Нина Васина - Красная Шапочка, черные чулочки
– Это просто, – опять вступил Прикус, снисходительно улыбнувшись, отчего сразу стали заметны его сильно выпирающие вперед четыре верхних зуба. – Мы тебя таскали с собой, потому что девочку видел только ты. Только ты мог ее узнать.
– Не объясняй, – поднял руку Генерал. – Мой зять все еще не считает себя виновником происшедшего. Я продолжу. И в этой крепости в наличии были: одна женщина, которая рожала; одна девочка, которая оказалась «не той» – ты так сказал; один мальчик с охотничьим ружьем; один невменяемый ветеринар весьма преклонного возраста. И черная птица, которая бросилась на нас с угрожающим криком. Во дворе мы обнаружили мини-трактор. Кобылу белого цвета. Автомобиль марки «Мерседес» – «пятисотый» – мотор холодный, два велосипеда и мотоцикл марки «ИЖ» – новая модель. Не хотелось, но приходится напомнить, что ни мертвого, ни живого Кобру мы не обнаружили ни в Загниваловке, ни в Мышкино – никаких следов. С утра мы продолжили поиски. Никаких следов на дороге – никто не подъезжал после тебя к этому месту. Я не говорил, но мои люди еще неделю потом следили за населенными пунктами, кладбищами, фельдшерскими приемными и больничкой в шести километрах от Мышкино.
– Я же сказал – он умер! Мы все это обмусолили тыщу раз, все эти поиски, пропавший груз, и кто навел на Кобру турок, и почему они стреляли на поражение – все! Зачем начинать заново?
– Ты только что сказал нам, что девочка, которую ты назначил своей женой и кровь которой недавно вывесил на ковер для потехи своих дружков, – эта девочка, оказывается, ничего не знает! А знаешь, что знаю я? Что ее сестричка – рыжая!
– Я бы попросил!.. – привстал было Ёрик, но под взглядом Генерала стушевался и вжался в кресло.
– Она рыжая – совсем как та девчонка в большом доме в Загниваловке.
– Ладно, сдаюсь, – поднял руки Гамлет. – Я целый год оплачивал сбор информации и слежку. Да, Агелена – сестра той самой Красной Шапочки. А рожавшая женщина – бабушка, к которой шла через лес любопытная девочка. Да – на моем гербе кровь Красной Шапочки. Но она ничего не знает. Она влюблена в меня. Она бы обязательно проговорилась. Я думаю, ты тоже провел свое расследование. Ты думаешь, что я пошел вчера в загс только ради того, чтобы в брачную ночь узнать от своей молодой жены, кто и где закопал Кобру? Так ты ошибаешься. У меня на эту девочку большие планы. Мы пробежали по всем комнатам и не нашли ее в доме той ночью. Она могла сильно испугаться и спрятаться в лесу. Могла вернуться на станцию, и кто-нибудь отвел ее к себе – а это еще шесть деревень в радиусе десяти километров по ту сторону железной дороги. Но на месте, где застряла машина, не было других следов. Только от моего автомобиля. У меня остались окровавленная одежда Кобры, его документы, билет на самолет из Стамбула, даже его разрезанная обувь!
– Ладно. – Генерал стукнул ладонями по подлокотникам кресла. – Я пришел только затем, чтобы попросить тебя прекратить этот позор. – Он кивнул на герб.
– О чем ты? – не понял Гамлет.
– Ты меня позоришь этой тряпкой.
Гамлет растерянно посмотрел на Ёрика, потом – на удивленного Прикуса.
– Генерал хочет сказать, – осторожно предположил Ёрик, – что ты не вывешивал эту реликвию после брачной ночи с его дочерью. Извините, что в таком контексте я позволил себе потревожить память вашей дочери…
– Смотри-ка! – Генерал встал. – Жиденок вырос и изрядно поумнел.
Я, босиком, неслышно метнулась от двери кабинета по коридору в спальню.
И не видела, как Гамлет снял герб с ковра.
Ночью – роды, а к обеду Тили уже встала. Она пришла в кухню и ела из горшочка приготовленное мною масло, намазывая его на гренки, которые готовил у плиты Микарий.
– У тебя достаточно молока? – спросила я.
– Заливаюсь, – кивнула Тили, а бабушка Рута в ней погрозила пальцем: – Не ходи босиком в кухне, здесь на полу плитка – ноги застудишь.
– Молока полно, – заметил Кубрик, отщипывающий от четвертинки черного хлеба маленькие кусочки и торжественно закладывающий их в рот щепоткой. – А если пропадет – проживем. Две козы покрыты, слава богу! – Он перекрестился той же щепоткой, после чего опять принялся выковыривать из хлеба мякиш. А ты, девочка, должна попробовать моего сыра. – Он достал из-за пазухи тряпицу, уложил ее на столе и развернул.
Я долго разглядывала небольшой желтоватый кружок, слегка подтекающий сывороткой. Потом даже понюхала его. После чего сказала:
– Спасибо большое, но я не люблю соленый сыр.
Теперь понятно, что за странный запах исходит от старика. Сыры, конечно, должны выдерживаться в тепле, но я впервые видела человека, который дозревает их у себя на теле.
– А как ты определила, что он соленый? – прищурился Кубрик.
– По запаху.
Микарий с лопаточкой заинтересованно подошел поближе и осмотрел меня с надеждой и радостью. Такой взгляд мне не очень понравился.
– Ты любишь готовить еду? – Он ткнул в меня лопаточкой.
– У тебя гренка подгорает, – вздохнула я. – Не то чтобы люблю – так, умею немножко…
– Может быть, ты тогда вместо пирожков с яблоками сделаешь мои любимые гренки? – подалась через стол Тили.
Я посмотрела на блюдо, куда Микарий приносил поджаренный черный хлеб.
– И греческий салат?! – почти простонала Тили мечтательно.
– А что, есть свежий майонез? – понурила я голову и еле слышно объяснила: – Тебе теперь нужно все самое свежее… Не любишь просто жареный хлеб?
– Не люблю! – замотала головой Тили.
– Любишь кусочки булки, намоченные в сладком молоке и поджаренные на сливочном масле… – Я совсем сникла.
– Ура, – шепотом сказал Микарий и снял с себя фартук. – Я пошел!
– В кувшине на полу за холодильником стоит парное молоко, – поучаствовал в их радости и Кубрик.
– Да ты настоящая волшебница! – продолжала веселиться Тили. – Откуда ты знаешь о булке в сладком молоке?!
– С этого начался мой интерес к кухне и еде. Я очень люблю поджаренную на сливочном масле булку с молоком, а мама… С пятого раза у меня все получилось. Дальше пошло легко. Теперь я точно знаю, что ты – моя бабушка.
– Наконец-то! – стукнула по столу ладонью Тили. – Может быть, теперь ты меня обнимешь?!
– Мне никто этого не говорил, не давал пробовать. Я думала, что это – моя выдумка, потому что… Ни разу не встречала человека, который любит поджаренную… на сливочном масле… булку с молоком. – Обнявшись с Тили, я решила не стесняться и поплакать в свое удовольствие. Вчерашняя истерика – не в счет. Тогда я просто испугалась и даже не помню – плакала или кричала всухую.
Тили расцеловала мои мокрые щеки.
– Ты не обидишься, – шепотом спросила она, – если я твои любимые сладкие гренки буду есть вот с этим восхитительным селедочным маслом?..
Что тут объяснять? Какие еще нужны доказательства? Я сдалась. Да, мы – одной крови, это совершенно точно.
– Я возьму половину, – наблюдая, как Кубрик стал заворачивать сыр в тряпку, предупредила я.
Он застыл с открытым ртом. И не закрывал его, отслеживая все мои движения, пока я отламывала половину сыра.
– А как же?.. – Он жалобным взглядом проводил мои руки с сыром. – На предмет того самого… Солености?
– Это не мне. Это Тили на греческий салат. Разомну, добавлю майонез, чеснок и изюм. Здесь есть изюм?
Кубрик поспешно завернул в тряпку оставшуюся половину своего сыра и засунул его в расстегнутый ворот. Потом посмотрел на меня долгим осуждающим взглядом и быстро ушел.
– Что это за плита? – вздохнула я, осматривая место работы. – Как она зажигается?
– Газ или дрова, – подошла Тили, достала изюм и обняла меня за плечи. – Эти три конфорки – на газу, а вот эта нагревается дровами. Крышку можно снять, если нужен открытый огонь. Курицу, например, опалить.
Разговаривая, я разминала вилкой в салатнике сыр и попробовала его на вкус. Сыр был совсем свежий, нежный и жирный.
– Нефила! – мечтательно прошептала бабушка Рутейла. – Какое счастье, что ты приехала! Как же я люблю поесть!
Тогда же в кухне я увидела на подоконнике тетради ученицы четвертого класса А. Воськиной. С математикой у А. Воськиной было так себе – между тройкой и четверкой. А вот с русским языком – сплошной кошмар. Учительница, не придумавшая для такой работы оценку, просто написала в конце изложения: «Сплошной кошмар! Задание на лето! По диктанту в неделю!»
– Авоська ты, Авоська!.. – поприветствовала я забежавшую на запах моих гренок Агелену.
– Тебе легко – у тебя мама учительница!
– Значит, у тебя должны быть одни пятерки по биологии.
– Ничего подобного, – отмахнулась Агелена. – Мы пока еще прошли только растения. И по способам размножения зонтичных у нас с учителем разногласия.
Кстати, о размножении…
– Если ты родила моего отца в семнадцать лет, – проговорила я, не поворачиваясь к Тили и изображая тщательную слежку за гренками, – значит, ты забеременела в шестнадцать?