Михаил Серегин - Шесть извилин под фуражкой
– Зося, ты гений! – воскликнул Веня и в порыве чувств чмокнул Зосю прямо в губы, отчего та мгновенно покраснела, как спелый помидор, и прошипела:
– Кулапудов, что вы себе позволяете в общественном месте?! – и уже намного тише добавила: – Веня, люди же смотрят.
– Где люди, – завертел головой Вениамин. – Нет здесь никого. Ну ладно тебе, Зося, это я так, от радости. В общем, у меня есть план.
– Говори, – деловито кивнула Красноодеяльская.
– Эта брошь, судя по всему, вещь дорогая, так?
– Ну, так, – кивнула Зося, пытаясь понять, к чему Веня клонит.
– А раз она дорогая, то владелец ее не захочет так просто с ней расстаться, так? – продолжал курсант.
– Так, – снова согласилась девушка.
– А если он не захочет с ней расстаться, то непременно начнет ее разыскивать и осматривать те места, где мог ее обронить, то есть вернется на место преступления, а там мы его и выследим, – закончил говорить Веня.
Зося несколько минут раздумывала над его словами, а потом сказала:
– Во-первых, это не он, а она, а во-вторых, не думаю, что женщина могла похитить Глеба Ефимовича.
– Почему?
– Ну, не знаю, – пожала плечами девушка.
– А если это его тайная воздыхательница?
– Воздыхательницы не похищают предметы своей любви и не увозят их за три моря, – категорично отвергла эту мысль девушка. – К тому же не такой уж Мочила красавец, чтобы ради него на преступление идти.
– О вкусах не спорят, – резонно заметил Кулапудов.
– Это верно, – согласилась Зося. – А что ты от меня-то хочешь?
– Ты должна мне помочь выследить владельца этой броши.
– Ты предлагаешь мне следить вместе с тобой? – удивленно вскинула брови девушка.
– Да, и вероятно для этого потребуется целая ночь.
Зося совсем смутилась при этих словах. Веня это заметил и поспешил ее успокоить:
– Обещаю, что приставать не буду. Долг превыше всего.
– Знаю я твой долг, – неожиданно хихикнула Красноодеяльская, но тут же серьезно сказала: – Хорошо, я готова, только забегу в свою комнату, оденусь потеплее. Ладно?
– Хорошо, – великодушно позволил Кулапудов. – Мне тоже надо в общежитие, ребят предупредить. Встречаемся у спортплощадки через двадцать минут.
С этими словами Веня поднялся и выбежал из библиотеки. А Зося, мечтательно вздохнув, собрала подшивки газет и понесла сдавать их библиотекарю.
* * *
– Ну где же она, моя брошечка, – со слезами на глазах причитала Домна Мартеновна, ворочая шваброй под диваном.
Брошка Домне Мартеновне досталась от обожаемой и давно уже почившей бабушки, а потому она была втройне дорога как память. Собираясь сегодня утром на торжественное построение в школу милиции, Залипихина приколола брошью великолепные, как она сама считала, перья к шляпе, чем хотела удивить и очаровать своего миленького, но, к сожалению, теперь уже бывшего возлюбленного, молоденького курсанта по имени Алексей.
Однако, после того как Мессир пронесся с ее шляпой по всей улице и подъезду до самой квартиры, а потом забрался с ней под диван, Домна Мартеновна даже не знала, где теперь искать свою драгоценность.
Пропажу Залипхина обнаружила не сразу. Около пятнадцати минут у нее ушло на то, чтобы вытащить своего обезумевшего от ревности кота из-под дивана. Были перепробованы все средства, начиная от мисочки молока и заканчивая жареным куриным крылышком. Однако Мессир, хотя и был голодным, но все же пошел на принцип и так просто сдаваться не собирался. Он отпихнул лапой миску с молоком, демонстративно отвернулся от куриного крылышка и, улегшись на ворованную у хозяйки шляпу, сделал вид, что спит.
– Ах так, – вспылила Домна Мартеновна. – Ну, хорошо, сейчас я такое принесу, от чего ты уж точно не откажешься, – и она, шумно дыша от возмущения, отправилась на кухню.
Мессир открыл один глаз, презрительно взглянул на хозяйку и снова закрыл. Он даже не предполагал, насколько коварна в его отношении будет Домна Мартеновна. Заслышав шаги возвращающейся из кухни хозяйки, Мессир собрался отвернуться, но то, что произошло в следующий момент выходило из всех рамок дозволенного. Усы кота неожиданно встопорщились, нос почуял сладковатый дурманящий аромат, и Мессир, словно зачарованный, позабыв и о своей обиде, и о своих принципах, полез из-под дивана и немедленно попался в руки Домны Мартеновны.
– Ага, негодник, так я и знала, что против валерьянки ты не устоишь, – победно заявила она, держа перед носом кота открытый пузыречек. – Иди, иди сюда, – поманила она Мессира за собой.
И кот пошел, потому что аромат валерьянки, против которого действительно невозможно было устоять, дурманил и пьянил его кошачью голову. Домна Мартеновна дошла до двери ванной комнаты, осторожно открыла ее и поставила внутрь пузырек, затем дождалась, когда Мессир войдет в ванную, и ловко заперла его наедине с вожделенной валерьянкой.
И вот теперь, слушая пьяное мяуканье в ванной, Домна Мартеновна пыталась выскрести из-под дивана остатки своей шляпы, надеясь обнаружить там же и брошь. Однако украшения не оказалось, как, впрочем, и великолепных перьев, которые были прикреплены брошью.
– Гадкий, гадкий, Мессир, – заламывая в отчаянии руки, всхлипывала Залипхина. – Ты потерял, можно сказать, большую часть моего приданого.
– Мя-а-ау! – донеслось из ванной.
– Что, раскаиваешься, негодник?! – крикнула Домна Мартеновна. – Хочешь, чтобы я тебя выпустила?
– Мя-а-ау! – снова раздался истошный вопль.
– Ну нет, голубчик, теперь ты будешь отбывать наказание по всем правилам до завтрашнего утра… Или лучше даже до обеда, – вынесла окончательный приговор своему любимцу Залипхина.
Мессир замолчал, явно обдумывая перспективы выбраться из заточения раньше установленного хозяйкой срока, а Домна Мартеновна принялась думать, где же ее кот мог обронить брошь. После нескольких минут размышлений женщина решила, что это случилось в тех самых кустах, где у нее произошла ссора с котом. Именно в тот момент, когда Мессир сорвал шляпу, брошь могла расстегнуться и упасть.
– Решено, я отправляюсь искать мою брошечку, – поднимаясь с пола, громко заявила Домна Мартеновна. – Ты слышишь меня, Мессир?
– Мур, – сказал Мессир и вновь замолчал.
Домна Мартеновна не долго думая схватила свою сумочку, вышла из квартиры и тщательно заперла за собой дверь.
По дороге она старалась не думать о запертом в ванной Мессире, но беспокойные мысли все равно лезли в голову.
Из-за них, Домна Мартеновна даже несколько раз порывалась вернуться и высвободить своего любимца из плена. Но тут она вспоминала о потерянной броши, негодование и обида на кота возвращались, и она решительно продолжала свой путь к школе милиции.
И вдруг Залипхина остановилась, почувствовав, как сладко заныло сердце у нее в груди. И не от быстрого шага это случилось с уже немолодой Домной Мартеновной, а совершенно по другой причине. Возле ворот школы стоял он, ее принц, ее новая и теперь уже вечная любовь. Он отчитывал какого-то курсанта, и брови его то сходились на переносице, то взмывали вверх. Это было, по мнению Залипхиной, так восхитительно, что у нее даже дух захватило.
Домна Мартеновна несколько секунд подождала, пока не восстановилось дыхание, а потом, старательно виляя бедрами, направилась прямо к объекту своего обожания. Пойдя ближе, она остановилась и начала бросать призывные взгляды на своего принца, но он почему-то не замечал ее.
– Кхе-кхе, – несколько раз кашлянула Залипхина, чтобы обратить на себя внимание, и ее уловка удалась. Принц обернулся и суровым голосом настоящего мужчины спросил:
– Вы, женщина, к кому? Если к сыну или племяннику, то сейчас уже поздно, через десять минут у нас отбой, так что приходите завтра.
– Нет-нет, что вы, – замахала руками Домна Мартеновна. – Я не к племяннику и уж тем более не к сыну. Я, собственно говоря, хотела встретиться с вами.
– Со мной? – искренне удивился «принц». – А по какому вопросу?
– По личному, – кокетливо опустила редкие ресницы Залипхина.
На лице «принца» отразилось еще большее удивление, которое через секунду сменилось на смятение, а потом и вовсе превратилось в испуг. Он повернулся к все еще стоявшему перед ним курсанту и скомандовал:
– Марш в свою комнату.
Курсанта как ветром сдуло, а герой Домны Мартеновны вновь обернулся к ней.
– Так, я вас слушаю, – сказал он.
– Знаете, я сегодня слышала вашу речь на торжественном построении и была так восхищена, что даже не могу молчать об этом, – вытаращив глаза и сложив губки бантиком, начала говорить Залипхина. Ей казалось, что таким образом она может выразить всю страсть, которая томилась до этих пор в ее душе.
– Да? – смутился «принц». – Ну что ж, спасибо. Не думал, что моя речь может на кого-то произвести впечатление.
– О, на меня она произвела неизгладимое впечатление, – еще шире открывая глаза, томно выдохнула Домна Мартеновна. – К тому же она была произнесена устами такого красивого и сильного мужчины. Должно быть, ваша жена очень счастлива, имея такого супруга.
