понадеялся на то, что везение удачливого контабандиста, явно не передавшееся по наследству новому поколению семьи, его самого не покинуло.
И убедился, что так оно и есть, как только вышел из аэроэкспресса на конечной.
Хорошо знакомая серо-зеленая сумка одиноко стояла в переходе из станции в здание аэровокзала. Выдвинутая ручка безмолвно молила взять ее.
На расстоянии вытянутой руки от сиротливой сумки помещалась какая-то рыжая тетка, всецело поглощенная выяснением сложных отношений с билетным автоматом. На проходящих мимо нее живых людей она не реагировала.
Лизин папа свернул руку баварским кренделем, на ходу состыковал получившийся крюк с ручкой сумки и унес ее с легкостью и изяществом портового подъемного крана.
Пластмассовые колесики сумки не коснулись пола и не разразились предательским грохотом.
– Где ты, дочь моя? – спустя минуту весело осведомился Лизин папа по телефону. – Иди, встречай свою сумку, твой мудрый старик отец все решил!
24 января, 17.45
Я обошла доступную мне территорию и с сожалением обнаружила, что немногочисленные мягкие диваны заняты. Даже твердые кресла, сгруппированные по три и не разделенные перегородками, все уже превратились в чьи-то спальные места.
К организации комфортных лежбищ народ подошел с большой выдумкой, но без особых претензий.
Семейство в многослойных восточных нарядах устроило в углу подобие живописного шатра из цветных полотнищ и шалей, а мужчина в деловом костюме изобретательно пристроил над своей лежанкой раскрытый зонт.
Я оценила это ноу-хау: зонт обеспечивал спящему некоторую интимность и приятный полумрак, но при этом не мешал дышать. Куда удобнее, чем накрывать лицо шарфом!
А не купить ли мне зонтик?
«И еще ту разноцветную шубку, чтобы мягко поспать на полу!» – язвительно посоветовал внутренний голос, явно не одобряя дополнительные траты.
– Мягко спать – это хорошо, – согласилась я, завистливо поглядев на спящих под одеялками.
Время от времени в народ выходили представители наиболее совестливых авиакомпаний и оделяли страждущих чем-нибудь полезным – водичкой, печеньками, берушами, надувными дорожными подушечками и даже пледами. К сожалению, мы с Иркой еще ни разу не успели к раздаче.
Я серьезно обдумала мысль ограбить кладовку при уборной, утащив оттуда запасы бумажных полотенец.
Ну-ка, сколько рулонов трехслойной туалетной бумаги понадобится для изготовления матраса, по мягкости соответствующего двум сантиметрам поролона? Штук двадцать?
