Дарья Донцова - Всем сестрам по мозгам
– Так откажись от своих претензий, – наседал Николай, – раз состояние тебе побоку.
Жанна посмотрела на Сергея Павловича:
– Аня больше не в числе соискателей?
– Мне жаль, Хачикян выбыла из игры, – кивнул Мануйлов. – Таково условие. Неважно, по какой причине человек покинул поместье, но тому, кто очутился за его пределами, ничего не достанется.
– Это нечестно! – пропищала Раиса.
Хозяин имения сложил руки на груди.
– Деньги мои, мне и устанавливать правила.
А Вишняков подначил совестливую соперницу:
– Ну, давай, скажи: «Я, Нестерова Раиса Ильинична, отказываюсь от ваших миллионов, они – зло».
– Нет! Я буду соревноваться! – зашипела та. – Знаете, почему? Чтобы капитал не попал в жадные руки. Надеюсь, Сергей Павлович по достоинству оценит эту беседу и поймет, кто достоин капитала, а кому лучше дать от ворот поворот. Да?
Мануйлов почесал бровь и промолчал.
– А почему вы думаете, что Аня упала в фонтан случайно? – вдруг осведомился помалкивавший до сей поры Леня.
В столовой стало тихо. Жанна толкнула мужа локтем в бок.
– Эй, на что ты намекаешь?
Реутов оперся ладонями о стол.
– Врач сказал, что у Анны две раны, одна на затылке, а другая на спине. Ну и как она их получила? И с какой стати Хачикян в воду падать? Она возилась с флоксами, а цветочки-то на аллее, а не в фонтане растут.
Я откашлялась.
– Сама я ничего не видела, но могу предположить, что Ане захотелось умыться. На улице духота, Она пошла освежиться, наклонилась над чашей, почувствовала головокружение, не устояла на ногах и шлепнулась в фонтан.
– Верно, Танечка, – согласилась Нестерова, – поэтому у нее и рана на голове. Ею она о дно тюкнулась.
Леонид постучал себя пальцем по лбу:
– Вот где должна быть ссадина, если дурочка упала лицом в воду. А у Хачикян травма затылка.
– Она же наклонилась, – пролепетала Раиса Ильинична.
– Вперед затылком? – неожиданно серьезно спросила Жанна. – Перегнулась, словно хотела сделать мостик? Оригинальный способ умываться.
Нестерова схватилась за щеки.
– Вы хотите сказать…
– Хачикян ударили сзади, – настаивал Леонид. – Может, она в ту секунду как раз и склонилась над чашей? Сначала ей попали по спине, и, вероятно, Анна устояла на ногах. Тогда преступник шарахнул ее по башке, и прощай-прости, Хачикян.
– Невероятно! – просипела Раиса Ильинична, бледнея на глазах. – Очень странно.
Руки Нестеровой затряслись, губы задергались, из глаз полились слезы.
– Анну хотел убить кто-то из нас, – договорил Леонид. – Ну-ка, давайте сообразим, где каждый находился в момент нападения на нее.
– А когда ее долбанули? – задал совершенно правильный вопрос Николай. – Лично я пошел менять лампочки в фонарях. Начал со светильников у центрального въезда и завис там до того, пока суматоха не поднялась.
– Тебя видели там? Свидетели есть? – налетел на Вишнякова Леня.
– Нет, – растерялся Коля, – я один ковырялся.
– Значит, твое алиби не подтверждается, – злорадно заявил Реутов. – Теперь Татьяна. Отвечай, чем ты занималась до обеда? Аню стукнули до того, как мы сели за стол, потому что во время трапезы никто не выходил.
– Я готовила на кухне кисель из сирлиса, – отрапортовала я, – меня видел Карл, я никуда не выходила.
– Врешь, лапонька! – обрадовался Леня. – Я видел тебя в холле, ты в ботинках ковырялась. Небось рыскала по саду, приперлась назад, кроссовки снимала, а тут я!
Я уставилась на Реутова.
– Все не так. Я прибежала из кухни, а не с прогулки, торопилась за…
Вовремя сообразив, что не стоит рассказывать про укатившийся кисельный шар, я примолкла.
– Продолжай, не тушуйся, договаривай, – приободрил меня Леня. – Или язык отмерз?
– На мне не было кроссовок, – возразила я, – только сумасшедший наденет их в такую жару, я ношу балетки. В холл я побежала за… вы мне не поверите… за свинкой в шелковой пижамке и драгоценностях. Очень она прикольная, я хотела ее рассмотреть.
– Ну, ваще! – ахнула Жанна. – Ты нас за дураков держишь? Хрюшка в особняке?!
– Простите, господа, – вмешался в беседу Мануйлов, – Татьяна говорит чистую правду. В доме живет минипиг. Забыл вас о ней предупредить. Не удивляйтесь, если встретите Тильду.
– Спасибо, Сергей Павлович, – с жаром поблагодарила я хозяина за поддержку. – Вот, я имею алиби. А сам-то ты, Леня, что делал в прихожей?
– Пардоньте за подробность, пришел отлить, – буркнул Реутов. – Свинью не заметил, видел лишь Татьяну, которая сидела на корточках и перебирала обувь. Кстати, меня она уверяла, что ищет свои штиблеты сорок первого размера.
– Остереглась говорить про свинью, так и знала, что мне не поверят, – вывернулась я.
– Ты хотел вылить воду? – не поняла сленга Раиса Ильинична. – Почему не выплеснул ее в саду?
– Сергею Павловичу не понравится, если Ленька будет отливать на клумбу, – заржала Жанна.
– Почему? – пожала плечами Нестерова. – Что в этом плохого?
– Она права, – совершенно серьезно сказал Николай, – что естественно, то не стыдно. Жанна, а ты где шлялась? Кто-нибудь тебя видел?
– А тебя? – заорала вместо ответа Реутова. – Ни у кого, получается, нет алиби, каждый мог долбануть Аньку!
– Кроме Танечки, – встала на мою защиту Раиса Ильинична.
– Свинья не свидетель! – взвилась Жанна. – А ты, святоша, можешь доказать, что сама не охреначила Анну по башке?
Раиса прищурилась.
– Конечно. Без труда.
– Начинай! – велел Леня.
Нестерова встала.
– Я не способна на агрессию. И вот вам мое честное слово, что я не совершала преступления.
– Она всерьез? – удивилась Жанна. – «Не способна», «честное слово»…
– Разве этого мало? – изумилась Раиса Ильинична. – Я человек патологической честности, верю в Бога, живу по заповедям. Вы их помните? Не прелюбодействуй, не лги, не убий…
Реутова скорчила гримасу.
– Охотно верю, что с мужиками ты дела не имеешь, им столько не выпить, чтобы тебя трахнуть. А вот насчет вранья и убийства я сомневаюсь. Терпеть не могу таких, как ты, Рая, покрытых сахарной глазурью, под ней обычно дерьмо прячется. Знаешь старое правило? Хочешь продать какашку, заверни ее в бумажку. Сергей Павлович, Райка врет, как дышит. Пела тут про свое бескорыстие и честность, а сама предложила нам вас обмануть, поделить наследство поровну. Нестеровой денег больше всех хочется, но испугалась она, что не победит в соревновании, и решила хоть какую-то его часть получить.
Раиса Ильинична закрыла лицо руками, в столовой наступила тишина.
– Это правда? – спросил Мануйлов.
Нестерова кивнула.
– Молодец! – неожиданно произнес Сергей Павлович. – Люблю, когда люди упорно идут к цели. Но «распилить» деньги у вас не получится, в завещании оговорено, что наследник один. Осталось лишь имя его вписать.
– Вы ее не выгоните? – оторопел Леня.
– Нет. – Хозяин усмехнулся. – Я поддерживаю тех, кто борется за свои интересы, сам такой.
– Хватит Раису обсуждать, меня послушайте! – разозлилась Жанна. – Упади Анька от головокружения, у нее бы появилась ссадина на лбу, щеке, носу, короче, в любом месте на морде, а не на затылке. И саму себя по спине стукнуть невозможно. Делаю вывод: Хачикян хотели убить. Вопрос: почему? Ответ: чтобы убрать из состязания конкурента. Мог ли Сергей Павлович напасть на Анну? Легко. Но зачем ему топить ее в фонтане? Хозяин хочет найти наследника, нет смысла ему пришивать Хачикян. Теперь Карл. Он тоже вне подозрений. Какой ему профит, если гостья трупом станет? Слуге ее кончина по барабану, бабло ему не светит. Домработница Светлана тоже вне игры. У нее беда с ногой, ее увезли вместе с Аней в одной карете. Прислуга отпала. Ну, и кто остается? Раиса, Ленька, Таня, Николай и я. Очень скоро кто-то из нас окажется вне подозрения. Знаете, почему? Преступник только начал. Он не остановится.
– Ой! – взвизгнула Нестерова. – Господи, ты говоришь страшные вещи!
– Если боишься, уезжай, – тут же посоветовал Вишняков. – Едва выйдешь за ворота усадьбы, убийца потеряет к тебе интерес.
– Я вас одних в беде не брошу, – дрожащим голосом произнесла Раиса Ильинична, – вы мои друзья.
Жанна прыснула, остальные молча смотрели на Нестерову. И тут от двери раздался тонкий голосок:
– Здравствуйте!
Я так резко повернулась, что чуть не свалилась со стула. В столовую вошла хрупкая девушка, брюнетка с копной вьющихся волос и огромными карими глазами. На зависть стройная фигурка незнакомки была облачена в простую футболку и шортики.
– Здравствуйте, – повторила она и поправила прическу.
Бесчисленное количество браслетов на загорелом запястье гостьи зазвенело, зазвякали колокольчики на одном из них.
– Господа, прошу любить и жаловать – Елизавета Кочергина, актриса, – представил ее Мануйлов.
– Дядя Сережа слишком добр, – мелодично сказала девушка, – я только учусь, нигде еще не снималась. Можно мне чаю? Есть не стану, до сих пор желудок ноет. И зачем я на бензозаправке салат съела? Никогда больше ничего там не куплю.
