Дарья Донцова - Лебединое озеро Ихтиандра
Слава богу, полковник не успел выдать никакой реакции, подросток вытянулся в струнку и пропищал:
– Юрий Титов прибыл в ваше распоряжение.
– Э… э… хорошо, – выдавил из себя Дегтярев, – ступайте в отдел, там есть стол у окна, посидите пока.
Когда Титов ушел, Александр Михайлович почесал в затылке и вызвал своего заместителя Леонида Ковалева. Леня, уже успевший познакомиться с Юрием, тоже пребывал в шоке.
– Чего нам с ним делать? – спросил он, входя в кабинет. – Парень по размеру как твой мопс Хуч.
– Хучик покрепче будет, – хмыкнул Дегтярев, – он низенький, но мускулистый, а Титов больше на цыпленка, который побывал в газовой камере, смахивает. Мне показалось или у него размер ноги как у гнома?
– Оружие такому доверять нельзя, и с подозреваемым один на один не оставить, чихнет задержанный, а Титов свалится, – раскипятился Леня. – Понимаю, сейчас не прежние времена, когда к нам брали людей не ниже метра семидесяти ростом и проверяли общую физическую подготовку, заставляли нормативы сдавать, бегать, прыгать, подтягиваться. Нынче любого зачислят, но такой экземпляр – это уже слишком! Его никто всерьез не воспримет. А голос! Слушай, может, парень того, ну, в общем, без мужских признаков?
– Прекращай стебаться, – разозлился Дегтярев. – Мне не зубоскальство нужно, а совет: что делать?
– А есть выбор? – удивился Леня. – Можешь его не взять?
– Конечно, нет, – уныло признал Александр Михайлович. – В угол нас генерал загнал.
– В лаборатории Андрюха сидит, – протянул Леня. – Сто пятьдесят кило веса, в лифт не втискивается. Но он гений! Бог токсикологии.
– Предлагаешь раскормить Титова и сбагрить криминалистам? – насупился Александр Михайлович. – Но Юрия привлекает исключительно стезя следователя.
– Не, – замотал головой заместитель, – я о другом. В жизни часто уродство компенсируется умом. Андрюха – помесь слона с бегемотом, но лучше его специалиста по токсикологии в нашей стране нет. Теперь вспомним Катю из библиотеки. Пол-управления по ней вздыхает, хороша, как молодая Брижитт Бардо, но вот в голове у красавицы бум-бум, пусто, как в ведре! Вдруг у Титова умища грузовик? Фиг с ним, с голосом и размером ноги. Давай дадим ему шанс.
– Ни за что! – испугался полковник. – Он практикант.
– Так и шанс маленький, – сказал Леня.
Александр Михайлович скрипнул зубами.
– Ладно, не может же герой просто так штаны просиживать. Но я его не хочу потом в нашем отделе видеть. Через год Антон Рябкин уходит на пенсию, не дай бог Титову здесь понравится, получим личного карлика в коллективе, папиного сыночка с претензиями.
– Не понравится ему у нас, – пообещал Леня. – Работа трудная, иногда приходится в мусорной машине сутки ковыряться или на семидневного утопленника любоваться. Начнем с морга.
– Действуй, – обрадовался Александр Михайлович. – Он под твоим контролем.
Переложив докуку на плечи Леонида, Дегтярев повеселел и занялся своими делами. Часа через полтора в коридоре послышались возня, топот, затем радостно улыбающийся Леня влетел в кабинет к начальнику и отрапортовал:
– Практикант Титов упал в обморок. Я велел ему отчет о вскрытии забрать, отправил к Михалычу в морг, ну и вот что вышло.
Дегтярев крякнул. Михалыч милый, приветливый человек, который всю жизнь занимается вскрытиями. Больше всего на свете прозектор любит свою работу, буквально живет у стола из нержавейки, а еще он в душе педагог. Другой патологоанатом молча сунет сотруднику в руки бумагу, а Михалыч потащит его к трупу, начнет наглядно объяснять, почему пришел к выводу, что человек скончался неестественным путем. Самый любимый его фокус – демонстрация содержимого желудка трупа. Если индивидуума не стошнит при виде банки, которую Михалыч станет трясти у его носа, то парня можно смело выдвигать на участие в телешоу, в котором людям надо засунуть руку в емкость с живыми тараканами: его уже ничто не покоробит.
– И где сейчас Юрий? – спросил Александр Михайлович.
– Блюет в туалете, – весело уточнил Леня.
Дегтярев нахмурился.
– Надо действовать осторожнее. Не хочу портить отношения с генералом. Мальчик пожалуется папе, адвокат звякнет нашему начальнику, тот мне на ковре Армагеддон устроит. Давай, прояви к мажору сочувствие, похлопай по плечу, дай конфету, поцелуй в плечо, скажи: ничего, с каждым, кто впервые с Михалычем пообщался, задница случилась!
– Усек! – кивнул Леня. – Сначала кнут, потом пряник. Типа контрастный душ.
Через неделю всем стало понятно: Титов уникальный человек. Если Юра наливал в стакан кофе и шел по коридору, из-за угла непременно выскакивал некто, налетал на Титова, и напиток выплескивался практиканту на рубашку. За четыре дня Юра разбил в отделе два телефона – трубки просто выпадали из его рук. А когда Титов облокотился на подоконник, тот незамедлительно рухнул на пол. Под сыном юриста сломалось три стула, он обварился в столовой борщом, споткнулся о местную кошку, без происшествий рассекавшую по коридорам управления лет десять, шлепнулся в холле и потом сутки останавливал кровь из носа. Белые мыши, живущие у криминалистов, ухитрились удрать из клетки именно в тот момент, когда в лабораторию спустился Титов. Угадайте, кого ошалевшие от свободы грызуны укусили за щиколотку?
В середине июня отдел Дегтярева гулял на свадьбе у Кости Маркова. Жених не горел желанием видеть на торжестве Титова, но неудобно как-то – созвать коллег и проигнорировать практиканта. Правда, во время пира ничего экстремального не случилось, а все благодаря хитрости Леньки. Ковалев нашептал в уши незамужней подружке невесты, что Юра супер-пупер следователь, неженатый, сын ну очень богатого человека, и девушка прилипла к Титову. Она ловила бокалы, которые опрокидывало ходячее несчастье, и везде следовала за парнем. Расслабилась девчонка лишь в тот момент, когда молодая жена швырнула букет в толпу.
– Надо его поймать! – закричала подружка.
И тут Юра подпрыгнул выше всех, что с его весом было очень легко сделать, и сцапал цветочную композицию.
Тусовка замерла, а Дегтярев не выдержал:
– Ты дурак? Зачем схапал букет невесты?
– Она велела, – растерялся Юра. – Сказала: «Надо его поймать».
Уже одного этого случая хватило бы, чтобы навечно вписать свое имя в фольклор управления. Но через два дня настал истинно звездный час Титова. Леня наконец-то решил доверить практиканту допрос. Беседовать Юре предстояло с пенсионеркой, которую соседи по квартире обвиняли в мелких коммунальных пакостях, типа подсыпания стирального порошка в чужое жаркое. Старуха не проявляла агрессии, прикидывалась глухой, слепой и постоянно ныла:
– Ничего не понимаю, сыночки, зачем я здесь?
Леня решил, что Юра вполне способен провести с бабулей беседу, записать ее показания, и уехал заниматься серьезным делом. В управление Ковалев вернулся через четыре часа, увидел, что Юра мирно смотрит в компьютер, и спросил:
– Как дела?
– Плохо, Леонид Иванович, – отрапортовал Титов. – Бабушку в больницу отвезли.
Ковалев испугался. За вред, нанесенный гражданину во время допроса, сотрудника не похвалят. Титов практикант, с него взятки гладки, а вот его куратора, Леонида, по голове не погладят.
– Что со старухой? – налетел Леня на парня. – Я велел тебе спокойно с ней поговорить, и все.
– Желудок у нее скрутило, – уточнил Юрий, – резь началась, пришлось «Скорую» вызывать.
Ковалев перевел дух. Если бабка заболела, никто не виноват, но Титов добавил:
– Она протокол съела!
Ковалеву показалось, что он ослышался.
– Как съела?
– Ртом! – заявил Юра. – Схватила со стола лист и говорит: «Че ты там нацарапал, не знаю, но больше ты не увидишь свои писульки». Ам – и в пасть!
– А ты молча смотрел? – заорал Леня.
– Нет, – испугался Юра, – предпринял определенные действия.
– Какие? – еле удерживаясь от желания стукнуть практиканта, завопил Ковалев.
– Вежливо попросил: «Бабушка, не ешьте протокол, он грязный, грипп заработаете», – промямлил Юра.
Сотрудники управления умеют держать язык за зубами, по роду своей деятельности они не имеют права обсуждать в курилке или буфете служебные проблемы. Но эта история неведомыми путями просочилась в коридоры. В пятницу Александр Михайлович отправился в столовую. Когда он взял поднос, народ, сидевший за столиками, притих. Дегтярев набрал еды, подошел к кассе и спросил:
– Куда подевались салфетки?
– Дяденька, – пропищал за спиной чей-то явно измененный голос, – не ешьте бумагу, она грязная, еще грипп заработаете.
Собравшиеся заржали, полковник лишился аппетита и вернулся в кабинет, строя по дороге планы мести Титову.
Слава богу, срок практики не вечен, настал день, когда Юра со слезами на глазах распрощался с сотрудниками отдела. Леня и Александр Михайлович перекрестились и постарались поскорее забыть фамилию Титов.
