Людмила Милевская - Ты маньячка, я маньяк или А пес его знает
— Что Ирка маньячка! Заю пришила она!
— А знаешь, вполне возможно, что Ирка прихлопнула Заю, — задумчиво согласилась Ева и мысль подруги продолжила: — Ирка сообразила, что Зая не импотент, и решила за ним последить. Якобы в командировку в Париж уметнулась, а сама осталась и…
— Точно! — подпрыгнула Евдокия. — Точно! Когда мы с Леней домой возвращались, Ирка мне на мобильный звонила и про Майку разнюхивала, а когда я ляпнула, что Майка в мотеле, Ирка так взволновалась!
Ева тоже разволновалась.
— Нет, ну надо же, сходится все! — закричала она.
— Да тише ты! — зажала ей рот Евдокия.
— Сходится все, — повторила Ева уже шепотком. — Ирка метнулась в мотель, Зиновию звякнула на «мобилу», пригрозила разводом, тот наделал в штаны и вышел к ней на разборки. Потом она заманила его к карьеру, огрела тяжеленьким по башке и помчалась домой себе петлю намыливать.
Евдокия одобрила ход мыслей подруги:
— Точно! Кстати, а как ты к ней утром попала? Ты откуда узнала, что Ирка вернулась?
— Она позвонила, и очень кстати. Я только что с Бобом твоим поругалась, сижу, горюю, в ужасе вся, а тут жилетка вдруг подвернулась.
— Ха! Жилетка! — воскликнула Евдокия и прошептала: — Ты видела какие сегодня у Ирки были глаза?
— Какие? — машинально переходя на шепот, спросила Ева.
— Бешеные.
— Да они у нее всегда такие, когда речь о Зае заходит. Хотя… — Ева задумалась и согласилась: — Знаешь, Дуська, а ты права. Я к Ирке утром сегодня после ссоры с Бобом твоим прилетела, хотела поплакать, да какой там! Ирка меня позвала и давай сама убиваться, с суицидом комедь ломать. А глаза ее и мне не понравились. И вообще, она странная сегодня была. И, что всего удивительней, из Парижа прилетела и ни слова о нем. Какая баба не похвастала бы?
— Никакая, — подтвердила Евдокия.
— А Ирка полный молчок.
— Потому что в Париже она не была. Почему она из Парижа с мобилы своей звонила? Какой в этом резон? Почему бы не позвонить с телефона отеля?
— И нервная, жуть, — добавила Ева. — Руки все время что-нибудь теребят.
— Вот видишь, все говорит о том, что Ирка убийца, — подытожила Евдокия и пропищала: — Ой, мамочка, страшно-то как!
— А я-то все думаю, зачем это она про импотенцию так надрывается?
— Зачем?
— Ирка алиби себе зарабатывала, мол я не в курсах об измене, мой муж импотент, — просветила подругу Ева и сама озадачилась: — Как же ей удалось так держаться? Вот артистка! — восхитилась она. — Вижу, в интригах Ирка гений! Чайковский! Но с чего ты взяла, что она маньяк?
Евдокия резонно осведомилась:
— А разве нормальная женщина сможет грохнуть собственного мужа? Да еще заранее хладнокровно спланировав все, а не в состоянии кратковременного аффекта.
— Нормальная женщина только так поступать и должна, — восхищенно воскликнула Ева.
— Значит я ненормальная, — обиделась Евдокия. — Мне слабо Ленечку хладнокровно убить.
— Хладнокровия нет и у Ирки. Во-первых, она в состоянии аффекта просто жила. И очень долго. Ирка, считай, зомби, нервов комок. Шутка ли сказать, рушится семейная жизнь. Она, дура, помешана на своем Зае, а он, урод, ей пошлейшим образом изменяет. Да еще с кем? С этой жирной свинье, с лучшей подругой, с Майкой! Как у мужиков на нее только встает?! — горестно вопросила Ева и заговорщически прошептала: — Дуся, честно тебе признаюсь — я Ирку не осуждаю. Не удивлюсь, если она и Майку пришьет. За это я заранее Ирку прощаю.
— А я осуждаю, — отрезала Евдокия. — А я не прощаю. Убивать людей отвратительно при любых обстоятельствах.
— Хотела бы я увидеть тебя на Иркином месте.
— Типун тебе на язык!
— Да-да, типун мне на язык, — испуганно согласилась Ева и пояснила с чувством вины: — Я имела ввиду, что еще не известно как ты повела бы себя на Иркином месте.
— Я бы с Ленечкой развелась, — решительно выпалила Евдокия.
Ева с интересом посмотрела на подругу и загадочно пропела:
— Да-а-а.
— Именно! Уж убивать бы не стала, — заверила Евдокия.
— Ты так говоришь потому, что тебе не изменяли еще, — снисходительно изрекла Ева и уточнила: — Или ты об этом не знаешь.
— Что-о?
— Ни про какого мужика нельзя с уверенностью сказать, что он не кобель. Скорее наоборот, с уверенностью можно сказать только одно: он кобель. Любой. Я ни одному мужику не верю, чтобы он мне ни говорил: ни одному слову. Даже если скажет: «Я в борделе, водку пью и с бабой лежу», — и этому не поверю. Мужики всегда лгут! Так уж они устроены.
Евдокия не стала спорить. Эта тема не слишком ее волновала. В своем Ленечке она была уверена на все сто, а вот Ирина еще та загадка. И хотя разговор с Евой посеял в душе Евдокии сомнения, она все же призналась, рискуя попасть под обстрел насмешек:
— Сегодня я случайно у Ирки ножик нашла.
Однако Ева не стала язвить, она удивилась:
— Да-а? И где?
— В ванной, в белье. Длинный, охотничий, со стоком для крови.
— А Зая наш, если он и охотник, то не до зверья, а до баб.
— В том-то и дело, — охнула Евдокия. — Как думаешь, зачем Ирке в доме такой специальный нож?
— И зачем его прятать в ванной? — удивилась Ева и возразила: — Но из этого вовсе не следует, что Ирка маньячка. Может она этим ножом собиралась Заю изменщика грохнуть.
— Почему же не грохнула?
— Придумала поумней как расправиться с ним. Нож — слишком грубо, несчастный случай — вот это изящно. И Зае отомстила, и осталась вне подозрения. Надурила ментов.
Евдокия кивнула:
— Может и так, а может и по-другому. Короче, скажу все начистоту, — решилась она. — Нож этот я по телевизору видела. Помнишь, месяц назад сенсация с маньяком была?
— Это когда его кто-то вспугнул, и он нож прямо в жертве оставил, — вспомнила Ева.
— Именно! Так вот у Ирины нож точно такой. Один к одному.
— Ты хочешь сказать, что маньяк накупил одинаковых ножей и ими орудует?
Евдокия пожала плечами:
— Ничего удивительного в этом не вижу. Маньяки любят такие штучки. Зачастую они вообще склонны к театрализации. Убивая жертву, маньяки наслаждение получают не только от ее мучений, но и от того, что злодеяние обнаружится. Их все боятся. Им нравится властвовать над людьми. Таким образом маньяки доказывают свою исключительность.
— К чему ты клонишь? — скептически осведомилась Ева.
Уязвленная скептицизмом подруги, Евдокия с жаром заговорила:
— Если Ирина маньячка, тогда ясно откуда на клавишах кровь появляется. Ирке очень легко вымудрить дубликат ключей от твоей квартиры, а дальше все проще простого: заходи и капай на клавиши сколько душе угодно. Ты в ужасе, а она наслаждается страхом твоим.
— Но зачем ей это?
— У маньяков своя логика. Зая столько ей выпил крови, что крыша съехать у Ирки вполне могла. К тому же, с изменой Заи у нее появилась причина ненавидеть всех женщин. Если Майка, ее подруга, на Заю позарилась, то чего же тогда ей ждать от других?
— Брр! — содрогнулась Ева. — А ко мне-то она привязалась с чего? Что я-то плохого ей сделала?
— Много чего, — рассудительно подытожила Евдокия. — Ты красивая и охочая до мужиков. И они до тебя охочие. Ты бойкая, разбитная, любовников как перчатки меняешь, а Ирка с Заем своим совладать не смогла. За что же ей тебя обожать? Уже одним своим существованием ты оскорбляешь ее, безвольную и некрасивую.
Ева снисходительно посмотрела на подругу и с опаской спросила:
— А тебя я не оскорбляю?
— Ну спасибо! — обиделась Евдокия и бодро заверила: — Не оскорбляешь!
— Почему?
— У меня цели другие и очень счастливый брак. Да, я не красавица: узкие бедра, тонкие ноги, огромная грудь… Ох, лучше не будем о грустном.
— Точно, — согласилась с ней Ева, — у меня-то все наоборот.
— Но Ленечка выбрал меня, так что, — Евдокия с усмешкой посмотрела на Еву и заключила: — Я прощаю, подружка, тебя. Живи.
Ева ехидно в ответ улыбнулась:
— Ну, спасибо. Хоть кто-то мне жить разрешил.
Евдокия пожала плечами:
— Разве дело во мне? Проси разрешения у нашей свихнувшейся Ирки.
— Да нет. Чтобы Ирка свихнулась! Вот в это я не поверю ни в жисть! — воскликнула Ева и деловито спросила: — Ладно, как мы с тобой, Дуська, поступим? Маньячка не маньячка, а Заю Ирка на полном серьезе пришила. Надеюсь, не будем подругу сдавать?
— Нет, конечно, подождем пока она грохнет тебя, — съязвила Евдокия, осознав бесплодность своих стараний.
Глава 15
Вечером Евдокия решала всего две проблемы, но какие!
Куда деть собаку?
Очень волновал ее этот вопрос, но еще больше ее беспокоило, как убедить Еву, что Ирина опасна.
Собака, извлеченная сторожем из карьера и бог знает по какому разу отмытая, в Зимнем садике среди камней на траве возлежала и благоухала фиалками — сторож от щедрого вознаграждения ошалел и не пожалел дорогого шампуня. Но лучше собака не стала — шерсть ее так же неровно росла, где корой покрываясь, а где розовея проплешинами, зато морда у псины была благодушная.
