Дарья Донцова - Любовное зелье колдуна-болтуна
Я переложила рисовые печенюшки из пшенной муки на бумажную салфетку, взяла зажигалку, оставленную официантом, оплавила нижний конец свечек, укрепила их на блюдечке и попыталась поджечь заостренный конец. Пламя не вспыхнуло, но белый столбик начал медленно таять, в воздухе отвратительно завоняло.
— Волшебный запах, — неожиданно заявил шеф. — У тебя прекрасный вкус, ты выбрала восхитительный аромат.
У меня от исходившего от свечи смрада запершило в горле и зачесалось в носу, но ради спокойствия Ивана Никифоровича я была готова на подвиг и не сделала попытки выбросить источник зловония.
Шеф втянул в себя воздух и схватил вилку.
— Наслаждение!
Я ликовала. Аптекарь не обманул, антиникотиновый набор работает! Иван, счастливо улыбаясь, принялся за сосиски. Отлично, теперь для закрепления результата применим штоки.
Я протянула боссу палочку.
— Попробуй!
Начальник взял угощенье, откусил, пожевал, проглотил и промямлил:
— Ничего. Оригинально. Это хлеб?
Стараясь не дышать, я сказала:
— Сухарики. Специально для сосисок.
Мерзкие свечи тем временем продолжали плавиться, издавая амбре хуже, чем помойка летом. Тарасов взял блюдечко, на котором таяли свечки, и поднес его к самому носу.
— Оооо! Как называется этот чудесный ароматизатор? Где ты его купила?
— В Интернете, — в очередной раз солгала я, — адрес не помню.
— Найди, пожалуйста, — попросил шеф, — поставлю их у себя в кабинете.
— Съешь еще палочку, — сладко пропела я, — с сосисочкой.
— Что-то она как-то… не того… не особенно мне нравится, — попытался сопротивляться босс.
Но я проявила настойчивость.
— Пожалуйста! Ну, за маму… за бригаду… за успешное завершение дела… заедай сосиской… ням-ням…
— Она не соленая, — пожаловался начальник, старательно жуя очередную темно-коричневую фиговину.
— Отлично! — обрадовалась я и вытащила соль под названием «Живительная». — Нужное всегда при мне.
— Не предполагал, что ты такая предусмотрительная и хозяйственная, — одобрительно заметил Иван Никифорович.
Я потрясла бутылочкой над тарелкой Тарасова, но из мелких дырочек ничего не посыпалось.
— Отсырела, — предположил он. — Дай-ка сюда…
Тарасов взял упаковку, отвинтил пластиковую крышечку, полез внутрь ножом… По комнате поплыл запах, гаже, чем от свечи, к аромату помойки добавился букет из тухлых яиц и засорившейся канализации.
— Потрясающе! — в восторге простонал босс. — С чем соль? С черным трюфелем?
Чтобы не отвечать, я быстро запихнула в рот суши. Гречка оказалась переваренной, этакая холодная размазня, а буртыкач напоминал… Сравнения у меня не нашлось. До сегодняшнего дня мне никогда не попадалось ничего, столь же неописуемо мерзкого. Чтобы заглушить вкус яства, я зачерпнула салат из водорослей и судорожно начала его жевать.
Никто из вас в детстве не пробовал слопать кувшинку, растущую на пруду? Помнится, меня десятилетнюю мать один раз летом отправила на каникулы к дальней родственнице в деревню. Местные ребята решили подшутить над москвичкой, дали мне белый цветок на толстом стебле и завели песню:
— Вкуснее ничего на свете нет, это наше любимое лакомство.
Чтобы не обижать бедных сельских детей, никогда не евших ничего слаще морковки, я, передергиваясь от отвращения, жевала угощенье до тех пор, пока баба, шедшая мимо с ведром, не заорала:
— Чего творите, ироды? Решили над городской дурочкой поиздеваться? Девочка, не ешь гадость!
Сейчас я вновь ощутила во рту вкус того самого растения. И, забыв о манерах, кинулась в ванную, где выплюнула «амброзию» в унитаз, а потом старательно почистила зубы. А вернувшись в комнату, увидела шефа на кровати.
Глава 16
— Иван, ты спишь? — тихо спросила я, подходя к нему.
Он не ответил, не открыл глаз, не пошевелился.
Я испугалась, схватилась за мобильник, набрала номер Глеба Валерьяновича, потом Антонины, Роберта, Дениса… Никто не отвечал. Видимо, члены бригады, устав за долгий день, крепко спали. Я сняла трубку телефона на столе и покрутила диск.
— Доброе утро… простите, вечер, — откликнулся сонный голос, — рецепшен. Что желаете?
— У вас есть врач? — воскликнула я.
— Имеется аптечка, — пробормотал администратор, — йод, бинт, зеленка. Что случилось?
Я посмотрела на Ивана Никифоровича.
— Мой приятель заснул.
— И что? — Голос наполнился удивлением.
Иван Никифорович вдруг громко всхрапнул. Его щеки стали розовыми, он зачмокал губами и повернулся на бок.
— Ничего, — пробормотала я, кладя трубку на аппарат.
Наверное, не стоит нервничать из-за того, что шефа подкосила усталость и он занял мое спальное место. Я же могу пойти спать в его номер. Это отвратительный «аромат» усыпил Тарасова? Или так подействовали штоки? Я потрясла Ивана, но он никак не отреагировал. Мне стало тревожно, на душе заскребли когтями дикобразы. Вдруг у шефа аллергия? Или я поступила неправильно, заставив его одновременно нюхать и жевать гадость? Надо срочно проконсультироваться с тем старичком-аптекарем. Где его визитка?
Бумажка нашлась в сумке, я набрала номер и услышала бодрый баритон:
— Григорий Николаевич Фролов, провизор, на проводе. Чем могу помочь?
— Простите за поздний звонок, — смутилась я.
— Для медика понятия времени не существует, — отрезал дедок. — Кто вы? Не узнаю по голосу.
Я начала издалека:
— Сегодня днем я приобрела в вашей аптеке «Антиникотиновый набор». Еще вы подарили мне ириски…
— Добрый вечер, душенька, — обрадовался старичок, — я всегда запоминаю красивых женщин. Так в чем проблема? Ваш любовник разозлился из-за отсутствия курева? Используйте то, что купили, прекрасно помогает.
— Мой босс, — сильно выделив голосом второе слово, продолжила я, — категорически против, как он говорит, «костылей», считает, что только слабовольный субъект использует пластыри и прочее.
— Ох уж эта молодежь… — неодобрительно сказал Григорий Николаевич. — Ну ничего, у вас есть секретное оружие, имя ему женская хитрость.
Я засмеялась.
— Уже воспользовалась им: зажгла свечи из набора, сказала, что люблю огонь. Правда, пламя не появилось, воск просто стал таять.
Фролов вдруг закашлялся.
— Пахло противно, — продолжала я, — но Ивану Никифоровичу понравилось.
— Ага, — протянул провизор.
— Затем я его накормила штоками с перцем.
— Накормила? — спросил провизор. И повторил: — Накормила?
— Сказала, что это сухарики, — хихикнула я. — Шеф ел палочки неохотно, пытался отказаться, но не на такую напал, я впихнула в него все содержимое упаковки.
— Все? — эхом отозвался Фролов. — Вроде там десять штук!
— Восемь, — уточнила я. — С сосисками хорошо пошли.
— Ммм… — раздалось из трубки.
— Соль боссу тоже по душе пришлась, — неслась я дальше, — правда, она слиплась, но Иван Никифорович отковырнул хороший кусок, положил на зеленый горошек и с удовольствием съел.
— Да что вы говорите… — протянул собеседник.
— Потом я пошла в ванную, отсутствовала минут пять, не больше. А когда вернулась, обнаружила босса лежащим на кровати. Он дрыхнет! Храпит даже! Теперь вопрос: это нормально, что человек, употребивший ваш прекрасный набор, в одну секунду уплыл в царство Морфея? Еще меня интересует, можно ли его разбудить. Или лучше оставить спать до утра? Почему-то я разволновалась. Извините, если зря вас побеспокоила.
— Что вам сказать, душенька… — пропел Григорий Николаевич. — Прежде всего, позвольте дать совет. Всегда, собираясь использовать БАД и вообще любой препарат, внимательно читайте инструкцию. В ней, как правило, подробно описан способ применения. Если доктор прописал какие-то таблетки, тщательно запишите его указания, не думайте, что пилюли можно глотать как попало. Ведь одни лекарства принимают до еды, другие после, это принципиально важный момент…
— В наборе не было инструкции, — остановила я распевавшего соловьем провизора.
— Была.
— Нет!
— Была!!
— Нет!!! Только этикетки на пакетах со свечами, палочками и на баночке с солью.
— Душенька, возьмите коробку из-под набора, — попросил собеседник.
Я сбегала в ванную и притащила упаковку.
— Откройте, — попросил дед, — гляньте на внутреннюю сторону крышки. Что вы видите?
— Ой, тут бумажка! — поразилась я. — Но я ее раньше не видела. Как она туда попала?
— Ангел мой, вы ее просто не заметили, что естественно для красивой девушки, — дипломатично сказал Григорий Николаевич, — поэтому и случилось… кха… кха… небольшое недоразумение.
— Что не так? — занервничала я.
— Свечка, которую вы зажгли, предназначена не для освещения помещения, — зажурчал Фролов.
