Дарья Калинина - Музей идеальных фигур
– Аделаида очень добра, – подтвердил это старик. – Просто невероятно, как такая доброта в наше время еще возможна. Она чистый и светлый человек. Пройдет, и на душе радостней становится. И я могу смело утверждать, что именно благодаря ей Борис Рудольфович протянул столько, сколько протянул. Встреться они, когда он был помоложе, тогда еще возможно «вот как» и имело бы между ними место. Но и так Аделаида скрасила его последние годы.
– А что вы можете сказать по поводу нового супруга Аделаиды?
– Про этого?..
Лицо старика вновь окаменело.
– Проходимец он!
– Так уж и проходимец?
– Точно так! Я Аделаиде и то сказал: не дело ты, девочка, делаешь. Борис Рудольфович с тобой, как с ребенком носился, опекал и заботился, а твой новый муж только выгоду с тебя поиметь хочет. По морде видать, что не любит он тебя, только выгоду ищет!
– А она чего?
– Странная такая сделалась и говорит: «Не надо меня судить, вы ведь всего про нас с ним не знаете». А только я считаю, что знать там нечего. Муженек этот выгоду поиметь хотел!
– Какую выгоду?
– Квартиру, – поджал губы старик. – Борис Рудольфович своей воспитаннице оставил квартиру, рояль, инструменты, картины, мебель. Пожалуй, если все сложить и продать, так цена не меньше самой квартиры получится. Моя жена у них убирала, так что я точно знаю. А этот гад на все добро глаз свой завидущий положил! Он Аделаиде и предложение сделал сразу же, как только квартиру ее увидел. Аделаида сама моей жене об этом рассказывала!
Сыщики переглянулись. И что могло быть общего у молодой талантливой певицы, живущей музыкой и театром, и у грубовато-приземленного Сергея? Чем он мог привлечь такую восхитительную женщину да еще и богатую наследницу? Налицо был какой-то тайный умысел, который требовалось разгадать.
Впрочем, старик имел по этому поводу четко определенное мнение.
– Аделаида, как одна после смерти Бориса Рудольфовича осталась, затосковала сильно. Шутка ли, столько лет она у него под крылышком жила, ни в чем отказа не знала, всюду он ей покровительствовал. А как умер, так у Аделаиды новый руководитель и главные роли в театре отнял, и прочие обиды чинить ей стал. Аделаида даже одно время из театра уйти хотела, но потом одумалась. Да и я ей советовал тихо сидеть, не выступать. Ну, уйдет она из театра, что дальше? Чем ей заняться? Что она в этой жизни еще делать умеет? Только, сдается мне, она все равно эту мысль в голове оставила. Решила, что замуж выйдет, замужней даме ведь можно и не работать. Ну а тут этот Пухликов, тьфу, глаза бы мои на его морду не смотрели. В общем, охомутал он бедняжку!
– Зачем же Аделаида так поторопилась? Неужели не было рядом с ней никого более подходящего?
– Откуда я знаю? – как-то странно отвел в сторону глаза старик. – Может, и были, да замуж один этот Пухликов позвал.
– Скажите, а у кого еще мы можем навести справки об Аделаиде?
– Я же вам все уже сказал. Она со своим новым мужем на юга укатили. Нет их тут!
– Вы это точно знаете?
– Ада сама мне так сказала. С чемоданами выходили, этот ее супруг сам тащить не захотел, шофера пригласили.
Старик говорил с нотками враждебности в голосе, но враждебность эта относилась явно не к Аделаиде. Враждебность была в отношении Пухликова. Выбор Аделаиды в этом вопросе старик явно не одобрял. И этим обстоятельством нужно было обязательно воспользоваться.
– Мы ведем расследование преступной деятельности господина Пухликова. Он подозревается в мошенничестве. И нам точно известно, что он уже не первый год действует в качестве брачного афериста.
Это было не совсем правдой, но старик охотно поверил в то, во что ему хотелось верить.
– Да вы что! – ахнул он. – Этот тип еще и преступник?
– И поэтому нам необходимо как можно быстрее найти его. Аделаида является для него удобной жертвой. Она молода, одинока и беззащитна. Мешкать нельзя. Вполне возможно, что из свадебного путешествия бедняжка вернется уже совершенно нищей.
– Матерь Божья! – схватился за голову старик. – Что же делать-то?
– Нам необходимо найти этого мошенника.
– Да я уж вам сказал все, что знал. Может, жена моя чего знает? Она у них убиралась, может, слышала, куда поедут?
– Зовите вашу жену!
Старик дрожащими от волнения руками вытащил старенькую «Нокию» и позвонил жене. Объяснив ей в двух словах, что случилось и для чего нужна ее помощь, старик повернулся к сыщикам и сказал:
– Сейчас спустится.
И действительно, не прошло и двух минут, как откуда-то сверху послышались шаги. Вскоре появилась пожилая седоволосая женщина в рабочем халате, держащая в одной руке пылесос, а в другой ведро с тряпками. Она кинула вопросительный взгляд на мужа, но ничего не спросила, а сразу же обратилась к сыщикам.
– Это вы Аделаидой и ее новым мужем интересовались?
– Да, мы.
– Пухликов-то мошенник, брачный аферист, – высказался, не утерпел, старик.
– Ну! – обрадовалась бабка. – А я тебе о чем говорила? Как только он тут появился, я тебе сразу же сказала, что он мне не нравится.
– Это я тебе сказал.
– Ты уже после меня сказал. Я первая была.
Залесный решил вмешаться, пока старики не сцепились окончательно.
– Погодите, сейчас неважно, кто из вас первым раскусил Пухликова. Сейчас нужно спасать Аделаиду.
– Ваша правда, – спохватилась бабка. – Ох, бедная девочка, такая ласковая, такая хорошая. И за что только Господь нас карает? Послал же он ей этого Пухликова! Охмурил он дитя. Может, и подлил ей чего в еду или питье.
– Что подлил?
– Отраву заговоренную, вот что.
Ну, это уже глупости. Залесного эти бабские россказни не интересовали, а интересовали его исключительно факты.
– Вы можете нам подсказать, куда они поехали?
– Так на юг.
– А куда именно?
– Называли какое-то место, – развела руками бабка. – Да разве же у меня в голове чего задержится?
– Верно, верно, – не упустил случая и влез ее супруг со своими комментариями, – она и в молодости у меня безголовой была. А уж с годами и вовсе плоха стала. Все, что ни услышит, все при пересказе обязательно переврет.
– Молчи ты! – рассердилась на него жена. – Сам-то хорош! Ни одной даты упомнить не в состоянии, ни одного телефонного номера. И со скайпом до сих пор не научился обращаться. Если кому позвонить, сразу ко мне за помощью бежишь.
Старики препирались охотно и вроде бы даже с удовольствием. Милые бранятся, только тешатся. Даром что этим «милым» было уже под сто с лишним лет на двоих. Но Залесному некогда было слушать их перепалку.
– Нам обязательно нужно найти Пухликова, – строгим голосом напомнил он старикам.
Те замолчали и виновато уставились на него.
– Так не знаем мы, куда он повез Аделаиду.
– Может быть, в квартире остались какие-то рекламные буклеты или что-то другое? У вас ведь есть ключи от квартиры Аделаиды?
Залесному было просто любопытно взглянуть на квартиру, о которой он столько слышал. Старуха взглянула на мужа, тот поколебался, но потом все же кивнул ей:
– Иди, покажи им.
Однако, не вполне доверяя супруге, запер свою каптерку и направился вместе с ними. Он не первый год жил на этом свете, так что научился доверять да проверять. И даже полицейское удостоверение Залесного не смогло поколебать жизненные принципы старика.
Как и говорил консьерж, квартира покойного Бориса Рудольфовича была богато обставлена. Хрустальные люстры, картины в дорогих рамах, мебель красного дерева.
– Все подарки почитателей и поклонников Бориса Рудольфовича, – объяснил старик.
И пока Инга в сопровождении старухи осматривала прихожую и спальню Аделаиды, Залесный вместе со стариком обошел всю остальную территорию квартиры. Спален тут было две, в одной обитала молодая женщина, а вторая принадлежала покойному Борису Рудольфовичу. Мебель в ней была закрыта чехлами, а на зеркалах до сих пор были накинут черный тюль. Комната носила все признаки нежилого помещения, и старики подтвердили, что после смерти хозяина квартиры Аделаида закрыла его комнату на ключ и входила сюда лишь в исключительных случаях.
– Чего-чего, а почтительности Аделаиде не занимать. Она с большим уважением к памяти своего благодетеля относилась. Даже переговоры с руководством театра вела о том, чтобы из комнаты Бориса Рудольфовича музей его памяти сделать.
В третьей, самой большой комнате квартиры располагался салон. Тут стоял рояль, а вдоль стен стояли кожаные диваны, укрытые красивыми накидками. Отдельный угол был выделен для библиотеки, в которой преимущественно хранились нотные издания. И как догадывался Залесный, глядя на эти тяжелые переплеты, многие из них должны были стоить очень дорого.
– Если все это продать… Да, неплохой доход мог бы получиться!
