Дарья Донцова - Уха из золотой рыбки
– И этого добра навалом. Я-то на улице Кирова родился, нынешней Мясницкой, в доме, где магазин «Чай-кофе».
– Надо же, а я в соседнем доме через дорогу, если помните, там на первом этаже «Рыба».
– Еще бы, – обрадовался торговец, – частенько туда ходил, за мойвой – коту на ужин, очереди вечно стояли, мрак. Нас потом в Чертаново отселили.
– А нас в Медведково, – ответила я, чувствуя себя почти родственницей мужика, – школа у меня была в Большом Козловском, ее потом закрыли.
– Вот это номер! – хлопнул себя по бокам дядька. – И я туда бегал, французский язык учил, ох и доставалось мне от Наталии Львовны!
– Красновой? – подскочила я. – Она у меня классной руководительницей была, такая здоровская тетка! Торт делала из зефира со сгущенкой, ездила с нами в Ленинград и постоянно вокруг нас хлопотала. А еще Валентина Сергеевна, учительница математики.
– Таисия… как ее, биологичка.
– Максимовна, – выпалила я, – помнишь, как она по коридорам летала и каблуки у туфель ломала?
– А еще Иосиф Моисеевич Цейтлин, у него роман с ученицей случился.
– Да уж, – ухмыльнулась я, – такая красавица, Лариса, волосы роскошные, фигура, глаза! Закачаться! В нее все мальчишки влюблены были, а она Иосифа Моисеевича окрутила. Я ей так завидовала! Роман с учителем!
Внезапно торговец спросил:
– Звать-то тебя как?
– Даша Васильева, я в «Б» училась.
– С ума сбеситься, – заорал книжник, – Дашка! Погоди, а наши говорили, ты во Франции давно живешь, вышла замуж за старого миллиардера, возишь его в инвалидной коляске! Не узнал тебя совсем!
– Это кто же про моего параличного супруга наврал? – возмутилась я.
– А Зойка Колесникова!
– Она и в детстве лгуньей была! Нет у меня мужа-миллиардера. Тебя-то как зовут?
Мужчина прищурился:
– Никита Скоков.
Я чуть не рухнула под его лоток.
– Никитуки!
– Ага!
– Обалдеть! Ты же был рыжий и толстый.
– А теперь лысый и тощий, – вздохнул Никита. – Вот так встреча! Слышь, вон там пельменная, пошли хряпнем за встречу.
– Я за рулем.
– Давай-давай, – начал подталкивать меня Никитка в сторону забегаловки, – пельменчиков пожрем, первое дело по холоду, я угощаю. Эй, Галка, пригляди за лотком, поесть сбегаю.
Бывало ли у вас когда-нибудь ощущение, что время, побежав вспять, вернуло вас в юность или детство?
Шагнув в пельменную, я оказалась в середине семидесятых. Пластмассовые столики, чуть липкие, с маленькой вазочкой, из которой торчат аккуратно порезанные треугольничками салфетки. Стойка, за которой ходит бабища, подвязанная некогда белым фартуком, меню, основное место в котором занимали пельмени всех видов, железные полозья, по которым следовало двигать пластиковый, чуть погнутый поднос с тарелками, алюминиевые вилки и ложки, полное отсутствие ножей, порубанный огромными ломтями белый и черный хлеб, сваленный в таз у кассы. И как апофеоз, чай и кофе. Причем не из пакетиков, как повсюду, а… из огромных чайников с отбитой эмалью, с деревянными ручками. Даже и не предполагала, что где-то еще сохранились подобные раритеты. Вкус у напитков был соответствующий: чай пах веником, а в кофе не имелось ни малейшего намека на благородные зерна, одни жженые желуди с ячменем и море сладкой сгущенки. В это кафе следовало водить на экскурсии людей, ностальгирующих по прежним временам. Знаменитому ресторану «Петрович» далеко до этого учреждения. Там специально сделанный стеб, а тут сама жизнь.
Мы с Никиткой сначала подкрепились пельменями. Я осилила лишь две штуки: толстое, словно картонное тесто, вместо начинки нечто, напоминающее вареные веревки.
– Чем занимаешься? – осведомился Никита после того, как мы обсудили общих знакомых.
Я помолчала немного и сказала:
– Владею детективным агентством.
– Охренеть!
– Сейчас разматываю хитрое дело.
– Убиться можно!
– Требуется твоя помощь.
– Моя?!
– Да.
– Но… я каким боком… не пойму пока.
– Слушай, – велела я, отодвигая от себя тарелку со склеившимися, остывшими пельменями, – без тебя мне никак дальше не продвинуться.
Спустя полчаса, когда фонтан сведений, извергающихся из меня, иссяк, Никита вытащил сигареты.
– Помню я эту тетку.
– Да ну?
– Ага, парень, который ее в машину сажал, книгу у меня украл.
– Как?
– Дело так обстояло.
Я обратилась в слух.
Никита выходит на точку рано утром, чтобы не пропустить первых покупателей, тех, кто едет на работу. Потом у него затишье, а после четырех вновь начинается торговля. Семнадцатого июля Никита получил на складе новое издание, карманный справочник стрелкового оружия. Оригинальный покет, с красивой обложкой и множеством рисунков. Несмотря на карманный вариант, стоил справочник о-го-го сколько, двести рублей, и Никита взял только один экземпляр. И очень порадовался своей предусмотрительности. Никто даже не смотрел в сторону красочного издания. Заинтересовался всего один человек, здоровенный парень с лицом, похожим на переднюю часть машины «Газель». Он схватил книжку огромными лапами и начал перелистывать, слюня пальцы.
Никита возмутился, его коробит манера некоторых людей мусолить страницы.
– Эй, поаккуратней там, – строго сделал он замечание юноше, – не мни, дорогая вещь, ведь не купишь.
– Захлопнись, – лениво ответила гора жира, – не буду же выкладывать денежки, не посмотрев.
Никита сердито нахмурился, но промолчал. С каждой проданной книги он имеет определенный процент, поэтому не может отпугивать потенциальных, даже самых противных покупателей.
Парень, облизывая пальцы, продолжал шелестеть страницами.
– Помоги скорей, – донеслось с площади, – Дима, ей плохо.
Никита машинально повернул голову на крик и увидел, что какой-то женщине, очевидно, родственнице покупателя, стало плохо. Баба навалилась на одну из девчонок, торгующих кока-колой.
Толстый парень поспешил на помощь. Он ловко подхватил теряющую сознание даму и впихнул ее в припаркованный в двух шагах от книжного лотка автомобиль. Никита через пару минут забыл бы о происшествии на площади. Перед метро вечно что-то происходит: дерутся бомжи, буянят пьяные студенты, шныряют карманники. Случайная прохожая, потерявшая от дикой жары сознание, совсем не удивила Никиту. В июле в Москве стоял такой зной, что у многих людей начались проблемы со здоровьем. Так что, скорей всего, любое воспоминание об этом казусе мигом бы выветрилось из головы Скокова, если бы не крайне досадное открытие.
Не успела машина, в которую запихнули недужную, стартовать с места, как Никита понял, что с лотка исчезла книга, то самое дорогое карманное издание. Толстый парень унес справочник, не заплатив за него ни копейки. Никите все же не хотелось думать, что его обворовали. Сначала он предположил, что в тот момент, когда раздался нервный крик, призывавший юношу, парень просто машинально положил книгу в карман. Наивный Никита даже ждал, что через некоторое время толстяк вернется и смущенно скажет: «Извини, браток, вот деньги, неудобно вышло».
Такие случаи иногда бывали, но в тот раз Никита так никого и не дождался. Покетбук исчез вместе с горой сала, а Скокову пришлось выкладывать деньги за справочник из своего, прямо сказать, не очень тугого кармана. Хозяину-то все равно, куда подевалось издание. Нет книги – давай выручку.
– Во как! – вздохнул Никитка. – Две сотни улетели, считай, я пятницу и субботу бесплатно работал, обидно было. Потом долго еще толпу разглядывал, думал, может, этот урод возле «Спортивной» иногда ходит, поймаю и долг стребую, а после и надеяться перестал, наказали меня рублем. Правда, и раньше народ книжки тырил, но дешевые, а такую дорогую в первый раз уперли.
– Машину не помнишь? – без всякой надежды спросила я.
– Так что меня и возмутило! – подскочил Никитка. – Красный «мерс»-кабриолет, дорогая штучка для бешено богатых идиоток, а на номере три буквы О, соображаешь, кто тачкой владеет! Сунули они тетку внутрь, парень сел за руль, девка на переднее сиденье, и ту-ту.
Я принялась ковырять вилкой остывшие комья пельменей. Три буквы О. Сотрудники ГИБДД никогда не станут тормозить автомобиль с подобным номерным знаком, потому что очень хорошо знают: такую серию может иметь только крайне важное государственное лицо: депутат Госдумы, министр или очень-очень богатый человек, не пожалевший выложить за престижный номер столько, сколько стоят «Жигули». Внезапно в моей голове вихрем пронесся рассказ Лики. Евгений стихийно влюбился в неизвестную красавицу, которая явилась на свадебную тусовку в красном «мерсе»-кабриолете, на номерном знаке которого выстроились в ряд три буквы О.
Чувствуя, что начинается мигрень, я, сделав над собой огромное усилие, поболтала еще несколько минут с Никиткой, потом, оставив ему свой телефон, ушла. Всю дорогу до Ложкина я так и этак вертела в мозгах неожиданное открытие: женщина, неизвестная роковая красавица, назвавшаяся Настей, та самая, в которую мгновенно влюбился Евгений, и девица в белой юбочке, с завязанной щиколоткой, велевшая отнести Лику в автомобиль, – одно и то же лицо. Отчего я это решила? Из-за «Мерседеса»-кабриолета красного цвета с приметным номерным знаком! Вряд ли по улицам Москвы ездят шеренги подобных тачек. Дело за малым: узнать, кто владелец элитного транспортного средства, и я могу это сделать в два счета. Дегтярев… Хотя нет, полковнику нельзя ничего рассказывать, мигом запрет меня в Ложкине, прикует цепью к батарее. Да и зачем мне толстяк? Проблема-то пустяковая.
