Дарья Калинина - Когда соблазняет женщина
Узнав, как добраться до дома подружки Владимира, девушки двинулись в путь. Местность тут была густонаселенная. Сестрорецк и его окрестности с давних пор пользовались заслуженной славой города-курорта. Во-первых, залив тут был с хорошим песчаным берегом и такой мелкий, что вода прогревалась даже за короткое и холодное северное лето.
Имелись тут и минеральные источники, возле которых открыли множество пансионатов, санаториев и летних лагерей. Да еще живописные песчаные дюны вдоль всего залива, к которым от шоссе вел узкий сосновый перешеек. И изумительный морской воздух, напоенный ароматом сосен.
Земля в этих местах стоила дороже, чем повсюду по области. Поэтому и дома тут высились соответствующие. Не дома, а дворцы, замки – крепости! Впрочем, не всюду и не везде. Кое-где еще цеплялись за жизнь жалкие развалюшки, где обитали те, кто получил эту землю еще в прежние, советские, времена.
Конечно, подавляющее большинство прежних владельцев свои участки продали новым хозяевам, польстившись на деньги или побоявшись поджога и травли. Но оставались еще такие упрямцы, которые не желали сниматься с насиженного места. Деньги им были то ли не нужны, то ли они хотели больше. А поджечь их никто не смел. Не те нынче были времена. Пустишь к голодранцам-соседям «красного петуха», а ветер-то переменится, на других соседей огонь пойдет. А тут уж и до крупного разбирательства недолго. Дома-то у всех огромные, не по одному миллиону долларов. Такой сожжешь, так потом неприятностей не оберешься.
Так что кое-где встречались еще развалюшки, оставшиеся от прежних времен. Вот в одной из таких развалюшек и жила семья Анечки Корсаковой. За исключением фамилии ничего привлекательного в этой особе не было. Маленькие, близко посаженные глазки, нос картошкой, густые, но какие-то бесцветные и непричесанные волосы. Плюс короткая шея, кривые ноги и рост метр пятьдесят в прыжке.
К тому же девица была откровенно злобной.
– Нет у меня Володьки! – выкрикнула она, едва подруги, поздоровавшись, спросили о парне. – Прогнала я его! Ясно? Надоел!
– Прогнала? Надоел? Чем надоел?
– Слюнтяйством своим! Почему я должна ему жилеткой служить! Батьку у него траванули, скажите горе какое! Да я своего бы десять раз уже зарубила, кабы тюрьмы не боялась.
– Серьезно?
– А то! Пропивает все, что мы с маманькой ни заработаем. А брат ему в этом деле помощник! Телефон мой сотовый вчера упер и в скупку снес. Я ему говорю, что же ты, урод кретинский, делаешь? А он мне в морду!
И девица показала на слегка опухший глаз.
– Ну?! Добро бы муж врезал, а то брат, сопляк! Какое он имеет моральное право меня лупасить?! И спрашивается, стану я после этого Володьке сочувствовать, что у него отец и брат померли? Да ни в коем разе! Позавидую только!
– А Владимир что, переживает?
– Переживает?! Да он мне всю грудь своими слезами, слюнями и соплями обмочил! Блузку пришлось менять. Насквозь промокла! Чистую надела, а ведь и та не сильно грязной была. Ее еще носить и носить можно было. Кабы не он со своими соплями!
Та кофточка, что сейчас была надета на Ане, вряд ли могла заслуживать название чистой. Манжеты были засаленные. Да и среди пестрого рисунка виднелись явно чужеродные пятна и пятнышки.
– А вам чего нужно? – спохватилась Аня. – Если Володьку хотите видеть, так прямо идите. Там водоем есть. Он возле него сидит и ревет.
– А ты откуда знаешь?
– Так не первый раз небось! – хмыкнула Анька, и на ее лице впервые мелькнуло что-то похожее на сочувствие. – Только вы не говорите, что я вам сказала. Про то, что Володька там ревет, вроде бы не знает никто. Ясно?
Девушки пообещали молчать и пошли дальше. Пожарный водоем они увидели скоро. А прислушавшись, обнаружили и местонахождение Владимира. Он сидел в густых ивовых кустах и в самом деле ревел. При виде возникших прямо перед ним подруг он поспешно вытер слезы и враждебно посмотрел на них.
– Чего приперлись?
Алене вдруг стало завидно. Почему это Володя плачет на плече у какой-то кривоногой Аньки? Мог бы и у нее поплакать. Она бы совсем не возражала. Но нет, Володя слезы утер. И смотрел теперь с откровенной неприязнью.
– Чего надо?
– Тебя искали.
– Домой хотели позвать.
– Обедать пора.
– Катерина сказала, что будут рыбные котлеты и борщ. Она лично перед всеми попробует еду, чтобы не было сомнений, что она качественная и без отравы.
– Да пошла она… Со своими котлетами и с борщом! Как можно думать о какой-то жрачке, если такое творится!
– Вот увидишь, все еще обойдется.
– Что обойдется? Отец воскреснет? Или Серега оживет? Вы хоть понимаете, что за короткое время я лишился отца и брата? Мать тоже чудом уцелела. И кто следующий на очереди? Я или Ольга?
– Но почему именно ты?
– А кто? Ясно ведь, что убийца охотится на членов нашей семьи! Кто-то поставил перед собой цель извести всех Кротовых под корень! Начали с отца, потом пытались убить мать, затем старшего из сыновей. А следующий, наверное, я. Или Ольга.
Честно говоря, под этим углом подруги случившиеся убийства не рассматривали. Они-то думали, что убийца сейчас охотится за Аленой. Намеревается убить ее, чтобы завладеть наследством Сергея Юльевича. Но ведь могло быть и иначе! Могло быть так, что убийце деньги Кротовых были и неинтересны. А двигала им исключительно одна лишь месть – жестокая и беспощадная.
Но кто же мог настолько сильно ненавидеть Кротовых, чтобы захотеть извести их род весь целиком, так сказать, вырубить под корень?
– А далеко ходить не надо, – пробурчал Владимир. – Врагов у папаши было хоть отбавляй. Не умел он с людьми дружить. С бабами своими плохо расставался. Мать обижал. Нас в детстве лупил нещадно. Так что если уж он со своими близкими, дорогими и любимыми так поступал, то что от него ждать остальным? Я уверен, отца ненавидели многие. И убить его пожелали бы тоже многие!
– Например? Можешь ты назвать фамилии?
– Да хотя бы Корсаковы!
– Родители Ани? Твоей девушки?
– Что? Кто? – вытаращил на них глаза Володька. – Анька? Моя девушка?
И тут он весело расхохотался.
– Да кто вам сказал такую глупость? Девушка! Никакая она мне не девушка! Просто мы с ней дружим!
– Дружите?
– Ну да. На почве обид, которые нанес нам мой отец.
– Нам – это тебе и ей?
– Ну да.
– И давно вы с ней… того… дружите?
– Давно, – совершенно серьезно ответил Владимир. – Еще со школы.
– Вы так давно знакомы? – изумилась Мариша.
– А то! Вы что, не знаете, что мы тут выросли?
– Кто?
– Все мы! Я, Ольга и Серега. В одну школу с Анькой ходили.
– Серьезно? В сельскую школу?
– Сами вы сельские! – обиделся Володя. – Тут селом никогда и не пахло. Элитный пригород. Что в те времена, что сейчас.
И, посмотрев на стоячую воду, он внезапно разоткровенничался:
– Конечно, тогда жизнь поскромней была. Таких особняков никто не строил. Но у нашего деда тут дом был. Конечно, не такой громадный, как тот, где мы сейчас живем, но тоже совсем неплохой. Теплый, двухэтажный. Дед летом все комнаты курортникам сдавал. Да еще во дворе у него несколько сарайчиков было. Тоже для отдыхающих. А сам в сарае летом перебивался. И мы все с ним вместе. Зато за один летний сезон дед на курортниках столько зарабатывал, что вся наша семья жила безбедно остальное время. Отец ведь только после перестройки хорошо устроился. А в прежние времена он у себя в институте на хозяйственной должности за жалкие копейки прозябал. Вроде бы и начальник хозяйственного отдела, а всей прибыли – только что уважение. И мать тоже там с ним за компанию трудилась. Получала то ли сто, то ли сто двадцать рублей. А дед каждый месяц со своих курортников по полторы, а то и по две тысячи имел. Считайте, шесть тысяч за сезон он получал. И на эти деньги вся наша семья была целиком упакована и в шоколаде!
– А что Аня?
– Ну, когда вся эта заварушка в девяностых началась, отец сильно в гору попер. Хозяйствовать он умел. И знакомства нужные у него водились. А Анькины родители как были синяками, так ими и оставались. Поэтому у нас с Анькой получилось классовое расслоение. Например, Ольга и Серега свою старую приятельницу и знать не захотели. А я все равно с ней дружил и дружу. Потому что считаю: отсутствие денег у человека – это еще не повод, чтобы с ним разбегаться. Ведь верно?
Так-то оно, конечно, так. Вот только очень уж сложно дружить с человеком, который находится совсем на другой ступени экономической лестницы, нежели ты сам. Например, хочется тебе пойти в театр. И твоему другу тоже хочется. Вкусы у вас сходятся. И вы, не ссорясь и не споря, выбираете один и тот же спектакль и уже предвкушаете удовольствие.
