Шарль Эксбрайя - Заговор корсиканок
Сервионе по мере возможности поддерживали этих несчастных, чьей судьбой не слишком интересовались даже их собственные дети. И теперь Анджелина с тревогой думала, что станется со старой Базилией и тремя малышами Антуана.
В ущелье Вилльфранш, в крошечном садике у лачуги, которую снимали Пьетрапьяна, комиссар Мюра объяснял коллеге:
– Похоже, Пьетрапьяна играли в шары, когда неожиданно нагрянули те…
– Вы уверены, что их было несколько?
– Судя по следам, по меньшей мере трое… Приехали на машине. Никакой борьбы, по-видимому, не было – все слишком быстро кончилось. Стреляли, очевидно, из автоматов… Пули уже нашли…
– И нет ничего, что могло бы навести нас на след преступников?
– Увы…
– А где бабушка?
– В хижине, с малышами.
– Как она?
Мюра молча пожал плечами. Но Сервионе продолжал настаивать:
– Она не видела убийц?
– Уверяет, будто нет.
– Будто?
– У меня такое впечатление, что мадам Пьетрапьяна молчит от страха.
– Я ее понимаю. Если только тс, другие, узнают…
– Разумеется…
– Ладно. Пойду поговорю с ней.
Бабушка Базилия неподвижно сидела на стуле возле печки. Маленькая Роза играла с куклой у ее ног, а двое детей постарше, Жозеф и Мария, что-то строили.
Когда вошел комиссар, Базилия подняла голову и по морщинистым щекам заструились слезы.
– Бедная моя Базилия, – сдавленным от волнения голосом пробормотал Сервионе.
В ответ старуха лишь покачала головой. Комиссар взял стул и уселся напротив.
– Расскажите, – шепнул он, крепко сжав ее сморщенные руки.
– Зачем?
– Я должен знать, Базилия, чтобы заставить их уплатить по счету.
– Это не вернет мне убитых…
– Само собой, но я не хочу, чтобы они ушли неотомщенными! Вы знаете, как я их всех любил?
– Знаю…
– Тогда расскажите…
Немного помолчав, старуха начала:
– Антуан, Доминик и Анна играли в шары. А мы с малышами пошли в лесок собирать травы… И вдруг я услышала стрельбу… В первые минуты до меня не дошло… Никак не думала, что это нас касается… Мало ли кто может стрелять… И только увидев всех троих… лежащих рядышком, в крови… я поняла, что случилось… О, эта кровь! До самой смерти она будет стоять у меня перед глазами!
– И что вы сделали?
– Сначала заперла малышей в доме – незачем им помнить такое. А потом пошла поглядеть на них, бедняжек… Все умерли… и кровь текла отовсюду… Не знаю, как я с ума не сошла… Думаю, только из-за детей… Теперь у них одна я. Это и помешало мне наложить на себя руки. А потом пришли люди… начали кричать. Тела закрыли брезентом, а женщины увели меня в дом… Очень славные люди… До приезда полиции они возились с малышами… И звонить поехал тоже кто-то из них… Вот и все.
– Базилия, – вкрадчиво проговорил Сервионе, – я не думаю, что вы рассказали мне всю правду.
– Почему?
– Я вас слишком давно знаю.
– Не понимаю…
– О нет, прекрасно понимаете! Вы же видели бандитов, не так ли?
– Нет!
– А я уверен в обратном… А если бы я вам сказал, что среди негодяев был Фред Кабри?
Старуха чуть заметно вздрогнула, и это не укрылось от комиссара. Теперь он не сомневался, что знает имя по крайней мере одного из убийц.
– В таком случае, вам известно больше моего…
– Нет, Базилия, при желании вы могли бы назвать мне и двух остальных, и меньше чем через час я бы отправил всю троицу за решетку!
– Повторяю вам…
– Ладно, не будем пререкаться, упрямая голова!
Он указал на детей.
– Вы решили молчать из-за них, да?
– У меня больше никого не осталось.
– И вы опасаетесь, как бы, узнав, что вы были свидетелем преступления, убийцы не принялись за малышей?
– Я ничего не видела! Я ничего не знаю!
Сервионе немного помолчал.
– Вы отдаете себе отчет, Базилия, что своим молчанием вы предаете Антуана, Доминика и Анну? – наконец спросил он.
– Я?
– Черт возьми! Разве не вы пытаетесь уберечь убийц от возмездия?
– Я ничего не видела… – упрямо повторила старуха.
Поняв, что все равно больше ничего не добьется, комиссар встал.
– Ладно, но я впервые в жизни вижу корсиканку, не желающую отомстить за своих!
В глазах старухи сверкнула молния, но она так и не проронила ни звука. Оноре вздохнул:
– Ну, коль так, поехали, я отвезу вас домой вместе с детишками.
Фред являл собой типичный образчик соблазнителя. Стоило поглядеть на высокую стройную фигуру, черные кудри и голубые глаза – и не оставалось ни тени сомнений, что парню самой судьбой предназначено кружить девичьи головы. Сидя в кабинете Сервионе, Кабри с некоторой тревогой наблюдал, как комиссар устраивается в кресле, а его помощник Кастслле – на стуле, рядом. Полицейские, по-видимому, не собирались говорить, и парень первым пошел в наступление:
– Почему вы послали за мной, господин комиссар?
– Посмей только еще раз открыть рот, когда тебя ни о чем не спрашивают, и получишь пару таких затрещин, что вовек не забудешь! – не двигаясь с места, заметил Оноре.
Фред прикусил язык. Немного помолчав, Сервионе продолжал все тем же спокойным голосом:
– Если я еще не начал допрос, Кабри, то вовсе не для того, чтобы нагнать на тебя страху или сбить с толку… нет, на такие штучки мне плевать. Просто я пытаюсь совладать с огромным желанием тебя убить.
У бандита пересохло в горле.
– Меня убить? – недоверчиво повторил он. – Но за что?
– Чтобы отомстить за тех, кого ты прикончил сегодня днем!
Кабри изобразил на лице глубокое недоумение.
– О чем это вы толкуете, господин комиссар?
– Осторожнее! Советую не доводить меня до крайности!
– Но…
– Молчать! Дайте мне стакан воды, Кастелле…
Выпив воду, Оноре утер губы тыльной стороной кисти.
– У тебя есть какие-нибудь известия от Анаис? – почти ласково спросил он.
– От моей жены? Да…
– У нее все в порядке?
– Со здоровьем, я думаю, да, а вот на душе не так уж хорошо.
– Правда?
– Конечно. Жизнь в тюрьме – штука невеселая, а ей придется торчать там еще целых два месяца.
– Ну, теперь, когда ты сообщишь наконец новость, которой, надо думать, твоя жена ждала с большим нетерпением, ей сразу полегчает.
– Какую новость, господин комиссар?
– Что ты сдержал слово и отомстил офицеру полиции Антуану Пьетрапьяна.
– Как так?
– Съездив с дружками в ущелье Вилльфранш и застрелив его.
– Это не я!
– Гляди-ка, значит, ты в курсе? А в газетах еще ничего не писали.
Кабри с досадой подумал, что сделал промах.
– Вы не хуже меня знаете, господин комиссар, что такого рода слухи распространяются очень быстро…
– Вот только на сей раз ты перегнул палку, Фред… Зачем тебе понадобилось убивать еще и старого Доминика, и жену Антуана? Не хотел оставлять свидетелей, а?
– Уверяю вас, господин комиссар, вы ошибаетесь! Я тут совершенно ни при чем. А кроме того, у меня есть алиби!
– Так ты, помимо всего прочего, знаешь еще и точное время, когда это произошло?
– Я хотел сказать, что у меня есть алиби на весь день…
– Удивительно…
– Я ловил рыбу с друзьями неподалеку от Антиба… Выехали рано утром… Можете спросить Юбера, хозяина ресторанчика «Веселый матрос» в Гольф-Жуане. Он сам готовил нам буйабес[2]… Могу добавить, что Мирей, жена Акро, после рыбалки отвезла нас в Гольф.
– Кого это – нас?
– Ну… Акро, Пелиссана, Бенджена, Бэроля…
– Короче, ты сейчас перечислил мне имена своих сообщников?
– По рыбалке – да!
Оноре наотмашь ударил бандита по лицу.
– Прекрати надо мной издеваться!
От удара на глазах Кабри выступили Слезы.
– Вы не имеете права! – возмутился он. – Инспектор – свидетель!
– Инспектор Кастелле был лучшим другом Пьетрапьяна и, думаю, был бы очень рад, если бы я на минутку отлучился и позволил поговорить с тобой наедине… И чем вы занимались целый день?
– Играли в шары, в белот… Юбер подтвердит.
Сервионе поглядел на инспектора:
– Кастелле, наведите справки об этом Юбере и выясните, с чего это он так любезно предоставляет алиби убийцам.
– Но, послушайте, – взвился Кабри, – почему вам непременно понадобилось взвалить эти убийства на меня? У вас нет свидетелей!
Комиссар заколебался. Если он заговорит о Базилии, не исключено, что бандит сломается, а если нет, то старуха и малыши окажутся в смертельной опасности. Кабри – крепкий орешек. И Оноре это знал.
– Нет, к несчастью, свидетелей у меня нет.
Фред с облегчением перевел дух, но каким бы легким ни был этот вздох, комиссар все же уловил его и окончательно уверился в виновности Кабри.
– Тебе чертовски повезло, что свидетелей нет, – буркнул он, желая окончательно усыпить бдительность противника. – Тем не менее я не сомневаюсь, что Пьетрапьяна убили ты и твои дружки.
