Андрей Ильин - Универсальный солдатик
— Не балуй! — тихо по-русски сказал товарищ Максим. И показал пистолет.
Иванов сник и пошел, куда его повели.
Теперь он был совершенно уверен, что от него хотят избавиться.
Мужчина стал подниматься по лестнице вверх, туда, где был вход на чердак. Остановился перед запертой дверью. Открыл ключом замок.
— Ну чего встал, шагай давай.
Через слуховое окно вылезли на крышу, по ней, часто поскальзываясь на мокрой черепице, перешли на соседнюю, с нее еще на одну. Дома вплотную примыкали друг к другу, и по ним можно было легко проходить целые кварталы.
— Сюда!
Спустились на чердак. Несколько минут стояли молча, привыкая к темноте. Потом куда-то пошли, слепо нащупывая ногами дорогу.
— Стой.
Остановились перед дверью. Припав ухом к замочной скважине, товарищ Максим долго прислушивался. Потом вытащил рацию.
— Второй вызывает Шестого.
— Слышу тебя, — ответил Шестой, — у нас все в порядке. Можешь работать.
Мягко толкнул заранее открытую дверь. В подъезде было темно, потому что на Западе свет просто так не жгут, он включается лишь на несколько минут, автоматически, когда кто-нибудь открывает входную дверь. И не включается, если кто-то проникает в подъезд через чердак.
— Только пикни! — шипящим шепотом предупредил товарищ Максим Иванова.
Стараясь ступать бесшумно, спустились на четвертый этаж.
Остановились перед одной из дверей. Товарищ Максим беззвучно сунул в замочную скважину ключ. Дверь медленно открылась.
— Пошли.
Шагнули внутрь.
Иванов почувствовал, как его правую руку дернуло куда-то вбок. Тихим щелчком расстегнулись и вновь застегнулись браслеты. Теперь он был прикован к ручке двери.
— Ждешь меня здесь! — ткнувшись губами в ухо, сказал товарищ Максим.
И тут же раздался еще один тихий, металлический щелчок.
В полумраке проема, ведущего в комнаты, Иванов различил мягко плывущую тень мужчины. У тени была неестественно длинная правая рука.
Потом была долгая, долгая тишина. Иванов напряженно прислушивался, пытаясь понять, что там происходит.
Тихо...
Тихо...
Вдруг быстро, один за другим, прозвучали два тихих, почти неслышных, хлопка. Иван Иванович услышал короткий, мгновенно оборвавшийся вскрик и неясную, так же быстро затихшую возню. И вновь наступила тишина, в которой ясно застучали негромкие, быстро приближающиеся шаги.
Вспыхнул узкий луч небольшого фонарика. Метнулся по стенам, нашел, остановился на испуганно скрючившейся фигуре Иванова. Тот зажмурился, попытался прикрыться от света, но натянувшаяся цепочка отбросила руку назад.
— Не шуми, — строго сказал из темноты товарищ Максим.
И отвел фонарик чуть в сторону. В луче света матово блеснул пистолет с длинным направленным на Иванова цилиндром на стволе.
Ну вот и все...
Иванов сжался, задрожал, закрыл глаза и пополз по стенке вниз, на подкосившихся от страха ногах.
Товарищ Максим подошел вплотную.
— Ты чего? — удивленно спросил он. — Плохо, что ли?
— Что? Ага... Нехорошо, — быстро ответил Иванов.
Товарищ Максим прислушался.
В подъезде было тихо. Вытащил рацию.
— Второй вызывает Шестого. Что там у вас?
— Путь свободен. Можете уходить. Повернулся к Иванову.
— На-ка, подержи пока...
И, сбросив в левую руку обойму и перехватив за ствол, сунул Иванову в руку пистолет. Тот автоматически взял его, сжав пальцы на рукоятке.
— Подержал? Теперь давай обратно, — потянул пистолет к себе и так же, удерживая за ствол, опустил в карман, в расправленный внутри него полиэтиленовый мешок.
— Слушай меня внимательно! Сейчас мы выйдем из квартиры и пойдем вниз. До первого этажа пойдем вместе, дальше, на улицу, ты один. Когда выйдешь из подъезда — обернешься.
— Зачем? — не понял Иванов.
— Затем, что если не обернешься, то тебя тут же пристрелят. Потому что это такой условный знак... Обернешься и пойдешь направо. Ты все понял?
— Да, — кивнул Иванов.
— Только без глупостей, там кругом наши люди, — предупредил товарищ Максим. — Шаг в сторону, прыжок на месте будут считаться побегом и пресекаться на месте. Ну что, двинулись?
Вытащил пистолет, но не тот, что сунул в карман, — другой и ткнул им в бок Иванову.
— Если дернешься — можешь считать себя покойником.
Быстро отстегнул от двери и перестегнул себе на руку наручники.
— Теперь открывай дверь. Сам открывай. Крути щеколду направо.
Иванов послушно прокрутил щеколду и, взявшись за ручку, потянул дверь на себя.
— Пошли.
И они — Иванов впереди, товарищ Максим сзади — стали спускаться по лестнице вниз. Один этаж. Второй...
На первом этаже мужчина приказал Иванову повернуться к нему спиной.
Иванов повернулся.
В затылок ему, больно сверля кожу, уперлось дуло пистолета.
— Руки за спину!
Иванов завел руки за спину.
— Три шага вперед.
Иванов сделал три шага и уперся грудью во входную дверь.
Не отрывая пистолет от его затылка, товарищ Максим быстро раскрыл наручники и сделал шаг назад.
— Нажми на кнопку, там, сбоку.
Иванов нажал.
Щелкнул открывшийся замок.
— Ну все, считай, ты свободен. Можешь идти. Только не забудь оглянуться! — напомнил товарищ Максим.
Иванов толкнул дверь. И вышел на улицу.
Сразу увидел припаркованный в двух кварталах от подъезда микроавтобус, стоящих на противоположной стороне улицы охранников с руками, засунутыми глубоко в карманы, и машущую ему издалека руками Маргариту.
За ним действительно присматривали.
— Чего встал — топай! — хриплым шепотом приказал из подъезда товарищ Максим.
Иванов сделал шаг вперед. И еще один. Сделал три шага и вспомнил что должен дать условный знак — должен оглянуться.
Всем корпусом повернулся назад, к двери. Увидел щель, внутри которой неясным пятном белело чье-то лицо и недвусмысленно чернел кругляш направленного на улицу глушителя.
Снова повернулся. И пошел дальше, пошел к микроавтобусу.
Он шел на деревянных, плохо его слушающихся ногах, ни о чем не думая, не пытаясь понять, зачем его притащили в этот подъезд, зачем пристегивали к дверям, почему заставляли оборачиваться...
Навстречу ему бежала Маргарита, сзади, спереди и с боков, словно черти из табакерки, выскакивали из переулков, кафе и подворотен многочисленные охранники, окружая со всех сторон.
А Иванов себе шел, тупо улыбаясь, ни о чем не думая... Шел в сторону микроавтобуса, потому что больше было некуда идти. Шел и тихо удивлялся, что все еще жив. И сильно радовался тому, что жив, что на этот раз ему повезло. Снова повезло...
Хотя на самом деле... на самом деле радоваться было нечему... И рано...
Глава 35
Следственная бригада прибыла поздно, прибыла ближе к полудню.
Излишнего ажиотажа вблизи места происшествия не наблюдалось. На обочине, въехав передними колесами на тротуар, стояли две полицейские машины с выключенными мигалками. Возле подъезда, переминаясь с ноги на ногу и сопровождая глазами проходящих мимо дам, скучал сержант. Даже журналистов не было видно — верный признак, что дело предстоит рутинное, которое ни сенсаций, ни повышений по службе не обещает. Так — обычное занудство, вроде пьяной драки в негритянском квартале...
— У меня как раз заканчивалось дежурство, когда в участок позвонили, — подробно, тщательно проговаривая слова, докладывал полицейский, первым прибывший на место происшествия. — Я приехал минут через десять, поднялся в квартиру и обнаружил там труп. По всей видимости, неизвестный злоумышленник проник ночью в квартиру, нашел хозяина и хладнокровно выпустил в него две пули, от которых тот скончался на месте...
— Пожалуйста, без выводов, — попросил возглавлявший следственную бригаду Пьер Эжени. — Кто позвонил в полицию? То есть это она обнаружила тело?
— Ну да — она.
— А почему она утром позвонила? Она что, дома не ночевала? — удивился Пьер.
Полицейский недоуменно пожал плечами.
— Ладно, показывайте своего покойника... Следов борьбы в квартире видно не было. Вещи стояли на местах, везде был идеальный порядок.
— Где труп?
— В спальне.
Труп лежал поперек широкой двуспальной кровати, из-под его головы и груди расползлись по простыне большие бурые пятна. Возле тела копошились криминалисты.
Тут все было ясно.
Пьер вернулся на лестничную площадку и внимательно осмотрел замок и даже пощупал косяки.
Нет, никаких признаков взлома — царапин, пропилов, заминов — нет. Получается, дверь открыл либо сам хозяин, либо кто-то, кто имел ключ.
Кто?
Если открыл потерпевший, то это наверняка была его любовница, с которой он что-то не поделил и которая, на что-то сильно обидевшись, его пристрелила. Если же ключом — то наиболее вероятен ревнивый любовник, которому жена вручила ключ, или сама жена, решившая таким образом избавиться от надоевшего ей супруга, — быстро выдвинул Пьер наиболее вероятные версии. Следователям парижской криминальной полиции всегда первыми в голову приходят любовные завязки. Ну, потому, что они французы...
