Наталья Александрова - Приятных кошмаров
– Мне необходимо с ним связаться, чтобы передать одну вещь! – кричала Анфиса.
– Тише, – Лола невольно отодвинулась. – Что вы хотите ему передать?
– Только ему! – заупрямилась вдруг Анфиса.
– Ну как хотите, – Лола рассердилась, – я, пожалуй, пойду.
– Он не оставил мне своего номера, – заныла Анфиса, – сказал, что сам свяжется со мной, когда будет нужно…
– Так что же вы от меня хотите? – холодно произнесла Лола.
– Но вы понимаете, у меня чрезвычайные обстоятельства!
– Ничем не могу помочь. – Лола отвернулась и бросила через плечо: – Леонид сейчас занят… кстати, вашим делом.
– Ну хорошо, – решилась Анфиса, – я скажу. Только не здесь.
Они прошли еще квартал, потом потянули своих собак в проход между домами и увидели две скамейки под чахлыми кустиками. С одной стороны крошечный скверик отгораживала высокая кирпичная стена без окон, с другой – бетонный забор. На скамейках никого не было.
Анфиса села и достала из сумочки какие-то бумаги.
– Дело в том, что вчера Леонид очень заинтересовался одной фотографией, – начала она.
– Я в курсе, – вставила Лола, – я видела эту фотографию.
– И я стала делать уборку, потому что там было все так разбросано… все разлетелось с антресолей, – не слушая Лолу, бормотала Анфиса. – Я стала делать уборку, я ничего не выбрасывала, я разобрала все бумаги… и вот нашла это, – она протянула Лоле еще одну фотографию.
Даже сейчас, когда тот, первый, снимок исчез в кармане у Лени, Лола могла с уверенностью сказать, что эта фотография – родная сестра той. Сделаны они были одним и тем же фотоаппаратом в одно и то же время, отпечатаны на одной и той же бумаге. Даже пейзаж, изображенный на снимке, был один и тот же: небольшая сонная речка, деревянные мосточки. Только сидели на мосточках не двое, а трое и так же болтали в воде ногами. Лола вгляделась: слева, несомненно, Модестов, дальше Птичкин, а справа притулился разбитной такой мужичок в клетчатой ковбойской рубашечке с расстегнутым воротом. Он был довольно молод, не старше тридцати, но уже пробивались на лбу первые легкие залысины. Лола перевернула фотографию. На обороте ее крупным, круглым, разборчивым, каким-то детским почерком было написано:
«Июль, 1988 год, г. Владимир. Слева направо: Леша, Гоша, Миша».
«Вот как, – подумала Лола, – следовательно, этот третий, с залысинами, – Миша».
– И вы, конечно, понятия не имеете, кто такие эти люди рядом с вашим мужем и что они там делали?
– Н-нет… – Анфиса наклонила голову.
– Отдыхали в санатории? – терпеливо спрашивала Лола.
– Нет, муж никогда не отдыхал в санатории, – твердо отвечала Анфиса.
– Владимир… – задумчиво сказала Лола, – может быть, ваш муж ездил по туристической путевке по Золотому кольцу?
– Возможно, – оживилась Анфиса, – он бывал во Владимире и Суздале, я точно знаю… рассказывал про Боголюбово… еще про Гусь-Хрустальный и про Юрьев-Польский…
– И что нам это дает? – устало осведомилась Лола. – Все равно неизвестно, каким боком эта фотография связана со смертью вашего мужа. Хотя… возможно, нужно говорить об исчезновении…
– Вы что-то знаете? – Анфиса больно схватила Лолу за руку. – Умоляю, скажите, вам что-то известно?
– Но вы же сами вчера все время твердили, что муж ваш жив, что он приходит в квартиру во время вашего отсутствия и роется в вещах, – весьма недоброжелательно напомнила Лола.
Сегодня ее и так-то все раздражало, а уж бестолковая темпераментная вдова тем более. Искала она, видите ли, Маркиза, чтобы срочно отдать ему еще одну фотографию! На которой прибавился неизвестный Миша! Ну и что, интересно, это дает? Кто такой этот Миша? Откуда он взялся? Где проживает в данное время и жив ли еще?
Как бы в ответ на Лолины невысказанные вопросы Анфиса робко протянула ей еще одну бумажку. Это была почтовая открытка более чем десятилетней давности. На открытке были изображены елка с игрушками, Дед Мороз в шубе, Снегурочка с косичками и зайчик с морковкой. На обороте открытки тем же самым крупным разборчивым полудетским почерком было написано:
«Поздравляю с Новым 1989 годом! Желаю в новом году счастья, радости, хорошего настроения и успехов во всех начинаниях! Помните ли вы еще город Владимир?»
И подпись – Миша. Адресована была открытка Георгию Птичкину, а в графе «обратный адрес» стояло: г. Ломоносов, ул. Сочувствующих, дом 8, Сыромятников Михаил Степанович.
Миша, значит. Это уже кое-что. Лола повеселела и благосклонно поглядела на вдову. Оказывается, не так уж она и бестолкова! Сумела сопоставить даты и почерки на открытке и карточке.
– Как думаете, это поможет в расследовании?
– Надеюсь, что да, – бодро сказала Лола, хотя на самом деле не была в этом уверена.
– Боже мой! – Из глаз Анфисы потекли обильные слезы. – Вы не представляете, как я измучилась от неизвестности! Не быть уверенной, жив твой муж или умер? Это ли не мученье? За что, за что мне это?
– Скажите, – Лола прониклась сочувствием к несчастной брюнетке и тронула ее за рукав, – скажите, а вы не ссорились в последнее время с мужем? Не мог он… ну, сами понимаете, как это иногда бывает с мужчинами… возможно, он рассердился на вас и решил…
– Вы хотите сказать, что я ему попросту надоела? – зловещим тоном спросила Анфиса.
Слезы ее мгновенно высохли, и смотрела она на Лолу так угрожающе, что той стало нехорошо.
– Да я ничего не имела в виду, так только предположила… – робко промямлила она, ей очень не нравился адский огонь, полыхавший в черных глазах ее смуглой собеседницы.
– Ах ты стерва! – вдруг заорала Анфиса. – Да как ты посмела даже предположить такое! Гуля меня обожал! Он никогда бы так со мной не поступил! Он любил меня! Мы жили душа в душу!
– То-то он все на дачу от тебя сбегал, чтобы отдохнуть! – ехидно ответила Лола и, как оказалось, попала в больное место, потому что Анфиса зарычала и бросилась на нее, растопырив ярко-алые ногти.
Лола ловко увернулась и подхватила Пу И на руки, чтобы в суматохе собаку не покалечили.
– Если он тебя так обожал, то какого черта ты людей баламутишь! – закричала Лола. – Собаку мою похитила, глюки у тебя! Если больная, то лечиться надо, а не людей от дела отрывать!
– Ты! – Анфиса выкатила глаза, нос ее как-то странно удлинился, и она стала еще больше похожа на ворону. – Ты, дрянь!
Она оглянулась в поисках чего-нибудь тяжелого, чтобы запустить в Лолу.
– Да по тебе давно психбольница плачет! – в удивлении сказала Лола. – Недаром муж сбежал! Больше не мог вынести!
– Зараза! Отдай бумаги! – орала Анфиса. – Отдай, а то хуже будет!
– Как бы не так! Отдам их Лене, с ним уже сама и разбирайся! – в ответ проорала Лола.
Она бросилась бежать, разъяренная вдовица пыталась последовать за ней, но пуделиха запуталась поводком в ножках скамейки. Пока Анфиса распутывала Джульетту, Лола с песиком уже скрылись с глаз.После разговора с Анфисой Лола почувствовала настоятельную необходимость снять стресс. Она была настолько зла на ненормальную хозяйку пуделихи, что дрожали руки, и сердце билось слишком сильно. Поскольку рядом было кафе, Лола решила, что чашка кофе с пирожным приведет ее в душевное равновесие, да и Пу И не помешает половинка миндального печенья…
Правда, это было то самое кафе, прошлое посещение которого так ужасно закончилось, именно здесь Пу И был похищен, но вряд ли теперь зловредная вдова снова решится на преступление. Тем не менее Лола дала себе слово ни на секунду не выпускать песика из поля зрения и храбро толкнула дверь.
За стойкой, к счастью, была совсем не та девушка, что в прошлый раз. Увидев Пу И, которого Лола ловко держала на руке, как сумочку, барменша неуверенно протянула:
– Вообще-то к нам с собаками нельзя…
– Где вы видите собаку? – удивленно осведомилась Лола. – Вот его вы называете собакой? – Она ласково посмотрела на Пу И.
– А кто же это – кошка? – спросила барменша. – Но с кошками мы тоже не обслуживаем!
– Это ангел! – отрезала Лола. – Посетителей с ангелами, надеюсь, вы обслуживаете?
Барменша не нашла достойного ответа, а Лола, чтобы окончательно закрепить успех, добавила:
– Между прочим, в Париже собачки этой породы считаются просто дамскими аксессуарами. Надеюсь, вы в своем заведении обслуживаете дам с ридикюлями любой формы?
И тут же, не давая девушке времени собраться с мыслями, продиктовала:
– Мне – фруктовый салат, вишневый кофе, сливок положите побольше, а сахару совсем не надо, и две миндальные трубочки… нет, одну, – Лола вспомнила неприятную неожиданность, которую преподнесли ей минувшим утром очень точные английские электронные весы, – и еще вот такое ореховое пирожное для моего маленького ангела…
– Для вашего ридикюля? – ехидно уточнила барменша.
Лола удобно расположилась за столиком, устроила Пу И на отдельном стуле и отломила ему кусочек пирожного.
В это время за соседний стол сел высокий хорошо одетый мужчина лет сорока с чуть посеребренными сединой висками. Он с интересом взглянул на Лолу, затем перевел взгляд на чихуа-хуа и протянул руку, чтобы погладить его. Пу И негромко зарычал.
