Дарья Донцова - Хождение под мухой
– Орган подбирается строго по параметрам. Эта почка подошла именно данному пациенту, а не вашим детям.
Но среди родственников упорно циркулировали другие сведения, называлась сумма: пятнадцать тысяч долларов. Именно столько требовалось отдать врачу, чтобы при следующей возможности подошли ваши параметры.
Измученная Светлана решилась. Дождавшись удобного момента, она проскользнула в кабинет профессора, того самого ласкового, улыбчивого мужчины, про которого ходили слухи о взятках, и сказала:
– Думаете, мы бедные, ничего не имеем? Через три недели я принесу вам пятнадцать тысяч «зеленых», только помогите Славику.
– Что вы, – замахал руками сладко улыбающийся врач, – пересадки осуществляются совершенно бесплатно, по жизненным показаниям.
– Ой, ладно, – отмахнулась Света, – а то я не знаю! В понедельник Малашенко соперировали, а он только на очередь встал, а в четверг Родионова. Кстати, тот позже нас на полгода в клинике объявился. И не надо говорить о совместимости. Просто у Малашенко и Родионова родители деньги гребут лопатой, сразу видно: машины, шубы, кольца. А я скромно одета, вот вы и решили, что тут взять нечего. Поэтому я и пришла сказать: пятнадцать тысяч есть, оперируйте Славика.
Доктор побагровел, но удержался от крика и довольно спокойно ответил:
– Понимаю ваше горе, поэтому не обижаюсь. Очередь есть очередь. Поставлю Славу вперед, ко мне мигом прибегут другие родители с теми же обвинениями. У нас никто взяток не берет. Бывает случай, когда почка идеально подходит для определенного больного, вот тому и отдаем. Могу пообещать только одно, если подобная ситуация возникнет для вашего сына, он окажется на столе в тот же день.
Светлана в полной прострации поехала на работу. Где-то в районе обеда на нее напало отчаяние. Ну и дурака же она сваляла! Естественно, сладкоголосый доктор берет деньги, только он ни за что не станет иметь дело с бабой, пришедшей к нему без рекомендации. Следовало не вбегать в кабинет с предложением пятнадцати тысяч, а искать людей, которые бы вывели на взяточника. Теперь же ничего не поделаешь. Даже если Света и отыщет нужного человека, который порекомендует ее профессору, последний не захочет иметь дело с ней, и Славик умрет.
Опустив тряпку в ведро, Светлана горько зарыдала. На плач прибежала хозяйка и принялась утешать домработницу. Вот где Свете везло, так это с работодателями. Она служила у хороших, интеллигентных людей, относившихся к прислуге, как к ровне. И сейчас хозяйка суетилась возле нее, предлагая попеременно валокордин, валерьянку и анальгин.
– Что? Что случилось? – недоумевала она. – Дети заболели?
Заливающаяся слезами Света неожиданно рассказала ей все: про мужа-алкоголика, развод, детей, болезнь Славы и врача-взяточника.
Хозяйка призадумалась, потом спросила:
– Извини, конечно, но где ты возьмешь пятнадцать тысяч?
– За мою хрущобу, – пояснила Света, – дают двадцать. Пять стоит жилье в деревне.
– Ясно, – протянула хозяйка, – ладно, продолжай убирать, есть у меня одна идея.
Через два часа в руках Светы был заветный адрес. Егор Владимирович Правдин брался уладить дело за те же пятнадцать кусков. Сумма платилась за пакет услуг. Славе гарантировали в течение недели добыть нужную почку и прооперировать парня в клинике. Деньги следовало отдать вперед.
Света развила бешеную деятельность и за месяц провернула все дела. Продала хрущобу в Лианозове, купила домик без удобств в местечке Разуваево, передала доллары Правдину.
– Он лично брал? – прервала я Настю.
Девушка кинула:
– Да, в кабинете. Открыл конверт и пересчитал бумажки, очень аккуратный. – Ты сама видела?
– Нет, я в приемной ждала, с ним мама разговаривала.
Егор спрятал конверт и заверил Свету:
– Все будет в наилучшем виде. Не дергайтесь. Сегодня вторник, в четверг звоните в девять утра, будем Славу укладывать в клинику.
Светлана Михайловна отчего-то поверила Правдину и убежала окрыленная. В четверг, как и было велено, она позвонила Егору и узнала страшную новость: Правдин погиб. Известие было настолько ужасным, что целый день Светлана провела почти спокойно, только ночью до нее дошло, что случилось. Славику не помогут, деньги пропали.
Проорав в голос всю ночь, Светлана наутро собралась на Ваганьково.
– Пока не увижу гроб, не поверю, – твердила она, цепляясь за Настю, – нет, не поверю! Не поверю!
Пришлось дочери везти мать на кладбище.
– Вот что вышло, – бормотала девушка, глядя на бегущую за окном дорогу, – сам умер и нас, считайте, убил. Через три дня с квартиры в деревню съезжать, уже покупатели нервничают, мама пообещала в понедельник площадь освободить, думала, Славик в больнице месяц проведет, а мы пока обживемся. Что же теперь, а?
И она заплакала. Я молчала, в голове, словно вспугнутые птицы, бились самые разные мысли. Егор брал взятки за пересадку органов? Но ведь клиника Богдана не занималась ничем серьезным. Да, там имелись хорошие специалисты: невропатологи, окулисты, терапевты… Да, в просторных кабинетах было большое количество новейшей, самой современной аппаратуры. В медицинском учреждении великолепно ставили диагнозы и… отправляли больных в другие места, если требовалась операция. Похоже, что Богдану не нравилось наблюдать, как денежная река течет в чужие карманы. Наверное, поэтому он и задумал создать новый центр с больницей и санаторием, но не успел… Впрочем, в клинике делали аборты. Но, согласитесь, это ведь не операции по трансплантации органов.
Мы доехали до Лианозова и поднялись в крохотную квартиру, забитую узлами и коробками. На разложенном диване лежал худой-прехудой парень со странно раздувшимся, словно накачанным воздухом лицом. Глаза его были обведены черными кругами, губы по цвету слились со щеками.
– Мама, – попытался он приподняться, – что случилось?
– Все в порядке, – фальшиво бодро ответила Настя, – отдыхай, Славик. Видишь, погода каждый день меняется, вот ей плохо и стало.
– Ну, – поинтересовался Слава, – когда меня соперируют?
– Скоро, – попыталась изобразить радость Настя и быстро глянула на меня: – Пойдемте, чаем угощу.
На неожиданно большой кухне она поставила чайник и прошептала:
– Не знаем, как Славе сказать про смерть Егора Владимировича, прямо язык не поворачивается, он так надеялся.
И она тихо-тихо, как-то робко заплакала.
– Чего уж там, доча, – произнесла Света, входя в кухню, – теперь ничего хорошего с нами не случится. Не жилец Славик, до конца года не дотянет.
Женщина села к столу и принялась мерно засовывать и вытаскивать из кружки пакетик чая «Бодрость». Потом она заметила меня и пробормотала:
– Это вы нас подвезли? Спасибо, только извините, заплатить нечем, денег нет. Хотите банку варенья? Закрутила в прошлом году.
Я вздохнула. Очевидно, у бедной Светланы нет настоящих друзей, вот женщина и не привыкла к тому, что кто-то может помочь бескорыстно.
– Мне не нужны деньги, более того, я могу попробовать выручить ваши пятнадцать тысяч.
В глазах Светы мелькнула робкая надежда.
– Да? И сколько?
– Нисколько, лишь бы получилось. Только вы должны мне помочь.
– Как?
– Позвоните своей хозяйке, поблагодарите, сообщите, что у Славика все хорошо, и спросите, нельзя ли помочь на тех же условиях даме по имени Евлампия Андреевна Романова, это я.
– Зачем?
– Послушайте, не будем терять времени, хотите вернуть деньги, звоните.
– Мне не нужны эти тысячи, – выдохнула Света.
– Правда?
– Пусть лучше Славика прооперируют.
– Может, получится, звоните!
Света пододвинула к себе допотопный аппарат и принялась накручивать черный диск.
– Тамара Петровна? Здрассти, Света беспокоит.
Я молча слушала ее сбивчивую речь. Наконец женщина положила трубку на рычаг:
– Прямо сейчас велит ехать.
– Куда?
– Улица Фестивальная, знаете?
Еще бы, это совсем недалеко от моего дома.
– Вот, глядите, – старательно растолковывала Света, – на бумаге нарисую. Там запутаться легко, первым стоит дом 9, а вам нужен 9б, только не перепутайте, не «а». 9б.
Я кивнула и уехала.
ГЛАВА 14
Тамара Петровна встретила меня, как родную, и повела по ковровым дорожкам в глубь отлично отремонтированной и дорого обставленной квартиры. Кухня тут оказалась просторной, сплошь забитой бытовыми электроприборами. Кофе мне предложили отличный, а коробка конфет бельгийского производства, с которой хозяйка небрежно содрала хрусткую обертку, стоила пятьсот рублей. Я давно поглядываю на эти шоколадки в супермаркете, но меня душит жаба, ну не могу отдать полтысячи за триста граммов изделий из какао-бобов.
– Дорогая моя, – щебетала Тамара Петровна, – я понимаю ваше горе, кто в семье болен?
Я человек суеверный, поэтому заявила:
– Муж.
– Вот уж несчастье, – квохтала дама, – совершенно случайно я имею возможность помочь, абсолютно бескорыстно. Поверьте, лишь из человеколюбия, мне ничего не достается.
