Наталья Александрова - Гарнитур из электрических стульев
— Гриша, ужин готов! — крикнула с кухни Мартыновна.
Шухер встал, с хрустом потянулся, отбросил все мечты и пошел есть.
Мартыновна была старая эстонка, медлительная и невозмутимая, давняя подруга Шухеровой мамаши. В незапамятные времена они с матерью обменяли две комнаты в разных районах на эту двухкомнатную запущенную квартиру и с тех пор жили вместе. Шухер называл Мартыновну крестной, хотя, правду сказать, он не был крещен.
Вернувшись из ходки на зону, он узнал, что мать умерла — отказало сердце. Мартыновна одна похоронила ее и дожидалась Гришиного возвращения — другого дела у нее все равно не было. Так с тех пор и жили они вдвоем, и Шухер привык считать рослую неторопливую старуху за родню, тем более что другой родни он все равно не знал. Мартыновна обстирывала его, готовила нехитрую еду и по-своему, медлительно и тяжеловесно, любила непутевого крестника. Довольно часто она заговаривала о том, что неплохо было бы купить домик где-нибудь в Псковской области, но Шухер этих разговоров не поддерживал — у него была совсем другая мечта: белая двухэтажная вилла, увитая плющом и окруженная розовыми кустами. Правда, Мартыновна никак не вписывалась в этот испанский рай, но главный урок, который Шухер вынес с зоны, был прост, как грабли: каждый сам за себя.
Мартыновна медленно двигалась по кухне, от стола к плите, от плиты к холодильнику. Шухер всегда удивлялся тому, как медленно старуха двигается и как быстро успевает сделать все по дому. Движения ее при всей их неторопливости были очень точны и экономны.
— Сколько тебе лет, Мартыновна? — неожиданно поинтересовался Шухер.
Старуха остановилась посреди кухни, сложила руки поверх передника, как усердная ученица, и зашевелила губами. Окончив подсчет, сообщила:
— Семьдесят пять.
Через два дня старик из больницы не вышел, но Шухер решил, что железо надо ковать, не отходя от кассы, и снова набрал номер Водопятова.
— Здравствуй, Водопятов, — начал он разговор, — ну что, собрал деньги?
— Собрал, — бизнесмен был сдержан и лаконичен.
— Молодец, — поощрил Шухер послушного карася, — поезжай на Московский вокзал. Один, понял? Если будешь не один, я к тебе не подойду. Деньги положи в чемодан.
— А как я вас узнаю? — осведомился бизнесмен.
— А зачем тебе меня узнавать? — удивился Шухер его глупости. — Тебе меня узнавать без надобности, я к тебе сам подойду. Только чтобы был один, ясно?
— Ясно.
— Так вот, если ясно — через час будь возле памятника в центральном зале.
Шухер хотел уже повесить трубку, но непонятливый Водопятов окликнул его:
— Какой должен быть чемодан?
«Да какая, блин, разница!» Шухер разозлился, но взял себя в руки и для солидности, будто у него всякая деталь продумана, уточнил:
— Черный, непременно черный.
— А с какой стороны от памятника мне стоять?
«Ну, достал!» — подумал Шухер, но вслух опять-таки велел:
— Стой справа, я же все равно тебя узнаю.
— Там просто людей всегда очень много, как бы чего не перепутать — деньги-то большие…
Шухер бросил трубку и задумался: не продешевил ли он? Называя огромную сумму, он был уверен, что клиент начнет спорить, торговаться и они сойдутся тысячах на двухстах. Но Водопятов согласился удивительно легко и деньги собрал быстро — так, может, надо было просить миллион?
Так или иначе, после драки кулаками не машут. Шухер засунул в боковой карман пиджака папочку с фотографиями и поехал на Московский вокзал.
В центральном зале, как всегда, было столпотворение. Встречающие и провожающие переговаривались, ходили кругами, стояли в очередях к ларькам, читали сообщения на электронном табло. В середине зала у памятника Петру Первому толпа была особенно густой. Под самым императором сидела на рюкзаках большая группа молодых туристов. Двое парней настраивали гитары, рыжая девица устраивала своему приятелю сцену ревности, толстый солидный юноша с начинающей пробиваться бородкой пересчитывал багаж.
Шухер специально назначил встречу Водопятову в таком людном месте. Так казалось ему безопаснее. Правда, поговорив дважды с директором «Весткома», он окончательно успокоился: этот карась вообще не представляет опасности, выложит деньги как миленький, без всяких разговоров… Но что же его нет?
Шухер посмотрел на свои наручные часы. Потом — на большие электронные на стене зала. Так и есть — уже пять минут назад Водопятов должен был появиться возле памятника, а его нет как нет. А еще говорят, что бизнесмены — очень точные люди…
Шухер прошел по залу, купил в ларьке банку пепси-колы и выпил ее, поглазел на прилавок с яркими детективами — так, от нечего делать, сам он книг никогда не читал. Обратил внимание на заголовок: «Любовница снежного человека». Интересно, наверное. Снова посмотрел на часы. Прошло уже двадцать минут сверх назначенного времени, а Водопятова все не было. Туристы уже настроили свои гитары и затянули в два голоса что-то тоскливое про тайгу и туман. Рыжая девица помирилась со своим парнем и теперь целовалась с ним взасос.
Водопятова не было. Прошло уже полчаса.
Шухер постепенно начал закипать. Он купил в газетном киоске телефонную карточку, нашел телефон-автомат и набрал номер Водопятова.
«Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия», — сообщил в трубке вежливый женский голос.
«Что, блин, за дела? — подумал Шухер. — Он что, в игры со мной играет?»
Он потрогал фотографии в своем кармане и немножко успокоился: куда он денется, этот карась? Заплатит как миленький.
Сам Шухер никогда не пользовался мобильными телефонами, но слышал, что те не работают в метро, и подумал, что, может быть, Водопятов задержался из-за каких-то своих дел и сейчас едет сюда на метро, потому и не работает его мобильник… но тут же одернул себя: чтобы Водопятов да ехал в метро?
Прошел уже почти час после назначенного времени. Туристы возле памятника загалдели, подхватили свои рюкзаки и гитары и двинулись на платформу. На их место тут же прихлынула большая группа загорелых теток-челноков с огромными клетчатыми сумками и обветренными пиратскими лицами. Шухер негромко выругался и пошел прочь, постановив про себя, что за такое хамство накинет необязательному Водопятову еще сто тысяч.
Вернувшись домой, Шухер позвонил в дверь собственным своим звонком — короткий, два длинных и еще один короткий. На другие звонки Мартыновна приучена была не открывать.
Но сейчас она и на его звонок не среагировала — видно, ушла в магазин. Шухер открыл дверь своими ключами и вошел в коридор. Привыкнув глазами к полутьме, он увидел в дальнем конце коридора высунувшуюся из-за угла ногу в войлочном домашнем тапке. Похоже, что Мартыновна лежала на пороге кухни.
«Не окочурилась ли старуха?» — с беспокойством подумал он и пошел по коридору, представляя себе будущие хлопоты с похоронами… да и, честно говоря, привязан был к своей старой крестной, как ни внушал себе скупую уголовную мораль.
Завернув за угол коридора, Шухер невольно вздрогнул. Мартыновна лежала на спине, неловко подогнув под себя левую ногу. Глаза ее были полуоткрыты, а на полу под головой растеклось большое багровое пятно.
— Что за… — начал он фразу, неизвестно к кому обращенную, но закончить ее не успел: за спиной у него раздался недвусмысленный металлический щелчок.
— Не дергайся, пристрелю, — проговорил спокойный бесцветный голос.
— За что же ты старуху-то убил? — спросил Шухер, переведя дыхание и взяв себя в руки.
— Не болтай ерунды, — оборвал его Водопятов, — проходи на кухню. Дернешься — и тебя убью.
«Вот так карась, — подумал Шухер, — то-то он по телефону так долго говорил… Видно, мой номер вычислял…»
Только теперь, когда уже поздно было что-то исправить, далекий от техники вор-домушник, привыкший действовать дедовскими способами и доверять только собственным золотым рукам, осознал, как глупо было звонить Водопятову со своего домашнего телефона.
— Садись! — коротко приказал тот, указав стволом пистолета на шаткий табурет.
Впервые они оказались лицом к лицу. Шухер вгляделся в жесткое лицо с бугристыми скулами, в холодные маленькие глаза и понял, как ошибся в этом человеке, как промахнулся, посчитав его жирным карасем, дойной коровой. Перед ним был человек, который для достижения своих целей не задумываясь принесет в жертву чужую жизнь.
И Шухер знал, что он уже принес одну жизнь четырнадцатого мая, вторую сегодня — жизнь несчастной безобидной Мартыновны, так и не получившей от судьбы того, о чем она мечтала, — скромного домика в Псковской области…
Водопятов тоже внимательно рассматривал сидящего перед ним человека и по прошествии нескольких минут удивленно спросил:
— Ты кто же такой? В жизни тебя не видел! Откуда у тебя эти фотографии?
