Дарья Донцова - Добрый доктор Айбандит
– Черненькая и беленькая? – растерянно повторил Егор. – Одна негритянка? И чего они у вас варенье с пола слизывают?
– Сейчас ты с ними познакомишься, – пообещала я и пошла в коридор.
Муся и Фира увидели меня и завертели хвостами.
– Отличная идея вам пришла в голову, – укоризненно покачала я головой. – Собрались стащить ветчину, а та высоко подвешена. Не получилось, да? И еще дверь закрылась. Эй, чем это от вас пахнет? Темновато тут, света из коридора не хватает…
Я щелкнула выключателем, оглядела свои припасы и от негодования лишилась дара речи. На полу валялись вылизанные до блеска две упаковки из-под плавленого сыра, разодранная пластиковая коробка, в которой еще утром был килограмм вкусного сдобного печенья, чуть подальше разбросаны банки со сгущенкой, которые мопсихам не удалось вскрыть, и повсюду полно золотисто-рыжей шелухи.
Ко мне вернулся голос.
– Муся! Фира! Вы съели лук?
– Опять порезвились? – спросил Макс, выходя в коридор.
Фира свалилась на спину, задрала лапы, повернула голову набок и заулыбалась во всю пасть. Муся присела и медленно пошла навстречу хозяину, отчаянно вертя не только хвостом, но и всей своей задней частью.
– Одна пляшет ламбаду, вторая просит прощения, как умеет, – засмеялся муж.
– Надо срочно звонить Паше, – засуетилась я. – Лучше заранее спросить у ветеринара, как на собачек может подействовать обед, состоящий из плавленого сыра, печенья и сырых луковиц.
– По клизме им! – грозно произнес Макс.
Услышав знакомое слово, Муся шлепнулась на бок, закрыла глаза и замерла. А Фира, наоборот, вскочила и бочком-бочком стала пробираться в сторону гостиной.
– Кто это? – поразился Егор, который именно в эту секунду выглянул из кухни.
– Знакомься, пожалуйста, – усмехнулась я. – Муся и Фира – наглые воришки, обжоры, хулиганки, замечательные во всех отношениях мопсихи. Вообще говоря, представители этой породы на редкость интеллигентны, умны и достойно себя ведут, но наши крайне шкодливые.
– Просто они маленькие, – встал на защиту любимиц Макс. – Идите сюда, негодяйки, клизма отменяется.
Фира взвизгнула и ринулась к хозяину. Муся «ожила» и бросилась ко мне. Я обняла псинку.
– Готова спорить, первой за лук принялась ты. Фира у нас простодушная, повторяет твои проказы.
Муся села, отвернула голову и приподняла уши. Потом с укоризной посмотрела на меня. Умей собачка говорить, она бы сейчас с изумлением воскликнула: «Я? Что такое лук? Где чулан? Понятия не имею ни об овощах, ни о кладовке. Кто оклеветал добропорядочную мопсиху?»
– Песики! – умилился Егор и присел на корточки. – Можно их погладить?
– Конечно, – разрешила я. – Позови, они к тебе подойдут.
– Фира, Муся, – сказал Егор, – кис-кис…
Мопсихи погарцевали к мальчику.
– Какие гладенькие, толстенькие, хорошенькие, – заговорил Егор, обнимая собак. – Надо же, хвостики-рулетики, ушки бархатные… Ой, Лампа, смотрите, черненькая улыбается! Прямо как человек!
С лица подростка исчезло суровое выражение, Егор перестал изображать взрослого мужчину, который явился к новым партнерам для заключения крайне выгодной обеим сторонам сделки. Сейчас это был маленький мальчик, пришедший в восторг при виде домашних животных.
– Можно, я их чем-нибудь угощу? – спросил наш неожиданный гость. – Чем-нибудь вкусным. Что они любят?
– Все, – ответила я. – Как сегодня выяснилось, даже репчатый лук им по вкусу. Только не надо собачек кормить, у них животы заболят.
– А можно, я ее подержу? – Егор взял на руки Фиру. – Она так приятно пахнет – жвачкой.
– Это шампунь, – пояснила я.
– Кровь! – вдруг перепугался мальчик. – Смотрите, у Фиры из лапы кровь капает! Ой, она не умрет?
Я внимательно осмотрела ногу собачки.
– Нет, останется жива. Похоже, красавица, пытаясь вскрыть пластиковую коробку с печеньем, ободрала подушечку лапы. Не переживай, ей легко помочь, у меня есть стерильные салфетки. Вот гляди…
Я быстро сбегала в прихожую, принесла из сумочки пакетик «Асептика» и сказала:
– Вскрываем упаковку… айн, цвай… и протираем лапку.
– Можно мне попробовать? – попросил Егор.
– Пожалуйста, – согласилась я.
Он осторожно обработал ранку и удивился.
– Фира терпеливая, не плачет.
– Так ей совсем не больно, – улыбнулась я. – Этот препарат совсем не щиплет, и кровь мигом остановилась.
– Пахнет не противно, – констатировал гость, понюхав салфетку, пропитанную антисептиком.
– Правильно, – кивнула я. – Хорошая вещь, подходит и людям, и животным. Эй, стой! Что ты делаешь?
– Хочу Фире мордочку почистить, она чем-то испачкалась. Нельзя? – испугался Егор.
– Можно, но чем-нибудь другим, – пояснила я. – У салфетки есть лишь одно противопоказание: ее нельзя использовать на слизистых поверхностях. Протирать глаза, рот и нос изнутри запрещено. Фиру лучше просто умыть. Пошли, сядем спокойно на кухне и договорим. Расскажи нам, как ты собрался жить один?
Мы опять устроились на кухне, и Егор изложил свой план. В Дамбове у Кулаковых трехкомнатная квартира, расположенная вблизи местного рынка, около которого находится торговый центр. И на базаре, и в магазине работает много гастарбайтеров. Егор предполагает сдать две комнаты женщинам-украинкам, а сам поселиться в третьей.
– Почему именно украинкам? – только и смогла спросить я.
– Они добрые, готовят хорошо и аккуратные, – пояснил подросток. – Договорюсь так: платят мне не очень много, возьму дешевле, чем другие, но в обмен они станут обед из моих продуктов варить, стирать, гладить, квартиру убирать.
– Опасно пускать к себе незнакомок, – поморщился Макс.
– Вовсе нет! – отмахнулся Егор. – У нас весь дом жильцов держит. Главное – найти женщин пожилых, чтоб им по тридцать уже стукнуло, тогда мужчин не приведут, в таком возрасте о гулянках не думают. Вот парней нельзя приглашать на постой, даже если они хорошие деньги предложат. И с кавказцами лучше не связываться, они всегда драки устраивают. А лучше всего тетенька с ребенком, такая будет ответственной. Тогда никаких проблем не возникнет.
– Предусмотрительный ты парень, – протянул Макс. – У меня встречное предложение. Оформляю над тобой опекунство, ты переезжаешь в Москву, устраиваю тебя в школу с математическим уклоном, и живем спокойно. Лампа не хуже украинки борщ варит, а стирает у нас машинка. Правда, гладит жена плохо, но ты и сам можешь поутюжить.
– Нет, – отрезал Егор, – у меня киса. Она сейчас у соседок сидит, ждет, когда я вернусь.
– И кисе твоей место найдется, – улыбнулась я, – у нас квартира большая.
– Хочу жить самостоятельно, – отрезал Егор, – сам за себя и кису отвечать.
– Никто не собирается тобой руководить, – возразил Макс. – Нас с Лампой целыми днями дома нет. Сам встанешь, пойдешь в школу, вернешься, собак на прогулку выведешь. Нахлебника нам не надо. Заключим с тобой договор, что мы тебе делаем, что ты нам.
– У меня киса, – повторил Егор. – Куда ее деть?
– Прекрасно, она никому не помешает, – ответил Макс. – Кстати, на соседней улице находится колледж, где преподает Леша Завадский.
Егор разинул рот.
– Тот самый? Создатель сети «Лицом к лицу»?
– Ага, – кивнул Макс. – Отличный парень. Он в нашем доме живет, на пятом этаже. Да, чуть не забыл! Алексей организовал семинар, занимается с теми, кого считает перспективным, а потом берет их в свою фирму.
– Мне надо подумать, – пробормотал Егор.
Макс взглянул на часы.
– Давай поступим так. Ложись и поспи немного. А в пять утра я тебя разбужу и отвезу в аэропорт, посажу в самолет. Ты вернешься домой, раскинешь мозгами и нам сообщишь, что решил. Наше условие: мы согласны стать твоими опекунами, но тогда ты будешь жить в Москве. Кису берешь с собой, мы обеспечим ей полноценное питание и уход.
– Ладно, – кивнул Егор и зевнул.
Глава 16
Когда я, устроив гостя в свободной комнате, вернулась на кухню, Макс протянул мне письмо.
– Читай.
Я развернула листок и прочла.
«Здравствуй, Максим! Тебе будет странно получить это послание, но так уж сложилось, что обратиться мне больше не к кому. Я надеюсь, ты не забыл Наталью Кулакову и свою поездку в Дамбов. Ты сразу дал понять, что не собираешься заводить серьезные отношения, мне понравилась такая честность, да я и сама не хотела замуж, поэтому мы весело провели вместе целый месяц и расстались. А накануне Нового года у меня нашли опухоль, начали гонять по кабинетам, затем выписали направление на лучевую терапию, сделали пару сеансов и прекратили, потому что опухоль росла. Не стану описывать тебе свое состояние и то, как таскалась по докторам, которые в один голос пели: «Вам пора подумать о душе». И только когда «опухоль» стала интенсивно шевелиться, до меня дошло: я вовсе не умираю, я беременна. Не спрашивай, почему никто из многочисленных медиков не понял, что пациентка ждет ребенка, – вот такие в нашем городе великие специалисты. Впрочем, не стоит все сваливать на гинекологов, сама виновата: на заданный мне вопрос о беременности я уверенно отвечала, что это невозможно.
