Юлия Чернова - Павильон Зеленого Солнца
— Интересно, как он тебя разыскал?
— Я же сказала рыбакам, как меня зовут и где живу… Любопытно, выломает ли он дверь?
— Элен, позволь я его встречу! — загорелась Патриция.
Элен мстительно усмехнулась:
— Только не убивай сразу, он может еще пригодиться.
— Зачем же сразу. Пусть помучается. — Патриция побежала отворять.
Дождь равномерно и неумолимо продолжал сечь землю. Патриция злорадно отметила, что мужчина был без зонта. Мокрые волосы прилипли ко лбу. Да и светлый щегольской плащ вряд ли хорошо защищал от воды. Патриция, однако, не собиралась быть милосердной. Прежде чем гость успел открыть рот, безапелляционно заявила:
— Вы ошиблись домом.
Он демонстративно оглянулся по сторонам, отыскивая взглядом другое жилище — разумеется, безуспешно. Воспользовавшись паузой, Патриция попыталась захлопнуть дверь перед его носом. Полицейский проворно вставил ногу в щель.
— Вы взломщик? — закричала Патриция в неописуемом восторге. — Как я сразу не догадалась! Какое изумительное приключение. Элен умрет от зависти.
Он открыл рот, но вставить хоть слово не сумел — Патриция трещала без умолку.
— Не знаете, что положено делать в таких случаях? Кричать или падать в обморок? Решено, падать не буду — испачкаю свитер.
И она вдруг пронзительно завизжала, так что полицейский от неожиданности шарахнулся в сторону. Вероятно, вообразил машины, мчащиеся под вой сирен, и себя — в наручниках.
Патриция, резко оборвав визг, победно взглянула на него.
— Впечатляет?
Он вынужден был согласиться. Воспользовавшись паузой, спросил:
— Где…
Этим ему пришлось и ограничиться. Патриция тотчас заголосила:
— Деньги? Должна вас разочаровать. У меня их нет вовсе. У Элен с Эдмоном общий счет, от чего выигрывает один Эдмон. Она за двоих работает, он за двоих тратит.
— Послушайте…
Ну, об этом он просил зря.
— Или вы не взломщик? Тогда кто же? Маньяк-убийца?
Он, кажется, пожалел, что не согласился на взломщика.
— Сознайтесь — задумали кровавое преступление. Как это… — Она защелкала пальцами.
— Мне нужна Элен, — перебил он.
— Элен? Берегитесь, с ней будет не так легко справиться. Жаль вашу вдову и несчастных сирот. Надеюсь, вы написали завещание?
Он изловчился и ткнул ей в лицо удостоверение:
— Инспектор Ямура, уголовная полиция.
Патриция прямо-таки выцвела от разочарования.
— Так обмануть мои ожидания, — укоряла она. — Стыдно! При столь многообещающей внешности…
— Я полагаю, что выгляжу добропорядочным гражданином, — оскорбился инспектор.
— Не умаляйте своих достоинств. — Патриция оглядела его с ног до головы. — Костюм не может скрыть натуры. У вас скулы завоевателя, лоб заговорщика, и глаза… Вы гипнозом не занимались?
Он, похоже, подавил желание броситься к зеркалу. Патриция не унималась:
— Думаю, в вас можно влюбиться.
— Вы нездоровы? — участливо осведомился он.
Патриция насмешливо сощурилась:
— Вот это скромность! Полагаете, влюбиться в вас может только больная?
Наконец она провела его в комнату. Сразу увидела, что Элен не теряла времени даром. Нет, она не навела порядка. Не потрудилась застелить постели, поднять стол и собрать разбросанные по полу фотографии. Зато успела облачиться в бледно-лиловое, шуршащее при каждом движении платье и набросить легкий газовый шарф. Этот шарф блестел и мерцал на волосах, невольно приковывая взгляд. (Во всяком случае, взгляд инспектора.) Патриция сразу поняла, что беспокоиться не о чем, разгрома в комнате он не заметит.
Ямура слегка поклонился:
— Сожалею, что помешал.
Воцарилась тишина. Элен с Патрицией потрясенно смотрели друг на друга. Это ли грубиян, встреченный Элен в деревушке Цуань? Что на него подействовало? Стояние под дождем? Или… газовый шарф?
Инспектор жестом спросил разрешения снять мокрый плащ. Элен с Патрицией благосклонно позволили. Освободившись от плаща, он остался в немногим более сухом костюме. Платком вытер лицо.
Патриция с интересом разглядывала гостя. Черные волосы, черные миндалевидные глаза. Лицо холодное, замкнутое, почти надменное. А глаза — яркие.
Патриция знала, что в минуту встречи по глазам можно прочесть суть. Потом к человеку привыкаешь и многого не видишь. У одних глаза — как замочные скважины. Сразу поймешь — в этой душе остальным места нет. У других — как мыльные пузыри. На подобного человека опираться, словно на гору мыльной пены.
«А бывают глаза, — она посмотрела на Ямуру, — точно зарницы. Внутреннего огня не утаишь, как губы ни сжимай, как брови ни нахмуривай. Все равно, рядом будет тепло…»
Инспектор поднял стол и помог Патриции задвинуть перегородки, отделив спальню от гостиной.
— Разрешите присесть?
Элен могла только молча кивнуть. Впервые у нее не нашлось слов. Патриция, заняв третье кресло, наблюдала, как будут разворачиваться события.
Инспектор сел, побарабанил пальцами по столу. Окинул взглядом комнату.
— Уютный домик. Только вам не страшно — совсем одним? Когда поблизости бродит убийца?
— Не так уж поблизости. И потом, к нам случившееся не имеет отношения.
— Да, это верно. — Он устремил рассеянный взгляд в окно. — Здесь, должно быть, ужасно тоскливо в такую погоду?
Элен жалобно вздохнула, позволяя ей посочувствовать. Но тут восстала Патриция, смертельно оскорбленная одним предположением, что можно скучать в «местах уединения госпожи Ота».
— На вершине горы — Павильон Зеленого Солнца, — отчеканила она. — И мы собираемся сегодня туда подняться.
Инспектор вторично взглянул в окно — уже с некоторым недоумением.
Убедившись, что глаза его не обманывают и что дождь хлещет по-прежнему, посмотрел на Элен. Та вздохнула еще жалобнее и попыталась укутаться в свой шарф — жест душераздирающий. Ямура уже собрался посоветовать отложить прогулку, но вспомнил о первой встрече с Элен и смолчал. Эта особа была способна сама за себя постоять.
Патриция, наблюдавшая сцену, сделала два правильных вывода. Во-первых, инспектор симпатизирует Элен. А во-вторых, он успел недурно разобраться в ее характере.
— Хочу попросить об одолжении, — сказал Ямура. — Мне нужна пленка, отснятая в Цуане.
Патриция невольно улыбнулась. При деловом визите представитель власти мог быть сух и строг. При ином — в силу вступали тайанские правила вежливости. Гость обязан был дотошно расспросить о самочувствии хозяев, их делах и настроении, и лишь тогда вскользь обмолвиться о цели своего прихода. Инспектор пытался быть любезен, но выдержать весь ритуал не смог. Терпения не хватило.
По-видимому, он был из людей, предпочитающих идти к цели кратчайшим путем. И если сейчас старался переломить свой характер, то, как думалось Патриции, не ради пленки.
Элен достала пленку и положила перед инспектором. Патриция с интересом ждала, подтвердится ли ее догадка. Цель была достигнута, Ямуре оставалось попрощаться и уйти. Если… если, конечно, его ничто здесь больше не удерживало.
Он поднялся. Посмотрел на Элен. Та сидела, поигрывая концами шарфа, так что по лицу и рукам ее бежали прозрачные токи. Инспектор помедлил и снова опустился в кресло. При всей стремительности ему понадобилось время, чтобы найти следующую фразу.
— Вижу, вы уже отпечатали фотографии? — заметил он, глядя себе под ноги.
Элен тоже посмотрела на россыпь снимков и небрежно кивнула.
— Позволите взглянуть?
Он быстро собрал карточки и начал внимательно просматривать. Патриция невольно склонилась ближе. Она еще не видела фотографий — за исключением одной. Инспектор торопливо перебрал и отложил в сторону панорамные снимки. Не больше внимания уделил отдельным домишкам и чайному павильону. Неожиданно рассмеялся, увидев самого себя с перекошенной от гнева физиономией. Патриция заглянула в карточку и перевела взгляд на инспектора. Пожалуй, и сейчас, пребывая в отличном расположении духа, он не мог похвастать кротким нравом. Что было присуще ему наверняка — так это упрямство и упорство. Гордость и самоуверенность. Нет, не самоуверенность… просто уверенность — в своем опыте и силах. Нечто подобное Патриция чувствовала в Эндо. Она смотрела на инспектора и думала, что он не побоится взять на себя самое трудное решение и будет сражаться до конца. Никогда не пойдет на компромисс.
«И, что приятно, — отметила она, — сумеет посмотреть на себя со стороны и посмеяться».
Инспектор изучал фотографии жителей деревни. Изо всех сил старался сосредоточиться. Но все чаще взор его скользил поверх. Инспектор спохватывался, морщился, утыкался взглядом в снимки. Вероятно, напоминал себе, что ради них сюда и приехал. И спустя минуту вновь любовался Элен.
Патриция готова была поклясться, что, собираясь к ним, Ямура внушал себе: «Съезжу за пленкой. Она может пригодиться при расследовании. Мною руководит чувство долга, не что иное. Белокурая иностранка совершенно ни при чем. Разумеется, придется встретиться с ней. Это будет даже полезно. Второй взгляд часто действует отрезвляюще. Впрочем, я и при первом не очаровывался. Съезжу за пленкой!»
