Шарль Эксбрайя - Заговор корсиканок
– Я не волнуюсь!
– И совершенно напрасно… Нам так и не удалось доказать, что вы солгали и дали ложные показания.
– О… о чем вы говорите?
– Как о чем? Да о липовом алиби, которое вы предоставили Кабри и прочим, – с самым простодушным видом ответил Кастелле.
– Вы не имеете права…
– Послушайте, Юбер, я же вам сказал, что мы не можем ничего доказать! Заметьте, при этом мы ничуть не сомневаемся в вашем пособничестве убийцам… Впрочем, не мы одни…
– Что вы имеете в виду?
– Разве вы не слышали о смерти Бенджена и Пелиссана? – с наигранным удивлением спросил полицейский.
– Да, но не понимаю…
– Юбер, их обоих прикончили те, кто решил отомстить за убийство Пьетрапьяна.
– Чепуха!
– Ну, воля ваша! А я могу только восхищаться вашим спокойствием.
– Пустяки. С чего бы мне нервничать?
– Не скажите… В управлении следственной полиции настроены куда менее оптимистично, чем вы… Там полагают, что следом за первыми двумя отправится вся банда Консегюда, а вы, обеспечив этим типам алиби, невольно стали их сообщником. Стало быть, всем вам грозит одинаковая опасность.
– И вы даже пальцем не шевельнете?
– А что мы можем сделать? Мы имеем право вмешаться только потом… никто ведь не просит защиты…
– А если бы я о ней попросил?
– На каком основании?
– Но…
– Повторяю, мы отлично знаем, что вы соврали, и тем не менее, пока вы публично не признаетесь в лжесвидетельстве, мы никоим образом не можем вмешиваться в вашу жизнь. А теперь принесите мне пастис, а заодно налейте и себе, – тогда я поверю, что вы на меня не в обиде.
Эспри Акро сделал карьеру в преступном мире, как любой средний француз – на государственной службе. Он начинал с самых низов и благодаря усердию, послушанию и пунктуальности к сорока двум годам стал вторым лицом в банде Консегюда и, вероятно, его преемником. Эспри никогда не питал особенно честолюбивых надежд, зато и не испытывал разочарований. Он грабил и убивал так же спокойно и без малейших угрызений совести, как если бы составлял штатное расписание. Только за грабеж и убийство больше платили. Именно из этих соображений Акро и предпочел преступный путь стезе добродетели. Он никогда не бывал в кино. Педант, начисто лишенный воображения, Эспри приходил в ужас от романтических и кровавых «подвигов» американских гангстеров. Он предпочитал автомату бухгалтерские расчеты, а свой счет в банке – любой рекламе. Новое положение в банде Консегюда ничуть не изменило образ жизни этого типичного мелкого буржуа, способного интересоваться лишь сменой времен года да изменением политического климата. Эспри продолжал вести ничем не примечательную и внешне вполне образцовую, тщательно размеренную жизнь. Ровно в десять часов утра Акро выходил из дома вместе со своей женой и сообщницей Мирей. Завтракали они всегда в загородных ресторанчиках. Вечера супруги проводили дома, у телевизора, и никогда не возвращались позже восьми часов.
Мирей Акро внешне не отличалась от любой другой обитательницы тех кварталов Ниццы, где живут по большей части мелкие коммерсанты. С виду она казалась женщиной добродушной, но, как и муж, просто не знала, что такое совесть. Проведенные в тюрьме годы научили Мирей ценить удобства больше роскоши, а обеспеченное будущее превыше самого блестящего. Эспри ничего не предпринимал без одобрения Мирей, и это она заставила мужа принять участие в экспедиции Кабри, полагая, будто тот пользуется куда большим расположением Консегюда, чем это оказалось на деле. Выслушав отчет об убийстве троих Пьстрапьяна, мадам Акро и бровью не повела – жалости она тоже не ведала.
В то утро Эспри и Мирей подвели итоги и решили, что, как только Акро исполнится сорок пять лет, они оба уедут в окрестности Марселя, где их никто не знает, и окончательно порвут с преступным миром Ниццы. Подсчеты привели обоих в блаженное оцепенение. Всего три года – и начнется расчудесная жизнь богатых рантье.
Акро жили в новом здании в квартале Сен-Баргелеми вместе с сотнями служащих и мелких чиновников, воображавших, будто они живут почти в деревне.
Барберина Поджьо шла по тротуару напротив дома Акро со свертком, удивительно похожим на коробку пирожных, – для большего сходства его даже не забыли перевязать золотистой ленточкой. Барберина выжидала своего часа… Уже несколько дней она приходила сюда вместе с Базилией изучать привычки Акро. Они раздобыли ключи от машины 404-й модели и, выбрав солнечное утро, когда Акро наверняка не станут сидеть дома, Базилия решила судьбу Эспри и Мирей. Без четверти десять Барберина окликнула мальчишку лет двенадцати, болтавшегося на улице без особого дела.
– У тебя есть бабушка? – спросила она, когда тот подошел.
– Да, мамина мать, но я ее очень редко вижу.
– Почему?
– Да потому что мой отец сказал, что, если она еще раз посмеет переступить наш порог, он вышвырнет ее в окошко… – Немного помолчав, паренек задумчиво добавил: – А мы живем на шестом этаже…
– Вот и со мной та же история…
– Вы тоже живете на шестом?
– Да нет… я имела в виду, что мой зять, он тоже не дает мне повидаться с дочкой… – Барберина всхлипнула. – А это мое единственное дитя!
Мальчишка никак не мог взять в толк, что от него нужно этой бабке.
– Тут уж я ничем не могу помочь, – пробормотал он.
– Может, ты согласишься оказать мне небольшую услугу? А я бы дала тебе десять франков…
– А что надо делать?
– Моя дочка обожает пирожные, которые по-настоящему удаются только у нас, в квартале Рикье… Ну вот, я ей купила немножко. Девочка дала мне ключ от машины… Ты бы смог открыть вон тот автомобиль?
– Это ключом-то? Велика хитрость!
– Ну вот, ты пойдешь туда, откроешь машину и положишь пирожные под водительское сиденье… Дочка знает, где их искать… А чтобы зять ничего не заметил, закрой сверток какой-нибудь тряпочкой.
– И вы дадите мне десять франков?
– На, держи!
Мальчик сунул в карман монету и честно протянул руку.
– Ну, где ваши пирожные?
Операция прошла без сучка без задоринки, после чего мальчуган и старуха разошлись в разные стороны, очень довольные друг другом. Бомба должна была взорваться в пять минут одиннадцатого.
Ровно в десять Эспри и Мирей переступили порог дома и сели в машину. Немного поспорив, они решили, что позавтракают в Болье. В четыре минуты одиннадцатого машина тронулась с места и поехала в сторону бульвара Сесоль. А ровно в пять минут одиннадцатого супруги Акро улетели в небытие от взрыва, потрясшего весь квартал.
ГЛАВА V
Увидев, что ее муж, положив трубку на рычаг, смертельно побледнел и, задыхаясь, так рванул ворот рубашки, что отлетела пуговица, Анджелина Сервионе испугалась, что сейчас овдовеет. Она помнила, что именно так умер дед ее супруга.
– Оноре, ты…
Комиссар знаком приказал ей молчать. Мало-помалу к его щекам снова прихлынула кровь.
– Мне остается лишь подать в отставку, – хрипло проговорил Сервионе.
– Но, послушай…
– В кои-то веки я собрался утром отдохнуть…
– Может, ты мне все-таки скажешь…
– Только что убили Эспри Акро и его жену, – перебил ее полицейский.
– Убили? А ты вполне уверен, что это убийство?
– Разве что Акро сам подложил в машину бомбу, отправившую их под облака!
– Ты… ты больше ничего не знаешь?
– По-твоему, этого мало? После Мариуса Бенджена и Пелиссана теперь еще и Эспри… вендетта продолжается!
– А не слишком ли ты спешишь с выводами?
– Во всяком случае, уж в чем я не сомневаюсь, так это в том, что очень скоро мне позвонят из марсельского управления следственной полиции и спросят, не вообразил ли я, будто правительство отправило меня в Ниццу отдыхать. И если я в ближайшее время не покончу с этой серией убийств, придется нам складывать чемоданы!
– Я уверена, что ты справишься, Оноре!
– Да услышит тебя бог полицейских! Позвони Кастелле в управление и скажи, что я жду его в Сен-Бартелеми. А уж когда я вернусь – даже не представляю.
Понимая, что спорить бесполезно, Анджелина тихонько пожала плечами.
– Мне не привыкать.
Как только за мужем закрылась дверь, мадам Сервионе, выполняя приказ, позвонила инспектору.
– Кастелле? Это Анджелина… Мой муж уехал в Сен-Бартелеми и просил вас присоединиться к нему как можно скорее.
– Лечу. Мадам Сервионе…
– Да?
– В каком шеф настроении?
– В чудовищном… говорит об отставке…
– Веселая перспектива…
– Кастелле… у вас есть какие-нибудь догадки, кто бы это мог сделать?
– Не догадки, мадам, а уверенность. Я знаю убийцу, не ни за что на свете не стану говорить о нем с вашим мужем. У него и так полно неприятностей.
