Дарья Донцова - Инстинкт Бабы-Яги
Когда мы с Мирандой появились на пороге гостиной, шум голосов стих и все мигом повернули к нам любопытные лица. Честно говоря, я слегка стушевался, в глазах гостей Николетты горел неприкрытый интерес, но Миранда не растерялась, взялась за край юбки пальцами, присела и тоненьким дискантом пропела:
— Здравствуйте, тетеньки и дяденьки.
На мой взгляд, она переигрывала, но возраст основной массы присутствующих зашкаливал за шестьдесят, и на их лицах появилось умиление. Впрочем, тридцатилетняя Нана Аветисян тоже заулыбалась.
— Знакомьтесь, — отчеканила Николетта, — это э…
— Машенька, — произнесла с самым невинным видом безобразница, — я учусь в седьмом классе, на одни пятерки, дядя Ваня, можно взять конфету?
— Конечно, деточка, — заорала Николетта, — кушай все, что хочешь, тебе чай или кофе?
— Мама разрешает мне пить только минеральную воду без газа, — прошептала нахалка.
— Ой, какая строгая, — улыбнулась заклятая подруга Николетты Кока. — Где же твоя матушка?
— Она в командировке, — не поднимая глаз, сообщила Миранда, — приедет через неделю, а меня оставила у тети Норы и дяди Вани, чтобы они за мной присмотрели.
Вымолвив последнюю фразу, она занялась пирожным, схватила корзиночку со взбитыми сливками, откусила огромный кусок, мигом перемазалась до ушей кремом и обсыпалась крошками.
— Возьми салфетку, ешь над тарелкой, — велела Кока и потеряла к девочке всякий интерес.
Впрочем, остальные тоже отвернулись от нас, и в гостиной начался привычный разговор.
— Воловцев слишком откровенен в своих книгах.
— О да, ему не стоило столь смаковать некоторые сцены…
— Ну, по сравнению с Рябовым Воловцев ребенок.
— Вы бы еще вспомнили об Елине…
— У Елина, кстати, великолепные описания природы!
— Позвольте вам возразить!
Я расслабился. Кажется, сработало. Так, пойду погляжу, чем угощают.
— Ваня, — прошептала Миранда, — ну как?
— Ты неподражаема! Актерский факультет по тебе плачет!
— Я еще не так могу! — ухмыльнулась девочка.
— Нет-нет, вполне достаточно, теперь посиди тихонько в уголке, я перекушу, и уедем.
— Наешься как следует, — посоветовала Миранда, — похоже, здесь полно вкусного, а ваша кухарка Ленка готовит парашу!
— Миранда, ты же умеешь разговаривать нормально. — Я попытался заняться воспитанием ребенка. — Параша! Ну что за выражение!
— Ваня, — хихикнула девочка, — не занудничай, тебе не идет, или хочешь походить на этих недорезанных мумий?
От неожиданности я ответил правду:
— Нет.
Миранда подавила смешок и, подхватив тарелку, уселась на диван, старательно натянув подол юбчонки на колени. Я заметил, что к ней приблизился Петр Александрович Шмаков, и со спокойной душой отправился за бутербродами с бужениной. Петр Александрович профессор, милейший человек, пусть Миранда с ним пообщается! Я же чуть-чуть отдохну…
Глава 14
Внезапно из коридора раздался дикий вопль, потом такой звук, словно на пол уронили мешок, звон… Все кинулись к двери. Я, оказавшись первым, увидел свою бывшую няню, а теперь домработницу Николетты, сидевшую около подноса. Рядом с ней валялись остатки чашек, руины чайника и растеклась темно-коричневая лужа.
— Нюша, — всплеснула руками Николетта, — ты упала.
Потом она повернулась к гостям:
— Бога ради, извините, держу дуру из милости! Сейчас принесут чай.
Дамы, составлявшие абсолютное большинство среди присутствующих, шушукаясь, вернулись на диваны.
Когда в коридоре остались только я и хнычущая Нюша, Николетта сердито велела:
— Вставай, хватит сопли лить! Опозорила меня, корова косоногая. Теперь начнут языками молоть: у Николетты Адилье не могут чай нормально подать! Как тебя угораздило шлепнуться, да еще у самой гостиной? Чего орала? Коли свалилась, так прикусила бы язык, тихонько собрала грязь и новый чай заварила. Зачем визжать!
— Простите, ради Христа, — ныла Нюша, — испугалась больно!
— Чего! — взвилась Николетта. — Совсем на старости лет мозгов лишилась? Впрочем, у тебя их и в молодости не имелось. Что тебя перепугало? Привидение увидела?
— Нет, черта, — абсолютно серьезно сообщила Нюша и, кряхтя, принялась собирать на поднос осколки.
— Кого? — подскочила маменька.
— Так сатану, прости господи, к ночи помянула, — перекрестилась Нюша. — Иду себе спокойно, а он под ноги прыг, лохматый, глазья горят, шипит. Чуть не умерла от жути, вот и скопытилась! Надо завтра батюшку привести, пусть углы святой водой покропит.
— С ума сойти! — воскликнула Николетта. — Какой священник! С утра отправишься к психиатру! Ваня, что с ней делать? Слышал? Она уже чертей видит!
— Я не сумасшедшая, — обиженно протянула Нюша, — такой мягкий, шерстистый, между ног шмыгнул.
— И откуда он взялся? — злилась маменька. — Из стены вышел?
— Вы уж скажете, — надулась Нюша, — зачем из стены, с вешалки спрыгнул, вон оттуда.
И она ткнула узловатым пальцем в сторону многочисленных пальто. Не успел я посмотреть туда, как Нюша завопила:
— Свят-свят, вон он! Глаза жуткия!
Я вздрогнул, на верхней полке вешалки сидело нечто густо-черное с ярко-горящими на огромной морде глазами.
— Мама родная! — завизжала Нюша. — Дьявол!
Из комнаты вновь выскочили гости. Николетта пыталась выдавить из себя слово, но, очевидно, лицевые мышцы не повиновались хозяйке, потому что маменька лишь дергала губами. Зато Нюша орала за двоих, тыча рукой в вешалку.
— Спасайтесь! Дьявол пришел! Отче наш…
— Ой, страшный какой, — зашлась Кока, — помогите!
Вопль мигом подхватили остальные присутствующие. Толпа легко внушаема, а уж женщины всегда готовы удариться в истерику. Крик перешел в визг. «Дьявол», напуганный не меньше людей, свалился на пол, и я мгновенно узнал в нем кота Василия.
— Он нас сейчас разорвет, — легко взяла верхнее «до» Кока, — растерзает!
Услыхав эти слова, Жоржетта Миловидова, никогда не упускающая случая привлечь к себе всеобщее внимание, закатила глаза и картинно улеглась на полу. Но сегодня она явно просчиталась, присутствующие были напуганы всерьез, никто не собирался хлопотать вокруг упавшей. Гости забились в комнату.
— Спокойно, — я попытался перекрыть визг Коки, — это всего лишь кот! Самый обычный, безобидный!
Кока прекратила изображать из себя паровозную сирену.
— Кот?
— Ну да, посмотрите внимательно, черненький, беззащитный…
— Почему же ты не сказала нам, что завела киску? — с укором повернулась Кока к Николетте.
— Так я сама в первый раз ее вижу, — отмерла Николетта. — Откуда взялось животное? Терпеть не могу кошек!
Я посмотрел на вешалку, заметил внизу пустую сумку, в которой должен сидеть кролик Филимон, и сразу все понял. Собираясь к Николетте, я настолько был шокирован внешним видом Миранды, что не посмотрел внутрь перевозки, просто застегнул «молнию», думая, что Филимон внутри, но длинноухий ускакал, а его место занял нахал Василий.
— Она симпатичненькая, — бросилась в другую крайность Кока, — кис-кис-кис, поди ко мне! Наверное, с улицы прибежала, поди сюда, кошечка…
Но Василий был напуган, обозлен и обладал дурным характером. Стоило Коке, растопырив руки, двинуться к коту, как он, изогнув спину и подняв хвост, ставший вмиг похожим на ершик для мытья бутылок, с утробным шипением бросился вперед. Кока вскрикнула, Василий, сверкая глазами, пролетел мимо нее и вскочил на продолжавшую изображать глубокий обморок Жоржетту. На ее бежевом вечернем платье появилась цепочка красных капель. Госпожа Миловидова в растерянности села, увидела кровь и опять упала на пол. На этот раз, похоже, она и в самом деле лишилась чувств.
— Ловите его, — заверещала Николетта, — эта дрянь сейчас всех перекусает!..
Я хотел было пойти на кухню, принести воды и попытаться привести в чувство Жоржетту, но события начали разворачиваться молниеносно. Исцарапав мадам Миловидову, Василий издал победный клич и понесся в гостиную. Оглушительно вопящие дамы расступились, и кот беспрепятственно проник в комнату, которая после темноватой прихожей казалась слишком ярко освещенной. Наверное, свет множества стоваттных лампочек совсем перепугал Василия, потому что он взлетел на стол и стал метаться по нему, сшибая рюмки, стаканы, бутылки с водой и салатники, заполненные всяческой снедью. Вам и в голову не придет, какой разгром способно учинить одно не слишком крупное животное, впавшее в безумие.
Через пару секунд гостиная стала походить на кошмар. Гости вопили от ужаса, посуда валялась на полу, Николетта, схватившись за виски, рыдала, Жоржетта Миловидова, сумевшая без посторонней помощи прийти в чувство, напоминала жертву разнузданного маньяка: вся в крови, с взлохмаченной головой и размазанным макияжем.
