Карина Тихонова - Ночь большой луны
― То есть мы знаем о них с чужих слов?
― Не только. Мы знаем о них и от них самих.
― Но как же? ― не понял Егор. ― У скифов не было письменности!
― Археология умеет читать и без письма, ― напомнила Ника.
― А-а-а! Захоронения!
― Точно, ― согласилась она. ― Но, увы! Почти полтора века курганы раскапывались не учеными, а грабителями! И нам достались уже полностью разграбленными.
― Но что-то все же уцелело!
― Что-то уцелело, ― подтвердила Ника. ― И тому немногому, что уцелело, цены нет как в переносном, так и в прямом смысле. Золото скифов из коллекции Эрмитажа ― это настолько высокохудожественные произведения искусства, что многие ученые поначалу отказывались признавать авторство «варваров»! Посмотрите…
Она подвинула книгу к Егору, раскрыв ее на нужной странице. Яркая иллюстрация демонстрировала золотую фигурку оленя с запрокинутой головой и огромными витыми рогами. Егор склонился над страницей, чтобы рассмотреть получше.
Мастеру удалось каким-то колдовским образом удержать в маленьком золотом звере ощущение жизни, движения, полета. Ничего подобного Егор в своей жизни еще не видел.
― Это… красиво, ― сказал он тихо.
― Это одухотворенно, ― добавила Ника. ― Типичный скифский «звериный» стиль. Ни с чем не сравнимый почерк.
― Пожалуй…
― Понимаете теперь, как важны эти находки? ― взволнованно спросила Ника. ― Только благодаря им мы знаем, что наши предки не были тупыми варварами, не умеющими ни читать, ни писать! А ведь именно так представляют их до сих пор многие историки! А вот это…
Она указала глазами на раскрытую страницу.
― …это говорит об обратном. Эти золотые звери говорят о том, что у них было понимание прекрасного. Было умение, которое даже в наши дни кажется почти недосягаемым. Было искусство. То есть…
Она вздохнула и поправила волосы.
― …то есть, говорит о том, что они были людьми. В самом лучшем смысле этого слова.
― А то, что рассказал я? ― спросил Егор. ― Это как-то вписывается в известную систему захоронений?
― Как-то вписывается, ― ответила Ника. ― Но со странными поправками. Скифы хоронили своих вождей в курганах, это правда. Но курганы создавались искусственно и были они каменными, а не земляными! К тому же, вы говорите, что холм был довольно высоким…
― Я не могу, ― начал Егор…
― Да-да, ― перебила она нетерпеливо. ― Я помню. Вам было только восемь лет, поэтому курган мог показаться вам высоким. Но вы скатились с него вниз и получили серьезную травму…
― Да.
― Значит, он все же не был низким. И потом, вход в курган… Странно, что он так высоко, скифы никогда не устраивали вход у самой вершины. Дромос располагался…
― Дромос? ― перебил Егор.
― Вход в склеп, ― пояснила Ника. ― Он так назывался. Так вот, дромос обычно находился на земле. Хотя…
Она немного подумала.
― Я почему-то вспомнила микенские гробницы. Их прорубали в скалах, и вход находился наверху. Ну, был похож на крышку люка, ― пояснила она.
― Но это было в Микенах, ― возразил Егор. ― В Греции!
Ника выразительно посмотрела на него. Егор остановился на полуслове.
― В Греции, ― повторил он медленно. Его глаза расширились. ― В Греции! А греки колонизировали побережье Черного моря! И тесно общались с «варварами»!..
― Вот!
Ника просияла.
― Понимаете, да?
― То есть скифы могли «позаимствовать» греческий ритуал похорон?
― Или перемешать его со своим, ― договорила Ника. ― А может быть, там похоронен не скиф, а греческий правитель… Кто знает? Вы же не дошли до конца.
Егор поднялся с дивана и в волнении прошелся по комнате.
― А эти скелеты, наполовину замурованные в стену? ― спросил он, останавливаясь. ― Это характерно для скифов?
― Жертвоприношение ― да, ― ответила Ника. ― Но такой странный способ их размещения… Нет, ничего подобного археологи пока не находили.
― Да, но…
Егор замялся.
― Там не может быть похоронен грек, ― сказал он.
― Почему? ― удивилась Ника.
― Разве греки приносили человеческие жертвы?
― Приносили, ― подтвердила Ника. ― Как и большинство известных нам народов. Так что воины, охраняющие вход в могилу ― это знак того, что в ней похоронен не рядовой человек. Это либо скифский вождь, либо греческий вождь, либо греческий царь. В общем, богатый и знатный человек.
― Шляпы! ― напомнил Егор. ― На них были треугольные матерчатые шляпы!
― Шишаки, ― поправила Ника. ― Это типичный скифский головной убор из войлока. Его украшали металлическими или золотыми бляшками. В зависимости от достатка владельца.
― Значит, скелеты принадлежали скифским воинам? ― подвел итог Егор.
― Если вы ничего не напутали, то, вероятно, да. Но вот кого они сопровождали по дороге в царство мертвых, греческого правителя или своего начальника? Это вопрос открытый.
Ника медленно закрыла книгу. Перевела взгляд на угасающее солнце за окном и задумчиво сказала:
― Я даже поверить в это боюсь… Нетронутое захоронение! Да еще такое странное, со смешанными чертами!..
Она посмотрела на Егора.
― Вы понимаете, что такая удача иногда выпадает раз в тысячу лет?! Если там действительно захоронение…
Она на мгновение задохнулась, но справилась с собой.
― …то это открытие мирового уровня! Сопоставимое, возможно, только с открытием гробницы Тутанхамона!
― Вы поедете со мной? ― в упор спросил Егор.
― Да! ― ответила она тут же, без заминки. ― А вы как думали? Я поеду, даже если вы меня не позовете! Я же историк!
Сказать, что он обрадовался, значило ничего не сказать. Минуту Егор молчал, пытаясь собраться с мыслями, затем потихоньку взял себя в руки и начал рассуждать:
― Значит, так. Нужны будут определенные затраты, я их возьму на себя.
― Согласна, ― ответила Ника. И, смеясь, добавила: ― Вот для чего нужны новые русские!
Егор даже не обиделся, он был счастлив.
― Вы составьте список, ― попросил он. ― Я не знаю, каким должно быть снаряжение.
― Завтра же все сделаю, ― пообещала Ника с энтузиазмом.
― Отлично, ― ответил Егор. ― Теперь второй вопрос: Игнатий едет с нами?
Отчего-то этот вопрос поверг Нику в ужас.
― Ни за что! ― сказала она свистящим шепотом. И покосилась на полуотворенную дверь.
― Почему? ― не понял Егор. ― Разве он не историк?
― Нет, ― коротко ответила Ника. Еще раз покосилась на дверь и подозрительно спросила: ― Признавайтесь: беседовали о кладах?
― С чего вы взяли? ― фальшиво удивился Егор.
Ника вздохнула.
― С того, что Игнатий кладоискатель, ― ответила она угрюмо.
У Егора зашевелились волосы на затылке.
― Профессиональный?! ― спросил он восторженно.
― Профессиональный, ― все так же хмуро подтвердила Ника. Еще раз бросила на дверь короткий опасливый взгляд и договорила: ― И я всю жизнь боюсь того, что он отыщет что-то по-настоящему ценное.
― Почему? ― не понял Егор.
― Потому что ни один профессиональный кладоискатель никогда не отдаст государству такую находку, ― ответила Ника.
Егор промолчал. Он понял, что она имеет в виду. Она опасается конфликта между родственными чувствами и профессиональным долгом. Что ж, можно только посочувствовать. Ника ― барышня упертая, с твердыми принципами, если подобный конфликт будет иметь место…
Да. Даже представить трудно, чем он закончится.
Теперь Егор понял, почему Игнатий просил его ничего не сообщать Нике. По тем же этическим соображениям.
Интересно, как они уживаются вдвоем? А ведь как-то уживаются! И, судя по всему, не плохо! Наверное потому, что просто любят друг друга.
― Игнатий ничего не должен знать, ― внушительно продолжала Ника вполголоса.
― Но если он спросит меня…
― Отошлите его ко мне, ― быстро прервала его Ника. ― Я сама разберусь.
― Понял, ― ответил он покладисто.
Ника несколько секунд смотрела на него, не отрываясь. Затем ее твердо сжатые губы тронула слабая улыбка.
― А у вас хороший характер, ― сказала она одобрительно.
― Да? ― удивился Егор.
― Да. Я бы после нашего последнего разговора на вашем месте никогда бы не вернулась.
Она тяжело вздохнула:
― Я меня отвратительный характер.
― Вы еще очень молоды, ― снисходительно ответил Егор. ― Иногда самолюбие нужно ломать. Для пользы дела.
Совесть говорила ему, что свое самолюбие он переломил вовсе не для пользы дела. Он просто хотел увидеть Нику еще раз, вот и все. Но сообщать ей об этом пока не собирался.
― Вы правы, ― призналась она. ― Нужно уметь себя ломать. Я постараюсь научиться.
Ника посмотрела на него прозрачными зелеными глазами.
― Вы не обижайтесь на меня, ― попросила она доверчиво, как девочка. ― Я знаю, что иногда становлюсь невыносимой. Но я постараюсь исправиться.
