Галина Куликова - Два ужасных мужа
– С тех пор я эволюционировал, – заявил Степа. – А вообще-то я позвонил убедиться, что у тебя все в порядке. У тебя все в порядке?
– Ну, почти, – вздохнула Тася. – Дела на личном фронте не движутся.
– По-моему, это неплохо, – осторожно сказал Степа. – Бурный роман может привести черт знает куда. Может даже к свадьбе привести! Ты хочешь в третий раз замуж?
– Не знаю, – промямлила Тася.
– Ясно. Видимо, ты всегда хочешь замуж. Может быть, ты даже родилась с такой генетической аномалией и хочешь замуж еще с младенчества.
– Иди к черту.
– А что у вас не так? Красавец Илья не идет на штурм?
– Мне кажется, я ему разонравилась, – понизив голос, призналась Тася. – Наверное, я его разочаровала.
– А может быть, это он тебя разочаровал?
Тася прикусила губу. По бульвару возле отеля прошла парочка, обнимаясь и хохоча. Она проводила ее тоскливым взглядом.
– Чего молчишь? Никак я в точку попал? – удивился Степа.
– Знаешь, я этого отпуска так ждала. – Тася проиграла в уме их с Ильей встречу в аэропорту, их поцелуи. – А потом… Это все равно что найти коробку со своими детскими сокровищами. Открываешь с улыбкой до ушей, а там всего лишь скорлупки от орехов, цветные стеклянные шарики, фантики от карамелек и камушек с дыркой. Мне все кажется каким-то ненастоящим.
– Все ясно, между вами нет химии, – резюмировал Степа. – Тогда плюнь на любовь и просто отдыхай на всю катушку, поняла? Или возвращайся в Москву. А что? Сходишь в Большой театр, послушаешь оперу. Какого-нибудь «Щелкунчика».
– Степ, это не опера.
– Да ладно врать! Как не опера? Самая настоящая опера, я сто раз по радио музыку слышал. Так ты вернешься?
– Нет, я останусь. Мало ли? Вдруг еще все переменится?
– Да ничего не переменится, – «успокоил» ее лучший друг. – Если сразу не срастается, потом даже суровой ниткой не пришьешь. Возвращайся! Я по твоему голосу чувствую, что тебе хреново.
«Мне хреново потому, что целуюсь я с одним парнем, а нравится мне другой», – подумала Тася, но вслух ничего не сказала. И остаться она решила не потому, что надеялась оживить их с Ильей отношения, а из-за Макса. «Впрочем, тут у меня шансов мало, – с тоской подумала она. – Если я переметнусь к нему, он решит, что цена моим чувствам – грош в базарный день. А если сразу порву с Ильей, придется уехать. И мы с Максом больше никогда не увидимся».
Она понятия не имела, как случился этот переворот сознания. Вот только что она восторженно смотрела на Илью, а сейчас он в ее глазах странным образом поблек. Она чувствовала себя виноватой и отлично понимала безысходность ситуации. Тут ничего не изменишь одним щелчком пальцев, увы.
На следующее утро Илья предложил Тасе поездку в Светлогорск.
– Если дождь не пойдет, рванем? – спросил он оживленно. – Сегодня Макс увязался кататься с нами, а уж завтра мы вдвоем. Ну, ты как, согласна?
– Согласна, рванем, – без особого энтузиазма согласилась Тася. Еще недавно грезившая о поцелуях Ильи, сейчас она о них даже не помышляла. – Главное, чтобы Копейкин все не испортил.
Они сидели в открытом кафе и пили ледяной оранжад. Прохладный ветер трепал Тасины волосы и перелистывал странички летнего меню.
– А при чем тут Копейкин? – нахмурился Илья. – Пусть занимается своими делами и тебя не трогает.
Илья улыбнулся официантке, которая мгновенно зарделась и уронила блокнот.
– Он будет трезвонить, обязательно выяснит, где я остановилась, и припрется в гостиницу с каким-нибудь невероятным предложением.
– Давай я с ним поговорю. А то ты уж очень его боишься.
– Да я его не боюсь, – вздохнула Тася. – Он безвредный, но ужасно прилипчивый.
– Вот и прекрасно, я его от тебя отлеплю.
Илья горел желанием сделать что-нибудь героическое. Несколько дней назад Тася умерла бы от счастья. И официантку она отлично понимала.
– Тогда Юлий прилипнет к тебе! Будет сулить златые горы и клянчить наличные.
– А ты уверена, что он действительно приедет именно сюда и именно сегодня?
– Посмотрим. Из Москвы не так уж много самолетов прилетает. Если вскоре не объявится, значит, наврал. Или не хватило денег на билет. Тоже мне, кладоискатель…
Илья посмотрел на Тасю с иронией:
– Мне кажется, ты к нему как-то уж слишком снисходительно относишься. Как к ребенку. Судя же по твоим рассказам, это вполне себе матерый ребеночек.
– Только не вздумай ревновать.
Они некоторое время молчали, наслаждаясь хорошим днем, приятной обстановкой и вкусным напитком.
– Слушай, у меня идея, – Илья хлопнул себя по лбу. – Какие архивы твой Копейкин собирается изучать?
– Понятия не имею, – пожала плечами Тася. – Наверное, городские, областные, военные. Он не уточнил, я не расспрашивала. Ты же слышал наш разговор.
– А что, если я сам его встречу в аэропорту и провезу по всем более-менее крупным хранилищам документов, зажгу в его сердце искру надежды? Пусть там копошится, сколько влезет. Хотя, конечно, местные энтузиасты почти все интересное перешерстили, так что сенсационных находок от Копейкина вряд ли стоит ожидать. Зато от тебя он отстанет надолго.
– А что? Хороший план, – оживилась Тася. – Пусть сидит в закрытом помещении со стопкой карточек и делает выписки.
– А к тому времени, как он созреет для того, чтобы бежать в магазин за лопатой, нас уже здесь не будет, – весело закончил Илья.
* * *Большой облезлый будильник с никелированной чашечкой сверху и надписью «Слава» на циферблате зазвонил ровно в семь часов пятнадцать минут утра. Семен Виссарионович Гнутый, верный многолетней привычке, быстро скинул легкое одеяло и опустил с кровати на пол свои худые жилистые ноги. Следом почти автоматически вверх подтянулось туловище, и через минуту Семен Виссарионович уже шествовал в ванную «на помывку», как он выражался еще со времен службы в армии.
Еще через пятнадцать минут зазвонил городской телефон. Подняв трубку, Гнутый услышал знакомый бодрый голос:
– Утро доброе, Виссарионыч! Бежим?
– Ох, батьки Сталина нет на тебя! Да за такое приветствие в тридцать восьмом или пятьдесят втором тебя бы сразу решением особого совещания – к стенке.
– Это за что же? – засмеялся собеседник. – К стенке-то?
– За непочтительное употребление отчества вождя!
– Какое же тут непочтение? Ты ведь правда Виссарионыч.
– При чем тут я? Я человек маленький, но Сталин – он Иосиф Виссарио-но-вич! Понял разницу? Палыч, Саныч – это сколько угодно, а Виссарионович – изволь выговаривать правильно. А то ишь – запанибрата с вождем хотите. Не выйдет! Меня во время службы, мальчишку, сына полка – все, от рядового солдата до комдива, по имени-отчеству величали. Боялись! Представь, крикнет, допустим, старшина: «Виссарионыч, твою мать, быстро марш на кухню». А назавтра его уже особист допрашивает: ты кого, сукин сын, имел в виду, когда по матушке крыл и на кухню гонял?» Так-то!
– Семен, ну чего ты заливаешь? Ты пацаном был, тебя наверняка Сенькой все звали, при чем тут отчество? С левой ноги, что ли, встал?
– С нормальной ноги, – пробурчал Гнутый. – Спал плохо, понервничал с вечера.
– Так мы бежим?
– Давай, через десять минут внизу, у подъезда.
– Заметано, иду одеваться.
Василий Кузьмич и Семен Виссарионович были старинными приятелями и соседями по дому. Они являлись единомышленниками в вопросах здорового образа жизни и футбола – невзирая на преклонный возраст, активно занимались спортом и болели за одну команду. Во всем остальном старики были антиподами.
Семен Виссарионович был ярым сталинистом, Василий Кузьмич – убежденным демократом. Семен Виссарионович долгие годы служил в органах и о своей работе, особенно некоторых ее аспектах, не осмелился бы рассказать приятелю даже спустя добрых два десятка лет после выхода на пенсию. Василий Кузьмич тоже не мог рассказать о своей работе, но по другой причине. Он был крупным ученым, занимался ракетным топливом, а также альтернативными энергоносителями, и вся его деятельность была тщательно засекречена.
После вынужденного ухода на пенсию Гнутый организовал отряд добровольцев-наблюдателей, которые несли круглосуточную вахту в районе Красной площади с целью предупредить соратников, если власти попытаются вынести Ленина из Мавзолея или вырыть гроб Сталина из могилы у Кремлевской стены.
Василий Кузьмич в начале девяностых, когда наука пришла в упадок, демонстративно удалился от дел и занялся писанием научно-популярных статей для интернет-порталов и развлекательных журналов, а также выращиванием теплолюбивых растений в суровых условиях ближнего Подмосковья.
Но зато практически каждое утро, в любое время года, два бодрых старикана встречались у подъезда и примерно час легкой трусцой бегали по парку, расположенному неподалеку.
Так было и на этот раз.
– Ты чего с утра пораньше завелся? – дружелюбно поинтересовался Василий Кузьмич, пока они разминались перед пробежкой.
