Дарья Донцова - Гадюка в сиропе
ГЛАВА 13
С утра, убедившись, что Андрей повеселел и смотрит телевизор, я поехала в «Разноцветный праздник». Магазин с этим названием был в справочнике только один, на Соловьевском Валу.
«У нас все для вас», – реял над входом громадный плакат. Что верно, то верно. На стеллажах и впрямь стояло и лежало несметное количество игрушек – машинки, куклы, железные дороги, пистолеты, головоломки, наборы для вышивания… Посетители отчего-то отсутствовали. Правда, после первого взгляда на ценники стало понятно, отчего люди обходят «Разноцветный праздник» стороной.
– Почему вот эта Барби стоит четыре тысячи рублей? – поинтересовалась я у девушки-консультанта. – В ларьке напротив точно такую же выставили всего за двести.
– У нас фирменный товар от «Мател», – охотно объяснила продавщица. – Никаких китайских или турецких подделок.
– В чем же отличие? – недоумевала я. – Ведь они похожи, как две капли воды.
– Те, кто думает о здоровье ребенка, – не сдавалась она, – придут к нам. Известные производители, которые дорожат честью торговой марки, используют специальные нетоксичные материалы и красители. А турки, между прочим, берут краску с кадмием, а это канцероген!
Окинув взглядом ряды игрушек, я только вздохнула. Если рассказ про краску с кадмием правда, то ребенок среднестатистического москвича обречен играть с куколкой, сделанной доброй мамой из тряпок, потому что экологически чистая Барби, созданная сотрудниками «Мател», вгонит семью не на один день в долговую яму.
– А вы для кого подбираете? – перешла в наступление продавщица. – Возраст подскажите.
Я вытащила чек.
– Я понимаю, что спрашиваю глупость, но все же… Не так давно сынишке подарили револьвер, купленный у вас. К несчастью, в гости к нам пришел его друг и сломал пистолет, теперь дома стоит рев.
– Да уж, представляю, – вздохнула девушка.
– Нельзя ли узнать, кто продал игрушку? Может, он вспомнит, что это за пистолет был? Тут, правда, стоит цена, но у вас, смотрю, штук шесть за эти деньги купить можно, а мой мальчик требует точь-в-точь такой, как сломанный!
Выпалив тираду, я тут же пожалела. Сейчас девушка поинтересуется: «Почему вы не прихватили сломанный пистолет?» И будет права. Но продавщица повертела бумажку и вежливо ответила:
– Знаете, это просто. Оплата прошла на четвертый отдел.
– Ну и что?
– В нашем магазине есть услуга, – пояснила она, – заказ товаров по каталогу получается чуть дороже, зато вы имеете полный ассортимент перед глазами. Мы ведь закупаем только то, что пользуется спросом. Ступайте на второй этаж.
Обрадованная, я добежала до нужного места и рассказала другой девушке ту же историю.
– Секундочку, – сказала она. Посмотрела на чек, потом порылась в огромной амбарной книге и радостно сообщила: – Вот, пистолет «зауэр», товарный номер игрушки 728а, посмотрите в каталоге.
Я принялась послушно рассматривать яркие картинки и вздохнула.
– Надо же, как у вас отлично налажено дело! Наверное, и фамилия покупателя есть!
– Конечно, – улыбнулась служащая. – И телефон, иначе, как сообщить, что заказ прибыл. Вот, вашему сыночку пистолет заказывала Елена Михайловна Разумова. Знаете такую?
Я чуть не выронила толстый том.
– Вы ничего не путаете?
– Нет, – последовал ответ. – Елена Михайловна наша постоянная покупательница. У нее мальчик – большой любитель оружия, вот она и заказывает частенько новинки. «Зауэр» она давно хотела, говорила, сынишка увидел у кого-то настоящий и очень просил.
Домой я возвратилась в крайне мрачном настроении. Лена самолично заказала пистолет, значит, готовилась к убийству. Интересно, почему она не уничтожила упаковку, не побоялась оставить улики. Хотя она, наверно, думала, что коробочка отправилась в помойное ведро, куда, естественно, уходит любая, даже самая красивая обертка. Скорей всего, так бы и произошло. Я хорошо помню, как няня Анна Ивановна притащила на кухню ворох пустых коробок. И если бы не моя любовь складывать на всякий случай картонки… Чем больше я влезаю в это дело, тем яснее понимаю, что Лена – убийца. Интересно, где она взяла настоящий «зауэр» и следует ли мне сообщить обо всем в милицию?
Старинные часы глухо тикали, отсчитывая безвозвратно улетающие минуты. Может, конечно, и надо поделиться со следователем информацией, но только не с мерзким Митрофановым, отправившим меня под конвоем на выход. Этому субъекту ни за что не стану помогать. А Слава Самоненко все еще лежит в больнице, правда, его уже перевели в обычную палату, но он подцепил какую-то больничную заразу и попал под карантин. Никого к нему не пускают, и я смогла лишь передать вареную курицу и коротенькую записочку с пожеланием скорейшего выздоровления.
Тяжело вздохнув, я пошла на кухню – выпью чаю, авось в мозгах просветлеет. Там сидела компания детей. Черноволосая худенькая девочка вежливо представилась:
– Я – Маша Гаврюшина.
– И я Маша, – сказала другая, плотная блондиночка.
– Я тоже, – подхватила третья.
– Как только вы не путаетесь, – засмеялась я и, увидав на столе пакет муки, пачку масла и грязную кастрюлю, поинтересовалась:
– Что вы делаете?
– Булочки печем, – гордо сообщила Лиза. – Вот все смешали по инструкции, положили в хлебопечку, теперь ждем.
– Отлично, – одобрила я. – Потом угостите.
И тут затрезвонил телефон.
– Елена Михайловна? Добрый день, голубушка. Галин беспокоит.
– Простите, но это не Елена Михайловна.
– Лизонька, – обрадовался незнакомый Галин, – как дела?
– Вам Лизу? – спросила я.
– Вообще-то я хотел Елену Михайловну, – слегка растягивая гласные, протянул мужчина.
Решив не пугать человека, который, скорее всего, не в курсе того, что произошло, я осторожно сообщила:
– Лена уехала.
– Вот незадача, – расстроился Галин. – Далеко?
– Да.
– Надолго?
– Ну, думаю, на несколько месяцев.
– Вот так так, – чуть не закричал собеседник. – Ну и что теперь делать, просто беда!
– Что случилось? – полюбопытствовала я.
– Простите, – вопросом на вопрос ответил звонивший. – Кем вы приходитесь Елене Михайловне?
Я настолько привыкла прикидываться Лениной родственницей, что, не колеблясь, заявила:
– Двоюродной сестрой, на хозяйстве оставлена, за Лизой приглядывать.
– Чудесно! – обрадовался он. – Вы-то нам и нужны. Давайте, я пришлю за вами машину.
– Не понимаю, зачем?
– Ох, простите, – спохватился мужчина. – Не представился. Ведущий редактор издательства «Фила-Пресс» Михаил Галин.
– Михаил, э…
– Можно без отчества.
Ну, если он представляется просто по имени, то и мне следует поступить так же.
– Очень приятно, меня зовут Евлампия.
– Какое редкое, удивительное имя, – заохал Михаил. – Потрясающе, никогда не слышал.
– Зачем мне ехать в издательство?
– Не хочется говорить по телефону, – бубнил он. – Давайте сделаем так. Через час наш шофер будет у вас, идет?
– Адрес знаете?
Галин расхохотался:
– Наизусть. Мы же печатаем романы Кондрата, обладаем эксклюзивными правами. Собирайтесь и приезжайте, идет?
– Ладно, – согласилась я и пошла одеваться.
Гардероб мой был не слишком богат, поэтому, недолго мучаясь, я влезла в черненькие брюки и серую водолазку. А сверху надену пиджак цвета соли с перцем. Есть такой у Лизаветы.
– Лизок! – крикнула я, выходя из комнаты. – Дай на часок пиджачок, ну тот, с кожаными заплатками на локтях.
Ответа не последовало. Я вошла в кухню и нашла девиц в глубокой задумчивости.
– Ничего не понимаю, – вздохнула Лиза.
– Что случилось?
– Мы сделали все по инструкции. Положили масло, сахар, молоко, дрожжи, поставили на цифру «одиннадцать». Видишь, в руководстве написано: «одиннадцать – сладкие булочки».
– Да, сладкие булочки, – эхом отозвались все Маши разом.
– Потом подождали, пока цикл закончится, открыли крышку и…
– Что?
– Ничего! – хором прокричали дети, показывая мне пустые никелированные внутренности. – Там пусто.
– Ну надо же, – еле сдерживая смех, удивилась я. – Совсем пусто?
– Да!
– Значит, все положили – муку, сахар.
– Да!!
– Яйца не забыли?
– Нет!
– А дрожжи?
– Нет!!!
– Ну, молодцы. И молочка налили?
– Да!
– Потом на одиннадцать рычажок повернули?
– Да!!!
– Ай, какие умницы, – захихикала я. – У вас обязательно бы получились великолепные сдобные пышки, жаль только, что вы сделали одну крохотную, но роковую ошибку.
– Какую? – завопили девочки, подпрыгивая от нетерпения. – Какую?
– Сущую ерунду. Заложили все не в хлебопечку, а в стиральную машину. «Пекарня» находится слева от плиты, а «прачка» справа.
– Ага! – завопила Маша Гаврюшина. – Говорила же вам, дурам, не так что-то! Ну зачем хлебопечке столько воды набирать, а вы: «Молчи в тряпочку, это она тесто замешивает!»
