Дворцовый переполох - Боуэн Риз

— Отец проиграл наш родовой замок? Этому грубияну-толстяку, этому иностранцу? — голос мой взлетел до визга, какой совсем не подобает настоящей леди.

— Судя по всему.

— Не верю. Этот тип — мошенник.

— Этот тип утверждает, что у него имеется официальный документ, и сегодня намерен мне его предъявить.

— Бинки, в английском суде на этот документ никто и не взглянет.

— Завтра я увижусь с нашими адвокатами, но де Мовиль утверждает, что бумага была заверена при свидетелях у нотариуса во Франции и действительна в любом суде.

— Какой кошмар, Бинки.

Мы в ужасе смотрели друг на друга.

— Неудивительно, что утром он так настырно расспрашивал меня про замок Раннох. Хорошо, что я ему сказала только, как там холодно и какие сквозняки. Знала бы, в чем дело — наплела бы, что у нас там еще и привидения. Думаешь, он и впрямь хочет там поселиться?

— Думаю, если он чего и хочет — так чтобы я откупился.

— А у тебя хватит на это средств?

— Само собой, нет. Джорджи, мы разорены. Отец проигрался в Монте-Карло, а когда он застрелился, долги его по наследству перешли ко мне, и… — Взгляд Бинки засветился надеждой. — Решено. Я вызову этого де Мовиля на дуэль. Если он человек чести, то вызов примет. Мы сразимся за замок Раннох как мужчина с мужчиной.

Я подошла поближе и положила руку на плечо брата.

— Бинки, милый мой, мне жаль тебя расстраивать, но позволь напомнить, что после отца ты, несомненно, худший стрелок во всем цивилизованном мире. Тебе никогда не удавалось подстрелить ни куропатку, ни оленя, ни утку — вообще ни одну живую мишень.

— Де Мовиль будет стоять неподвижно. Прямо передо мной. И он крупная мишень. Я не промажу.

— Он, несомненно, выстрелит первым, и возможно, он лучший стрелок во Франции. Я не хочу остаться не только без родового замка, но и без брата!

Бинки уронил голову в ладони.

— Что нам делать, Джорджи?

Я потрепала его по плечу.

— Мы еще поборемся. Что-нибудь да придумаем. В худшем случае заманим де Мовиля в Шотландию, якобы показать его новое обиталище, и через недельку его скосит пневмония. А если он не заболеет, я завлеку его на вершину горы, чтобы показать окрестный вид, и столкну вниз!

— Джорджи! — Бинки оторопел, затем рассмеялся.

— В любви и на войне все средства хороши, — произнесла я. — А мы теперь на войне.

Бинки не возвращался домой до позднего вечера. Я ждала его с нетерпением, чтобы узнать, как он справился с отвратительным Гастоном де Мовилем. Когда наконец хлопнула парадная дверь, я молнией помчалась в вестибюль. Бинки в изнеможении прошаркал мне навстречу.

— Ну как? — спросила я.

Брат вздохнул.

— Встретились. Этот Гастон совершеннейший негодяй, но документ, увы, у него подлинный. Почерк явно отцовский, и бумага нотариально заверена при свидетелях по всем правилам и снабжена печатью. Негодяй не хотел выпускать подлинник из рук, но дал мне копию, и завтра утром я покажу ее нашему адвокату. Однако честно скажу — надежды мало.

— Почему бы тебе не пойти на блеф, Бинки? Скажи этому негодяю, пусть забирает замок Раннох. Скажи, что охотно избавишься от него. Француз не продержится там и недели.

— Ничего не выйдет, — ответил Бинки. — Он не намерен жить в замке. Он собирается продать его — превратить в школу-интернат или отель с полем для гольфа.

— Скорее в школу, — сказала я. — Потребуются существенные переделки, прежде чем кто-то согласится заплатить, чтобы там жить.

— Ничего смешного, Джорджи, — резко сказал Бинки. — Прах побери, это наш дом. Наш род с дедушкиной стороны владел им восемьсот лет. И я не собираюсь просто так отдать его какому-то шулеру с континента.

— Тогда что предпримем?

Бинки пожал плечами.

— Ты у нас умная. Я надеялся, что тебе придет в голову какая-нибудь гениальная спасительная мысль.

— Я уже придумала, что нужно столкнуть его с горы. А может, выбросить из поезда по дороге в Шотландию, а? — с улыбкой спросила я. — Прости, Бинки. Ничего не приходит в голову. Будем надеяться, что адвокаты найдут законный выход из положения, и завтра утром ты его узнаешь.

Бинки кивнул.

— Я немедленно ложусь спать, — заявил он. — Устал неимоверно. Да, и утром ограничусь самым простым завтраком. Почки, немного бекона, и, как обычно, тосты, джем и кофе.

— Бинки! — перебила его я. — Я ведь сказала, прислуги в доме нет. Могу сварить яйцо, приготовить тосты и чай. Больше ничего.

Бинки сник.

— Черт подери, Джорджи. Вот как мне выдержать завтрашнее, если я с утра подкреплюсь лишь вареным яйцом?

— Как только найду работу, сразу найму прислугу, и она будет стряпать тебе и почки, и бекон, все что душе угодно, — пообещала я. — Но пока скажи спасибо, что у тебя есть сестра, готовая заниматься стряпней.

Бинки выпучил глаза.

— Что ты сказала? Найдешь работу? Ты — работу?

— Я намерена остаться в Лондоне и жить самостоятельно. Как, по-твоему, я еще смогу себя обеспечить?

— Джорджи, ну что ты в самом деле! Люди нашего круга не работают. Это не принято.

— Если замок Раннох достанется де Мовилю, очень может быть, что и тебе придется искать работу, или помирать с голоду.

На лице Бинки изобразился ужас.

— Что ты такое говоришь! Я ни на что не гожусь. Ничего не умею. То есть я умею вести хозяйство в поместье и все в таком духе. Неплохо езжу верхом, но в остальном — полнейший неумеха.

— Захочешь кормить семью — найдешь какую-нибудь работу, — сказала я. — Всегда можешь пойти в дворецкие к богатым американцам. Они будут сами не свои от счастья, что им прислуживает герцог.

— Не шути так, — простонал Бинки. — Положение и без того кошмарнее некуда, голова кругом идет.

Я взяла брата за руку.

— Ложись спать. Утро вечера мудренее.

— Надеюсь, — отозвался он. — Ты моя опора, Джорджи. Несокрушимая опора. Я на тебя полагаюсь.

Пробираясь по дому к себе в спальню, я подумала: а ведь в Лондон я уехала, чтобы сбежать от семьи. Но, похоже, сбежать от семьи не так-то просто. На мгновение брак с князем Зигфридом показался мне вовсе не такой уж скверной перспективой.

ГЛАВА 10

Раннох-хаус

Вторник, 26 апреля 1932 года

Утром я настояла на том, чтобы Бинки взял меня с собой в контору к нашим адвокатам. В конце концов, замок Раннох и мой родной дом. И я не отдам его просто так, я буду чертовски упорно за него сражаться. Контора «Прендергаст, Прендергаст, Прендергаст и Соупс» находилась неподалеку от «Линкольнз-Инн» [14]. Мы с Бинки нарочно пришли пораньше, чтобы потолковать с адвокатами, пока не явился ужасный Гастон. Нам сообщили, что младший мистер Прендергаст будет рад принять нас, и провели в кабинет, обшитый деревом, где сидел дряхлый старец лет, по крайней мере, восьмидесяти. Я задалась вопросом, как же выглядит старший мистер Прендергаст, если это младший. Меня и так уже колотило от нервного напряжения, и потому я захихикала. Бинки сердито оглянулся на меня, но перестать я не могла.

— Простите, — обратился Бинки к младшему Прендергасту. — Потрясение оказалось для моей сестры слишком сильным.

— Вполне понимаю, — мягко ответил старик. — Мы все потрясены. Мы в «Прендергаст, Прендергаст, Прендергаст и Соупс» представляли интересы вашей семьи на протяжении последних двухсот лет. Мне было бы горько видеть, как замок Раннох уходит в чужие, недостойные руки. Могу ли я ознакомиться с документом, вызвавшим сложности?

— В моем распоряжении только копия, вот она. Негодяй не пожелал отдать мне оригинал.

Бинки вручил старику бумагу.

Старик изучил документ и цокнул языком.

— Боже мой, боже мой… — пробормотал он. — Конечно, первым делом необходимо, чтобы оригинал этого документа изучил графолог — убедиться, что это не подделка. У нас в конторе хранится завещание вашего отца, написанное от руки и заверенное его подписью. Затем мне потребуется посоветоваться со специалистом по международному законодательству, однако я сильнейшим образом опасаюсь, что это завещание придется оспаривать во французском суде — процедура дорогостоящая и утомительная.