Наталья Александрова - Настоящая жизнь
Киллер, наверное, разгадал ту шараду, которая была мне не по силам, – нашел второго охотника, спрятавшегося в груде хлама. А может, тот сам решил нанести упреждающий удар и вынырнул из своего укрытия. Во всяком случае, из-под горы ломаной мебели стремительно вылетел человек, накануне артистично изображавший бомжа в Катькином садике. «Бомж» выбросил руку, и в «черного киллера» полетел нож. Но тот уже вскинул винтовку и грохнул выстрел… Что такое? Почему выстрел был таким громким – ведь на винтовке был глушитель? И что произошло с этой винтовкой? И что случилось с самим киллером?
Он покачнулся и упал на спину. Рукоятка ножа торчала у него под подбородком, а снайперская винтовка, сжатая в неживых уже руках, превратилась в уродливый железный цветок. Ствол разорвало пороховыми газами, он расцвел узкими неровными лепестками, глушитель отлетел в сторону.
«Браво! – восхитилась я, – ведь это моих рук дело! Это я так ловко испортила винтовку мерзавцу. Ай да Катя, ай да… как там Пушкин говорил?»
Второй участник разыгравшейся внизу драмы быстро встал на ноги, подошел к своему поверженному противнику, наклонился, осматривая винтовку. Вся его поза выражала недоумение. Затем он выпрямился и внимательно огляделся по сторонам. Конечно, он догадался, что у развернувшихся на чердаке районного налогового управления драматических событий был еще один заинтересованный свидетель, а скорее – участник или даже организатор…
Он мгновенно развернулся и цепким взглядом обвел комнату. Я перестала дышать и даже боялась закрыть глаза, чтобы он не услышал шороха ресниц. Он поднял глаза наверх, и вот тогда я представила, что я – мумия, лежу здесь уже две тысячи лет и не имею к Кате Дроздовой никакого отношения. Это помогло. Мужичок хмыкнул совсем по-домашнему, вытащил свой нож из трупа и ушел, оглянувшись на прощание. Мне показалось даже, что он подмигнул, но, возможно, я ошибаюсь. Интересно, как он протащил нож мимо охраны внизу. И тут я поняла, что он проник в башню совершенно другим путем. А мне следовало поторопиться и поскорее распрощаться с покойником. Совершенно ни к чему было тут торчать – вдруг кто-то слышал выстрел и придет проверить…
С большими предосторожностями я сползла вниз и оглядела свою одежду. Вид был, как говорит мать, – с пустыни на пирамиду, то есть совершенно невозможно было в таком виде идти на улицу. И хотя пальто я предусмотрительно сняла, когда лезла наверх, но все равно мне пришлось тащить его с собой, так что оно здорово помялось. Тем не менее нужно было на что-то решаться. Времени без десяти шесть, конторы закрываются.
Я подошла к окну и выглянула осторожненько. Внизу в скверике с несколькими чахлыми деревцами на скамеечке сидел ненаглядный. Ну надо же, пришел заранее! Видно, сестра его накачала. Я вгляделась и не поверила своим глазам: в руках у ненаглядного был букет цветов! Правда, букет – это громко сказано, на самом деле, всего лишь скромненький букетик гиацинтов, раньше он никогда не приносил мне цветов. Да по правде сказать, не помню, кто и приносил. Разве что на работе ко дню рождения и на Восьмое марта подарят дежурный букет…
Господи, рядом с трупом я думаю о цветах! Совсем с ума сошла. А впрочем, у каждого своя судьба. Киллер – профессия опасная для здоровья. За что, как говорится, боролся, на то и напоролся.
Размышляя так, я вытряхнула пальто, вытерла сумочку, повязала шарф, а волосы не стала прятать под шапочку, они яркие, рыжие, авось отвлекут внимание, и люди не заметят помятой одежды. Подумав, я решила оставить пистолет, обтерла его носовым платком, чтобы не было отпечатков, и закопала в углу в кучу бумаг.
Начнем, благословясь! – как говорил отец, когда бывал в хорошем настроении. Я откинула крышку люка в полу и осторожно начала спускаться по железной лесенке. Проклятая лестница звенела, но я надеялась, что шум в трубе (там по-прежнему резвилось стадо диплодоков) заглушит мои шаги. Вот и старая дверь, та, что ведет в коридор шестого этажа. Отсюда вниз тоже вела лестница – аварийный выход, но я отказалась от мысли спуститься по этой лестнице вниз. Скорей всего, дверь на улицу заперта.
Проходя в башню три часа назад, я оставила дверь приоткрытой – уж очень трудно было ее закрыть, потому что петли проржавели, – и сейчас застала ее в таком же виде. С трудом протиснувшись в дверь, я сделала несколько шагов по коридору, как вдруг сзади раздался окрик:
– Эй! Ты чего это там делала?
Ко мне подходил пожилой дядечка лет пятидесяти – не то сторож, не то кто-то из хозобслуги.
– А вам-то что? – огрызнулась я на ходу.
– А то, что там табличка висит – «Посторонним вход запрещен!» – нудил он, поспешая за мной.
– Тогда замок повесьте! – буркнула я, не оборачиваясь, и припустила еще быстрее.
– Тебя замок не касается, а если табличка, то ходить нельзя. Так что ты там делала? – Он подошел и схватил меня за плечо.
– Бюстгальтер застегивала! – выпалила я.
– А-а, – остыл дядька, – так бы сразу и говорила. – И он отправился по своим делам.
В это время открылась дверь в комнату, где располагалась налоговая полиция, и оттуда вышел ну такой мерзкий тип, что просто скулы сводило.
– Вы, девушка, ко мне? – проскрипел он, оглядев меня с головы до ног.
– Да нет, я еще столько не наворовала! – брякнула я и припустила по коридору, кипя от злости.
Ну надо же так влипнуть! Двое меня видели и, надо полагать, запомнили рыжую! Перекраситься, что ли?
Путь вниз был долгим, и я немного успокоилась, вряд ли у сторожа хватит служебного рвения лезть в башню, в лучшем случае повесит замок на дверь. Невольно меня передернуло, когда представила, что убитого никто не найдет никогда… А, сам виноват!
Хоть я опоздала всего на пятнадцать минут, ненаглядный взглянул на меня с тихим упреком в глазах, что раньше ему было совершенно несвойственно. Раньше он требовал от меня безукоризненной точности и долго воспитывал за каждую просроченную минуту.
– Пойдем скорее отсюда! – вместо приветствия сказала я.
– А зачем тогда нужно было здесь встречаться? – заворчал он.
Очень захотелось обрисовать ему всю ситуацию с «черным киллером», заодно рассказать про вчерашнего шантажиста, про то, что его убили прямо у меня на глазах, но я представила, как ненаглядный будет выглядеть, узнай он, что пятнадцать минут сидел на лавочке и представлял собой живую мишень, и отбросила эту мысль с большим сожалением. Мой бывший любовник просто растечется на месте от страха, и придется собирать все, что от него останется, в полиэтиленовый пакет.
– Знаю, что тебе не хочется меня видеть, но есть такое слово – «надо»! – усмехнулась я и взяла его под руку.
– Ну что ты! – промямлил он и протянул мне букетик гиацинтов.
Мы пошли довольно быстрым шагом, мне хотелось поскорее удалиться от дома с башней и расслабиться. Погода была чудесная, весна полностью вступила в свои права. Вечернее солнце отражалась в окнах и слепило глаза. Люди шли по улице разомлевшие и радостные, в предвкушении лета и отпусков. Мой спутник, хоть и был совершеннейшим тюфяком, но все же рука, на которую я опиралась, была по-мужски сильной. Было приятно отвлечься от забот и отдаться весеннему настроению. Я дышала полной грудью и ни о чем не думала, пока не очнулась от возгласа ненаглядного:
– Слушай, но сколько же можно? Мы уже час ходим по городу и молчим!
– А-а, – я с сожалением вернулась с неба на землю. – Весна, как видишь, хорошая погода. Что, устал? Раньше-то все на машине ездил…
– Вот о машине, – начал он хмуро, – что теперь будет?
– Да ничего не будет! – я пожала плечами. – Ты заявление об угоне оставил?
– Еще нет, но завтра туда пойду.
– Не тяни с этим, – поучающе начала я, – а то потом могут возникнуть подозрения. Завтра идешь и заявляешь, что у тебя угнали машину и что видел ты ее последний раз утром в понедельник, когда приехал на ней из дому. А вечером в понедельник ты со мной должен был отправиться в гости, знал, что там выпьешь, и поэтому оставил машину на стоянке – думал, что на старую «копейку» никто не польстится. В понедельник ты вернулся домой поздно и очень пьяный, спал весь день, а вечером во вторник поехал проверить, как там машина. И не нашел ее на стоянке. Стоянка у вас неохраняемая, кто угодно мог машину взять, тем более что у тебя и сигнализации нету. Вот в среду утром ты и придешь в милицию. А новости ты не смотрел, да если бы и смотрел, то не опознал свою машину в той, сгоревшей. Пусть уж милиция сама догадается. Они пока там расследование проведут. Во всяком случае, взрыв в пять утра был.
– Ну да… – неуверенно пробормотал ненаглядный.
– А ты в это время уже давно дома спал, сестра подтвердит.
– Думаешь, подтвердит?
– За нее не беспокойся, сестренка у тебя – женщина решительная. Что надо, то и подтвердит, чтобы брата от неприятностей спасти.
– Да, а я вот, наверное, так бы не смог… – вздохнул он. – Не люблю врать.
