Арто Паасилинна - Воющий мельник
Гнусинен разорвал пакет с продуктами, оттуда вывалились сало, пачка кофе, хлеб. На дне корзины лежало несколько килограммов овощей: репа, морковь, свекла. На землю упал букет ноготков, перевязанный ленточкой.
Гнусинен схватил его и погрозил в сторону леса.
— И цветы ему! Еще не хватало чокнутым цветы носить!
Портимо аккуратно сложил продукты в корзину.
— Брось, Гнусинен… Председательша просто хотела порадовать нашего Гунни. Пойдем, оставь корзину, сюда он больше не вернется.
Гнусинен откусил от булки огромный кусок.
Запихивая в рот ароматное тесто, он продолжал ворчать:
— Да ты попробуй! Такие лакомства этому разбойнику принесли… Возьми, Портимо!
Портимо пробовать не стал. Заботливо завернув булочку в бумагу, он поставил корзину на землю и собрался было уходить, но Гнусинен схватил ее и закричал:
— Нет уж, пусть голодает! Эту вкуснятину я Хуттунену не отдам!
В подтверждение своих слов он швырнул букетом ноготков в ближайшее дерево. Портимо смотрел в другую сторону, как назло туда, где стоял Хуттунен. Пригляделся. Взгляды отшельника и полицейского встретились. Портимо удивленно кашлянул, отвернулся и пошел к дороге, приказав Гнусинену следовать за ним.
Дожевывая булку, Гнусинен вышел на дорогу. Опустив корзину на землю, он поправил ружье и тут же снова схватил. Они шагали в сторону деревни. Гнусинен что-то громко вещал с набитым ртом. Портимо ему не отвечал, он был погружен в свои мысли.
Когда голодный, удрученный Хуттунен вернулся в лагерь, его ждал еще один неприятный сюрприз. Кто-то переправил плот на другой берег и привязал. Но кто? И сколько их? Неужели его вычислили и окружили? Неужели жители деревни нашли его укрытие?
Перебравшись через пороги выше по течению, Хуттунен пошел за плотом. Стряхнув рыбьи потроха и серебристую чешую, он облегченно вздохнул — какой-то рыбак-бродяга воспользовался его плотом. Вряд ли он заметил лагерь за прибрежным кустарником.
Хуттунен спустил плот метров на сто вниз по течению. Вернулся в лагерь, приготовил скудный ужин, на десерт у него была сладкая черника с запахом коры. Но мысли были совсем не сладкими. Он чувствовал бессильный гнев на жителей деревни. Они устроили на него охоту, травлю, хотели взять на поруки. Если бы он мог выйти против них на равных, один на один — другое дело. Но сейчас Хуттунен повержен рукой закона. Беззащитный изгнанник, лишенный всего, начиная с еды и заканчивая любовью. На него, как на преступника, открыли охоту, у него вырывали кусок изо рта, следили даже за его женщиной, словно она была шпионом.
Отдохнув, отшельник решил на пару дней перебраться вверх по течению, порыбачить. Сетями здесь, у лагеря, рыбу уже не поймать, попадались только щуки. Хуттунен верил в щедрость верховья реки, он взял с собой коробку красных поплавков, несколько блестящих блесен, соль и хлеб в надежде поесть свежей рыбы. Заткнул за пояс топор.
Тяжело ему было оставлять уютный Домашний остров, но летом рассиживаться некогда, надо запасаться на будущее, которое может принести с собой еще больше бед.
Поднимаясь вверх по реке Сивакка, Хуттунен ругал Гнусинена:
— Чертов хомяк!
глава 24
В доме пристава гости играли в покер. Яатила пригласил доктора Эрвинена и продавца Терволу поиграть вечерком в карты. Начали с обычных салонных игр, но когда Эрвинен разлил спирт в бокалы из-под шерри, было решено в качестве закуски сыграть в открытый покер.
В дверях появилась девка, которую жена пристава почему-то звала горничной. Неохотно сделав книксен, сообщила, что с приставом желает поговорить некий господин. Яатила не хотел прерывать игру и идти в кабинет, поэтому приказал провести гостя в комнату. У Яатилы был шанс заполучить трех дам: две на столе и одну в колоде. Последнюю карту не сдадут. Он сделает Терволу, но у этого дьявола Эрвинена тоже могло быть трио. Пристав сделал-таки ставку, Эрвинен посерел. «Он мог и специально посереть, — подумал пристав, — старый лис!»
В тот самый момент в комнату вошел человек, пропахший дымом и рыбой. Пристав поинтересовался, с чем к нему пожаловал гость в такое позднее время. Человек сказал, что рыбачил в Реутуваара.
— И что, много наловил? — рассеянно буркнул пристав, забирая последнюю карту. Бубновая шестерка. Не дама. Не стоит пока сообщать об этом противнику. Самые лучшие карты, две дамы, на столе. Тервола вышел из игры, зато Эрвинен, у которого, похоже, был одномастный стрит, поднял ставку, а на эти деньги можно хорошее ружье купить.
— Рыба-то есть, — ответил мужик, выдвигаясь из дверей посмотреть на игру. Ему были видны карты Эрвинена, но ни одна мышца его лица не выдала приставу, какие карты были у врача. Пристав смотрел мужику в глаза, играл бровями, но старик только отвел взгляд.
— Значит, рыбы наловил, — уточнил пристав и принял ставку Эрвинена.
Когда карты открыли, оказалось, что врач блефовал: у него на руках была жалкая двойка пик. О, судьба! Весь горшок с деньгами достался приставу.
Он разлил спирт всем, кроме рыбака, а у гостя официальным тоном спросил:
— И по какому делу вы ко мне пришли?
Рыбак сказал, что нашел на берегу Сивакки, со стороны Реутуаапа, новехонький бревенчатый плот.
— И стал я думать, кто ж его мог построить-то. Ну, я там поискал и нашел. Целый лагерь нашел, новехонький. Вот и пришел, это, доложить приставу, что стоит там лагерь, на берегу реки.
Пристав не понимал, какое он к этому имеет отношение.
— В лесу полно всяких сараев и шалашей. Какое отношение это имеет к административным делам?
Рыбак смущенно вернулся к двери, откуда доложил извиняющимся голосом:
— Я просто того, этого, подумал, вдруг этот Гунни Хуттунен-то, сумасшедший мельник, может, он построил шалаш-то. В деревне говорят, он из психушки сбежал и теперь вот по лесам прячется.
Эрвинен насторожился и приказал мужику вернуться в комнату, спросил про лагерь.
— Ну, лагерь такой, новый, добротный. Навес там, это, дрова — надолго хватит. Сайбочка такая, чтобы звери не залезли. А в лесу, это, туалет видел, а на берегу — плот, я же сказал.
— Ну и что собой представляет плот и все остальное? — спросил пристав.
— Ну, вроде как, это, плотник работал. Все аккуратно выстругано, на берегу, это, рогатки, вроде как для сушки сетей.
— Точно Хуттунен, — решил Эрвинен. — Мельник рукастый, хотя моторика у него слабовата. Собирайтесь, возьмем его тепленьким.
Пристав позвонил полицейскому Портимо, приказал собрать фермеров и явиться к нему. С оружием. Будет две машины.
Через полчаса во дворе дома пристава собрались фермеры. Были и Портимо, Сипонен, Гнусинен, учитель Коровинен, работника Лаунолу тоже взяли — за компанию. В машину Эрвинена сели Сипонен, Гнусинен и Лаунола, остальные поехали с приставом. Пропахшего рыбой проводника взяли с собой показывать дорогу.
На всех скоростях доехали до дороги на Реутуаапа, охотники вылезли из машин. Был вечер, но еще не стемнело.
Пристав считал, что необходимо застать Хуттунена врасплох. Лагерь следует окружить, разрушить и взять мельника в плен. Рыбак должен показать дорогу. Необходимо соблюдать тишину, чтобы не спугнуть добычу раньше времени.
— А стрелять можно, если он в лес рванет? — поинтересовался Сипонен, грозно помахивая одностволкой.
— Постараемся взять живым, но если не получится, в целях самообороны можно стрелять. Вначале, разумеется, по ногам, и только потом в голову и живот.
Полночь еще не наступила, а бойцы уже добрались до Сивакки. Растянувшись редкой цепью, отряд с хлюпаньем перебрался через реку и пошел туда, где, по словам проводника, находился лагерь. На берегу реки увидели плот — кто-то перегнал его ниже по течению, заметил рыбак.
Пристав шепотом приказал, чтоб часть бойцов обыскала лес за лагерем, вторая часть должна была остаться в засаде. Берег обыскивать не стали — не настолько же мельник идиот, чтобы побежать к реке, где самая топь.
Группа захвата неслышно окружила лагерь. Пристав дал свисток. Охотники на коленях поползли по мокрой земле, никто не жаловался на промокшие коленки — не до того было.
Через полчаса кольцо вокруг лагеря сомкнулось. Пристав просигналил к нападению. С громкими криками и шумом одиннадцать вооруженных фермеров выскочили из ночной чащи.
Лагерь оказался пуст. Под навесом никто не спал. Уплыла рыбка! Бойцы окружили проводника, каждый высказал вслух свое мнение о его умственных способностях. Рыбак ответил, что ему пора домой, и исчез в лесу.
Гнусинен достал из сайбы рюкзак и вытряхнул содержимое на землю. Каждую вещь тщательно досмотрел, будто проверяя, на самом ли деле они принадлежали Хуттунену. Портимо взглянул на рюкзак и однозначно установил, что это рюкзак Гуннара.
