Фредерик Дар - Волк в бабушкиной одежке.
— Самуэль Дюшнок, — говорит он мне. Делаю маленький заход в персональную картотеку. Это имя о чем-то говорит. Самуэль Дюшнок… Нашел! Речь идет о международном агенте, работающем на сеть Артуро, специализирующемся по купле-продаже документов разного рода.
— Это тот самый мерзавец, который нас уделал в лесу, — сучит ножищами Берю. — Ничего и сообразить не успели, как они накинулись и страшно врезали по черепушке! Ах, зараза! Мне показалось, что третья ступень ракеты отделилась!
Он склоняет свою доблестную тыкву и показывает нормальных размеров апельсин на макушке.
— Полюбуйся панорамой, Сан-А!
Дорогой Берю! Он уже позабыл свой гнев и упреки.
— Что же вы делали в лесу? — спрашиваю я у Самми Дюшнока.
— Готовились атаковать дом.
— Зачем?
Он одаривает меня улыбкой на 18 карат, учитывая, что клавиатура давно уже искусственная.
— Вы слишком любопытны, комиссар!
— Исходя из обстоятельств, в которых мы находимся, вы можете говорить…
— Я знаю.
— Сейчас только и осталось удовлетворять любопытство, кстати и вам тоже!
Он опять улыбается. Сильная натура. Явно фаталист. Проиграл и совершенно спокоен. Это — часть его работы и входит в тариф услуг.
— Я хотел получить другую часть документов, — говорит он.
— Расскажите…
Он пожимает плечами.
— Что рассказать? И что вы знаете?
— Все расскажите. Даже то, что я знаю. Приятно будет услышать это от вас, из первых рук.
— Дело Симмона, вы в курсе?
— Он покончил с собой в гостинице «Дунай и кальвадос».
— Да. Но после того, как спрятал документы, которые стянул у нашей организации.
— Какие документы?
— Касающиеся методов прополки.
Берю подскакивает.
— Он над нами издевается, Сан-А!
— Помолчи! — успокаиваю я его. И, поворачиваясь к собеседнику.
— Продолжайте…
— Речь идет об открытии итальянского ученого. Бросаете на поле десять кило этого продукта, и четыре года там не растет ни травинки. Ничто не выдерживает: ни деревья, ни кусты!
— Удобно для сада, — мечтает Пино. — Если бы мне немножко для моего…
Самми Дюшнок разражается хохотом.
— Если только щепоточку бросите, ваш садик превратится в террикон. Вы отдаете себе отчет в значении такого открытия? В случае конфликта страна, владеющая этим продуктом, может ввергнуть противника в голод движением брови. Раз, и ни зерна! Ни фруктов, ни овощей! Нет пастбищ! Скот погибнет через несколько дней. Выжженная земля! Сотни тысяч гектар, превращенные в лаву.
У меня пересыхает в горле.
— Вы говорите, Симмон завладел формулой?
— Да. По заказу этих людей. Он должен был вручить им ее в Париже. Я шел по его следам. Я должен был во что бы то ни стало перехватить документы, но опоздал.
— Он действительно покончил с собой?
— Да. Сначала я думал, что его убили. Но когда я узнал, что речь бесспорно идет о самоубийстве, я начал размышлять и изучил этот случай поглубже.
— Ну и что?
— Удалось узнать, что организация Симмона не достала формулы.
— Что же с ней стало? — спрашиваю я, хотя на этот счет у меня есть свои собственные соображения.
— Тайна! Мы связались с Фуасса, владельцем гостиницы. Мы сказали ему, что если на имя Симмона пришло почтовое отправление…
— Почему вы говорите «мы»?
Дюшнок улыбается.
— Потому что Эльза Ферботтен действовала там же и таким же образом.
— И какова была реакция Фуасса?
— Как честного человека, не желающего быть замешанным…
— И затем?
— Через какое-то время подруга хозяина…
— Мадам Ренар?
— Именно. Мадам Ренар, стало быть, связалась со мной. Она сказала, что ей удалось наложить лапу на то, что я искал. Но это будет дорого стоить.
— Сколько?
— Десять миллионов.
— И заплатили?
— Естественно. Организация Артуро заплатила не торгуясь…
— И?
— И получила половину формулы. Она напечатана шифром на четырех страничках обычного формата. Дама вручила нам только один лист, то есть две страницы. Сказала, что остальное будет дано потом.
— А вы не пытались действовать… погрубее?
— Нет, так как знали, что команда Симмона участвует в деле. Мы предпочитали ждать…
— Что же произошло?
— Дама Ренар продала вторую половину Эльзе.
— У нее был волчий аппетит. Хорошенькая двойная игра!
— Плебейский расчет, — выругался Дюшнок. — Мы бы заплатили ей за формулу и двадцать, и тридцать миллионов, если бы она осмелилась их потребовать! Но ублюдок остается ублюдком…
Я улыбаюсь.
— Таким образом, у вас половина формулы, а у кодлы Эльзы вторая половина.
— Именно.
— Чтобы получить вторую половину, они и похитили папашу Фуасса?
— Для меня это очевидно.
— Для меня тоже-с! — сообщает Берю, который внимательно слушал объяснения пленника…
Пинюшет, который давненько помалкивал, испытывает зуд к вокальным упражнениям. Поскольку он не может исполнить нам песенку герцога, то удовлетворяется бормотанием:
— Вот откуда эти знаменитые миллионы, которые Фуасса якобы получал по почте!
— Да, — говорю я. — И мне становятся ясными происки старого прохвоста…
— Какавы оне? — интересуется наш скромный грамотей Берю.
— Я так это представляю. Фуасса все планировал, вел дела, но не хотел быть замешанным. Когда и одни, и другие обратились к нему с предложениями, он всех отшил, записав их адреса. Затем стал искать, где спрятана формула, и нашел!
— Хотел бы я знать, где она была! — чертыхается Берю. — Я обшарил всю комнату и фига-с-два нашел.
— А вот он нашел! Вам должно быть стыдно, старший инспектор Берюрье!
— Если бы не эти чертовы браслеты на лодыжках и кистях-с, я бы тебе показал, — рычит Перекормленный. Я непроницаемо продолжаю.
— Он прокручивал операцию через свою кошечку. Только пришел момент, когда обе неудовлетворенные команды показали зубы. Он понял, что запахло жареным. Ситуация поджимала. Надвигалась месть обманутых. Тогда в его мозгу возник маккиявельский план. Поскольку мадам Ренар заварила кашу, она испьет чашу до дна. Он же только бедный астматический рантье, раздавленный событиями.
Я умолкаю, чтобы собраться с мыслями.
— Очень интересно, — говорит Дюшнок, — теперь моя очередь попросить вас продолжать.
— Фуасса, — повинуюсь я, — должен был принять в расчет три фактора: вашу шайку, вышеупомянутую нашу маленькую подружку Эльзу… и полицию. Он начал с того, что нашел полицейского в отставке, владельца частного детективного агентства, и представил дело так, будто он получил по почте миллионы анонимно. Этот трюк позволил ему считаться невиновным, поскольку он уже решил убить компаньонку. Никогда еще убийство не было так ловко задумано. В самом деле, кто заподозрит человека, который заявил, что ему присылают деньги! Очень сильно психологически. Оставалось только запрятать куш и ждать удобного момента, чтобы унасекомить старушенцию. Мы сами дали ему шанс ночным визитом. Для полиции кража была идеальным мотивом убийства. К тому же каждая из двух команд должна была приписать противнику устранение старой интриганки. Блестяще, не правда ли?
— Замечательно! — бормочет Пино. — Кто бы мог подумать! Человек, кажущийся таким…
— В тихом омуте рыбка мутная, — вступает Берю, который умеет интерпретировать старинные пословицы. На какой-то момент каждый из нас задумывается.
— Эльзина банда что-то не очень вписывается в комбинацию. Хотел бы я знать, почему…
У меня нет времени продолжать, потому что дверь открывается. Пилот и Вернер входят, не исключая Эльзы. Они бросаются к Дюшноку и обыскивают его с головы до пяток.
— Да нет, у меня его нет! — улыбается последний.
— Где документ?
— У Артуро.
— Мы только что обшарили его труп, — чеканит Эльза, — и ничего не обнаружили.
Самми склоняет розовую лысину, слегка поцарапанную и побитую.
— Конечно он спрятал это в надежном месте.
— Конечно нет. Ему же нужно было проверить соответствие со второй частью, которую он рассчитывал найти здесь…
— Не в моих возможностях сообщить вам что-либо еще, — ответствует Дюшнок.
— Однако в этом есть необходимость, — парирует Эльза со смешком, который бросил бы в дрожь взрослую кобру.
Она говорит что-то мне непонятное двум типам, которым все понятно. И вот всех нас выгоняют наверх, связав друг с другом и руки за спиной. Наше дефиле очень напоминает шествие паломников. Тем не менее я предпочитаю быть наверху. Ужасно, по-моему, заплесневеть в трюме. При дневном свете жизнь кажется более обещающей.
Ох уж эти гуси-лебеди в салоне!
Вернер хватается опять за свои причиндалы, которые держал перед атакой: шприц, ампулы и прочее.
Только на этот раз он приближается к Дюшноку. Эльза закатывает ему рукав, как ранее делала мне. Иголка впивается в плоть нашего товарища по несчастью. Мертвая тишина. Все смотрят на Дюшнока. Поведение мужика заслуживает восхищения. Вот один из тех, кто умеет проигрывать. Он немного побледнел, но пасть держит закрытой. И вдруг резко где-то на двадцатой секунде происходит перелом. Глаза выкатываются, рот приоткрывается и из груди вырывается ужасный вопль. Никогда человеческая боль не выплескивалась в таком крике. Он рычит и весь вибрирует. Затем бьется и выгибается. Черты лица искажаются, глаза совсем вылезают из орбит.
