Эльвира Барякина - Нежное притяжение за уши
Машуня посмотрела на Кольку: глаза его остекленели, губы стали серыми, а про цвет лица и говорить нечего.
— Может, тебе водички попить? — предложила она.
Но Колька лишь помотал головой. Было похоже, что он тоже впал в какое-то коматозное состояние. Обе девицы, перепугавшись, вцепились в него.
— Эй, Коль… Колька! Что с тобой?!
Наконец он посмотрел на них мутным взглядом и едва слышно сказал:
— Я вспомнил его!
— Кого? — не поняла Машуня.
— Того, кто меня ударил… Это был Ковров.
Вначале все сидели молча, ничего не понимая. Потом Нонна все-таки осторожно спросила:
— А ты уверен?
— Да, уверен. Когда я вошел в квартиру, в прихожей был свет. Я его увидел, но только потом — как провал в памяти случился.
— Но зачем ему нападать на тебя?! — зашумела Машуня.
— Не знаю. Нужно позвонить Федорчуку. И ключ, который мы нашли, надо отдать на экспертизу.
Но Машуня все еще не преодолела пыл ссоры с Иваном.
— Ничего мы ему не дадим! Мы все сами… Проведем оперативные мероприятия и выведем убийцу на чистую воду.
— Хорошо! — обрадованно поддержал ее Колька, до которого только сейчас дошло, что он чуть было сам не свел Машуню со своим соперником.
* * *Адвокат Иголина впервые подумала о своем клиенте не как о заказчике и денежном мешке. И эти мысли несколько шокировали ее. Ну, конечно! Ковров с самого начала изображал из себя невинную овечку… Эдакого благодетеля небесного… Что ж, его умению скрывать свое истинное лицо можно было лишь позавидовать.
Только одно оставалось непонятным: на кой ляд Коврову потребовалось освобождать Нонну?
В течение целых пяти минут Машуня описывала Соболеву свою методику раскрытия уголовных дел. Она уже абсолютно четко могла себе представить, как путем хитрых разговоров и намеков выведает у Коврова нужную информацию, как расследует всю сложную цепь преступлений, опутавшую Стаса и Кольку, а потом продемонстрирует результаты Федорчуку… Он восхитится, забудет все обиды… и они помирятся.
Но тут Машуня вдруг заметила, что Нонна куда-то исчезла. Телефон на кухне как-то странно взвякивал, что свидетельствовало о наборе номера…
— Нонна! Ты кому звонишь?! — предчувствуя нехорошее, прокричала Машуня.
Но та не ответила.
— Алло! Федорчук? — донесся ее голос. — Это ваша любимая Нонна Маевская на проводе. Хочу вам сообщить, что на Николая Соболева напал никто иной, как господин Ковров.
— Нонна! На фига ты ему позвонила?! — в крайнем негодовании выкрикнула Машуня, врываясь в кухню. — Теперь он все знает!
Та повернула к ней невинное лицо.
— А чего такого? Пусть приструнит этого мерзавца!
Колька появился следом за Иголиной.
— Ты что?! — почти с ненавистью напустился он на Маевскую. — Тебя кто просил?
Видимо, Ноннин звонок резко вывел его из сомнамбулического состояния по поводу Коврова.
Нонна лишь поежилась от Колькиных воплей и подвинулась, делясь с Машуней местом на тахте. Та в крайнем расстройстве опустилась рядом:
— Я хотела сама все выяснить, а ты… — прошептала Машуня.
Несколько секунд Нонна молчала.
— А не надо было ссориться с ним из-за глупостей. Ничего бы и не было.
Машуня подняла на Нонну недоуменные глаза.
— Откуда ты знаешь?!
— От верблюда! Я всегда все про всех знаю. У меня есть соответствующий божий дар.
— Все знаешь! Как же! Ты мне сказала, что у нас с ним будет все хорошо, а у нас вон чего…
Нонна усмехнулась, показав мелкие острые зубки.
— Да помиритесь еще! Сейчас он прикатит брать Колькины показания, вот и помиритесь.
Но Машуня лишь обиженно надула губы.
— Не буду я с ним мириться! Он сам дурак, так что пусть не думает, что я к нему первая пойду. Мне это ни на черта не сдалось!
— И правильно! — встрял Колька, которого Ноннины предсказания повергли в шок.
— Как знаешь, — отозвалась Нонна. — А то у тебя был бы прекрасный шанс.
Не слушая ее, Машуня пошла одеваться. На сердце у нее было пакостно и тоскливо. Колька подал ей плащ, всей душой надеясь, что она разминется с Федорчуком.
Маевская соскочила с дивана и тоже выбежала в прихожую.
— Ты что, обиделась на меня? Я же хотела, как лучше!
— Пока! Запри за мной! — угрюмо буркнула Машуня.
Нонна повернула разболтанный замок.
— Знаешь что? — проговорила она вдруг тихим шепотом. — А по-моему, тебе надо купить расслабляющий крем фирмы «Грин форест».
— Чего? — не поняла Машуня.
Очки Нонны поблескивали в полумраке.
— Я в СИЗО познакомилась с одной девчонкой, которая торгует косметикой «Грин форест». Она мне такого понарассказывала насчет нее! Прямо дух захватывает. Я теперь тоже буду ее распространять. Хочешь, ты будешь моим первым клиентом?
Машуня смерила ее взглядом.
— Нонна, ты и вправду полный нонсенс. Какая к едрене-фене косметика?!
Распахнув дверь, она побрела вниз по лестнице.
— Ну и зря! — ахнул по этажам звонкий голос Маевской. — «Грин форест», между прочим, полностью на натуральной основе! Им во всем мире пользуются!
* * *Экспертиза подтвердила, что на ключе, обнаруженном под тумбочкой, были отпечатки директора «Пирамиды». Вечером того же дня все местные теле-новости начались с сенсационного сообщения: «Михаил Ковров обвиняется в нападении на своего подчиненного!» Кое-какие наиболее смелые и желтые телекомпании даже предположили, что он мог быть причастен и к убийству Станислава Шорохова, носившего псевдоним «Сергей Дрозд».
ГЛАВА 7
Машуне снился сон, будто она выходит замуж за Федорчука, а Геракл сожрал ее фату. От обиды она даже проснулась и сразу вспомнила, что с Федорчуком-то они не помирились.
«Вот Нонна-то мне дело говорила, — подумала она. — А я дурь совершила — взяла и ушла!»
После таких мыслей спать как-то не выходило, и она начала ворочаться с боку на бок. Геракл, услышав шевеление, сразу же стал пыхтеть и умоляюще дотрагиваться лапой до плеча хозяйки.
— Отстань — рано еще! — грозно объявила ему Машуня и скрылась под одеялом.
Но собака не верила. Раз человек проснулся, значит, он обязан выгулять любимое животное.
Поборовшись с полчаса с собою и с доставучим псом, Машуня сунула ноги в тапки и прошлепала в сторону ванной. Геракл же проследовал к входной двери и занял там назидательно-выжидательную позицию.
— Мам, может ты выведешь его? — спросила Машуня, услышав, что та в своей спальне уже начинает петь.
— Смотря как бу-удешь ты вести себя сего-одня! — пропела мама оперным способом.
— То есть? — уточнила Машуня обычной прозой.
— Ты думаешь, я не в курсе, что вы поссорились с Федорчуком? — спросила та, выходя в прихожую. — Я ему позвонила и все узнала. Вот ответь мне, почему ты с ним ни помиришься?
— Я гордая, — честно призналась Машуня.
Мама только вздохнула.
— Я тоже раньше была гордой с мужчинами. Ну и что из этого получилось?
— Я, — констатировала Машуня. — А первой я все равно мириться не буду. Сам виноват, сам пусть и приползает.
* * *Не успела Машуня прийти на работу и включить свой компьютер, как ее позвали к телефону.
— Мария Владимировна? Это Миша Ковров беспокоит, — засвистел в трубке задыхающийся голос. — Я из СИЗО. Пожалуйста, вытащите меня отсюда! Я в вас верю! Вы же Маевскую спасли? Я хорошо заплачу вам! Сколько вы хотите?
Машуня не знала как ей реагировать. Коврова вдруг стало жалко-прежалко, но ведь, с другой стороны, он напал на Кольку…
— Не буду я его защищать! — сообщила она Василисе, окончив разговор. Он лицемер и убийца!
Но коллега лишь расхохоталась на ее слова:
— Ей радоваться надо новым клиентам, а она нос воротит!
— Вот Маевскую защищать было круто! — не унималась Машуня. — Нонна, конечно, девица с капитальными странностями, но она, по крайней мере, невиновна…
— Ха! Где ж невиновных-то напастись на всех адвокатов? — отозвалась Василиса. — Бери чего дают, а то твой подзащитный найдет себе кого-нибудь другого, а ты опять будешь сидеть на бобах.
Василиса была права, и это невыносимо злило.
Машуня слонялась по кабинету, решая моральную дилему: этично или неэтично браться за дело человека, который напал на ее приятеля? И тут ей в голову пришла одна корыстнаая идейка, расставившая все по своим местам. Кто ведет дело Коврова? Федорчук! Значит, к кому надо идти за разрешением на свидание?
Ох, свидание! Эх, Федорчук! Ужасно хотелось в его жаркие объятия!
Каждый божий день Машуня ждала, что он позвонит и торжественно признает свою неправоту. Иван, конечно, звонил, даже неоднократно, но при этом молчал. Она выдерживала паузу и ждала, когда эта бестолочь заговорит. Но он продолжал играть в «партизана на допросе».
