Наталья Александрова - Проделки небожительницы
Взглянув туда, куда указывал рукой Башлык, Маркиз увидел еще одного такого же золотолицего, который тихо подходил сзади к пузатому громиле.
Слон обернулся, рыгнул от удивления и длинно, цветисто выругался. Золотолицый призрак продолжал медленно наступать на громилу. К мату он, видимо, был совершенно равнодушен. Башлык оглянулся и увидел, что на него самого сзади наступает точно такое же привидение.
– Эй, пацаны! – закричал он с трусливой наглостью. – Вы что здесь за цирк устроили? Тут моя территория! Вы кто такие?
Златолицые приближались, не издавая ни звука. В туннеле стало вдруг как-то холодно и сыро. У Маркиза волосы, как наэлектризованные, зашевелились на голове.
– Эй, пацаны! – безуспешно разорялся Башлык. – Вы чего молчите? Чего вам надо-то? Если вы с этим, – он кивнул на Маркиза, – так он сам виноват, влез на мой участок… Да мы договоримся!
С этими словами он выхватил из-за пазухи пистолет и выстрелил в приближавшуюся к нему белую фигуру. Златолицый в один миг преодолел разделявшее их расстояние, в его руке возник короткий широкий меч, и молниеносным взмахом он отсек руку Башлыка, сжимавшую пистолет.
Маркиз с ужасом посмотрел на эту руку, упавшую на пол туннеля и по-прежнему державшую оружие. Башлык истошно заорал, прижав к груди обрубок руки и круглыми от ужаса глазами глядя на хлеставшую из него кровь.
Пузатый Слон, от изумления застывший столбом, вдруг набычился и бросился на того златолицего, который медленно приближался к нему из темного туннеля. В руке громилы сверкал нож.
Белый призрак неуловимо легко, будто и впрямь был бестелесным духом, отплыл в сторону, пропустив мимо себя несшегося с тяжелым топотом головореза, как матадор пропускает быка, и молниеносно взмахнул рукой. Видимо, в этой руке тоже был меч, хотя из-за фантастической быстроты его движений и плохого освещения Маркиз ничего не заметил. Во всяком случае, голова Слона отлетела и, как капустный кочан, покатилась по полу, а сам бандит по инерции пробежал еще несколько шагов и тяжело рухнул на землю.
Маркиз, завороженный чудовищной нереальностью происходящего, стоял в полном оцепенении. Второй подручный Башлыка, длиннорукий сутулый убийца, подвывая от ужаса, отступал перед надвигавшимся на него призраком.
«Сейчас он этого зарубит, – в ужасе думал Маркиз, – а потом и до меня доберется…»
В это время кто-то дернул его за ногу. Маркиз отскочил в сторону, не ожидая ничего хорошего, и скосил глаза вниз. На уровне пола из приоткрытого люка выглядывал Мишка Клоп и делал ему знаки.
– Сюда, сюда, – шептал мальчишка, – давай сюда, скорее!
Оглядываясь на медленно сходившихся вместе златолицых, Маркиз попятился к люку. От пережитого страха он плохо соображал, и беспризорник чуть ли не силой втащил его в узкий колодец. Захлопнув люк, он прошептал:
– Бежим! Я-то думал – тебя Башлык зарежет, а Башлыку самому кранты вышли! Как этот, с золотой мордой, его – хрясь! – и всю руку оттяпал! – в восторге воскликнул беспризорник, оглядываясь на Маркиза.
– Давай бежим скорей, – поторопил его Леня, – а то они нас самих – хрясь! Ты что же, – спросил он через минуту мальчишку, – все видел? Давно там, в люке, сидел?
– Да нет. – Мишка прибавил шагу. – Я за Башлыком следил. Куда он, туда и я. Когда они тебя прижали, я только было хотел люк открыть, чтобы ты смыться мог, а тут эти как раз и появились… Мне Санька Скелет про них говорил, будто появились в городе такие, с золотыми мордами, да я думал – заливает он… Много чего рассказывают, чтоб народ попугать, всему же нельзя верить! А тут смотрю – и правда… Кто же они такие – призраки? Или, может, вампиры?
– Не знаю, – задумчиво ответил Маркиз.
Он брел в темноте следом за беспризорником, подсчитывая свои активы и пассивы. Единственной удачей сегодня можно считать только то, что он остался в живых, Конечно, это большой плюс, но вот в остальном…
Ассирийскую статуэтку он упустил, а значит – он не только никаких денег не получит, но даже со своими «статистами» ему нечем расплатиться, и Лолу, то есть Ольгу, не удастся ему вызволить из рук похитителей.
Впрочем… Маркиз вспомнил главный принцип своей работы. Нужно, чтобы зрители видели то, что он им показывает, а не то, что есть на самом деле. Он украл ассирийскую статуэтку? Украл. Скоро об этом будет знать весь город. А вот о том, что у него этой статуэтки нет, пока что не знает никто. Никто, кроме этих странных златолицых терминаторов. Значит, все думают, что статуэтка у него. И точно так же думают похитители Лолы. Так почему бы ему не воспользоваться их заблуждением?
– Вот, – вполголоса сказал Мишка Клоп, подойдя к железной лесенке, идущей вверх по узкому вертикальному колодцу, – лезь сюда, выберешься на краю летного поля, возле самого леса. А я дальше не пойду, побегу к пацанам, расскажу им, как те шизики Башлыка кончили. Вот они ухохочутся!
– Спасибо тебе, Мишка! – крикнул Маркиз вслед беспризорнику.
– А, иди ты! – отмахнулся тот. – Вот еще – спасибо, как лох какой-то!
Лене Маркизу очень повезло с внешностью. Она очень подходила к его профессии. Можно сказать, внешности у него практически не было. То есть не то чтобы совсем не было – Леня, конечно, отражался в зеркалах, и прохожие на него не натыкались, он не был человеком-невидимкой, но выглядел он настолько обыкновенно, что его очень трудно было запомнить, а самое главное – из него без труда можно было сделать кого угодно – от милиционера до профессора и от бомжа до «нового русского». Два-три штриха грима на лице, парик, другая одежда – и Леня сам себя с трудом узнавал.
Вот и теперь Маркиз сидел перед зеркалом и работал над своим лицом, лепил образ.
Он очень тщательно побрился, нанес на кожу толстый слой тонального крема, подвел глаза, наклеил накладные ресницы, положил тени. Внимательно осмотрел лицо, повернувшись к зеркалу в три четверти. Поработал над губами, подобрал коричневатый тон помады, подчеркнул контур губ. Наконец он надел завитой парик цвета «махагон».
Из зеркала на него смотрела бойкая вульгарная женщина средних лет, чересчур сильно накрашенная и не отягощенная комплексами…
Теперь следовало подумать о гардеробе. Заехав по дороге на вещевой рынок, Леня накупил там кучу всякого женского барахла, так что теперь ему было из чего выбирать. Особенно трудно было найти обувь на свою ногу – женские туфли и сапоги сорок третьего размера и вообще-то редкость, а тут еще приходилось выбирать без примерки, чтобы не привлечь к себе внимание всего рынка. Как ни странно, короткие сапожки на шнуровке с довольно устойчивым и не слишком высоким каблуком пришлись ему впору. Надев длинную бесформенную юбку, не слишком стеснявшую шаг, он прошелся по комнате. Конечно, привычнее были бы брюки, но Маркиз прекрасно знал, что в брюках гораздо отчетливее проявляется женственность фигуры и походки, и не стал даже пробовать.
Кое-как он приладил бюстгальтер умеренного размера, набив его чашечки ватой, и долго бился над тем, чтобы этот чужеродный предмет туалета не съезжал вниз или на сторону. Поверх него он натянул свободный свитер, надел турецкую кожаную куртку с блестящими пуговицами и остался собою доволен – разбитная молодящаяся бабенка обрела вполне отчетливый, выразительный облик.
Поработал с походкой и решил не переигрывать: когда он пытался двигать при ходьбе бедрами, это выходило карикатурно.
Сложив в сумочку самые необходимые предметы из набора «Юный аферист», Маркиз вышел из квартиры и запер за собой дверь. Лифт, конечно, не работал. Спускаясь по лестнице, Леня столкнулся с жизнерадостным подвыпившим субъектом лет пятидесяти.
– Красавица, куда спешишь? – воскликнул тот, с ходу попытавшись облапить «даму». – Заходи по-соседски, не пожалеешь!
– Нахал! – взвизгнул Маркиз, шарахаясь в сторону от «ухажера».
Тот успел-таки ущипнуть прелестницу за мягкое место, сделал губы трубочкой и проблеял:
– Помпончик!
Этот эпизод внушил Маркизу – или, точнее, Маркизе, как теперь следовало бы его называть – некоторый оптимизм: в таком виде его не узнают, даже если за подъездом уже следят.
Леня остановил частника и, старательно имитируя простуженный женский голос, назвал ему адрес Кузьмича.
Выйдя из машины за квартал до нужного дома и убедившись, что слежки, по крайней мере, на первый взгляд незаметно, Маркиз вошел в подъезд и зашагал по лестнице, неловко чувствуя себя в женской обуви.
Подходя к нужному этажу, он услышал голоса. На площадке перед дверью Кузьмича курили двое парней, принадлежность которых к правоохранительным органам была так отчетливо видна, что их можно было без грима и дополнительной подготовки снимать в сериале «Менты».
– Из прокуратуры тоже собирались подъехать, – говорил один из них другому, – Анна Николаевна сама грозилась…
– Громова? – второй собеседник присвистнул. – Неужто такое важное дело? Подумаешь, старик какой-то загнулся! Сначала вообще говорили – естественная смерть!
