Галина Куликова - Банановое убийство
– Нуда? – насмешливо протянул он. – А я и не догадался.
– Я понимаю, что ваша работа связана с опасностями и риском. Наверное, поэтому вы такой колючий человек.
– Колючий в прямом или в переносном смысле?
Он сделал молниеносный выпад, больно схватил ее за запястье и потянул в сторону кустарника. Словно два резвящихся лося, они проломились сквозь колючие прутья и очутились в палисаднике поддеревьями, отгороженные от всего мира плотной стеной зелени. Здесь Стас сразу же отпустил Майю и встал напротив, наклонив лобастую голову вперед.
– Ну? – спросил он, глядя на нее тухлым взглядом. – Чего надо?
По его небритой физиономии невозможно было понять, о чем он думает.
– Я пришла просить вас о помощи, – неуверенно сказала Майя.
Разве будешь чувствовать себя уверенной, когда на тебя так смотрят? Поначалу‑то она хотела разжечь в старшем лейтенанте искру человечности. Но теперь интуитивно поняла, что этот номер не пройдет и к цели следует проложить какой‑то другой путь.
– Давайте просите, – разрешил Половцев, вытащив руки из‑за спины и сложив их перед грудью. Видно было, что никакого вкуса к беседе у него нет.
– Я подумала, что вы с вашим опытом и знаниями не сможете равнодушно наблюдать за тем, как преступники остаются безнаказанными.
– Смогу, – заверил ее Стас. – Что‑нибудь еще?
Как всякая женщина, которой не удалось добиться своего хитростью и лестью, Майя немедленно бросилась в атаку:
– К Сильвестру приходила невеста Фофанова, – запальчиво сказала она. – И не отпирайтесь, это вы ее к нему заслали! Она пришла и потребовала найти убийцу. Боссу пришлось ей пообещать, потому что она горько рыдала, а он этого не выносит. Но поскольку у босса нет удостоверения и пистолета, как у вас, он не может получить свидетельские показания.
А они ему нужны? – делано удивился Стас. На его физиономии появилась кривая ухмылка. – Мне казалось, что ему достаточно щелкнуть пальцами и – раз, два! – дело в шляпе. Туда посмотрел, там понюхал, на зуб попробовал… Зачем ему свидетельские показания?
– Да вы ему просто позавидовали! – ахнула Майя. – Вам тоже хочется быть таким же проницательным, но не получается, да?
– Слушайте, чего вы сюда приперлись? – грубо спросил Стас, сменив расслабленную позу на угрожающую. – Вам нужны свидетельские показания? Так это служебная тайна, милочка. И вы их не получите.
Он начал наступать на нее широкой грудью, и Майя непроизвольно сделала шаг назад. Ее напугали глаза Половцева, в которых сверкнула необузданная ярость.
– А может, это был просто предлог? И вы сюда явились, чтобы со мной пококетничать?
Майя в панике попятилась и вдруг почувствовала, как ее лопатки коснулись чего‑то твердого и холодного. Так и есть – позади бетонный забор и отступать решительно некуда.
– Может быть, я вам понравился?
Половцев был уже так близко, что от витавших вокруг него паров спирта могли воспламениться волосы. Губы у него были темные и сухие, и такие же темные и сухие глаза. Все это приблизилось к Майе на непозволительно близкое расстояние. Иными словами, между ними осталась только узкая щель, в которую с трудом могло бы протиснуться лезвие кинжала.
– Вы что, хотите меня поцеловать? – спросила Майя шепотом и затрепетала, как бумажка.
– Ну, если вы настаиваете…
Стас схватил ее одной рукой за талию, а другой за шею. Наверное, чтобы задушить при первых же признаках неповиновения. Только человеку, которого однажды прижимал к стене бульдозер, дано понять, каким получился этот поцелуй. Майя почувствовала, что на нее навалилась целая вселенная – горячая, пульсирующая, готовящаяся к взрыву. Ко всему прочему, от вселенной несло перегаром, табаком и кожей – вероятно, это был запах кобуры. Вселенная вторглась в ее рот и принялась вращаться внутри, разжигая адский костер. От него полетели такие искры, что Майя непроизвольно зажмурилась. Она падала в бездну, притягиваемая силой, которой невозможно было противостоять.
Все прекратилось внезапно. Стас отпустил ее, оттолкнулся двумя руками от забора и выдохнул так, как будто только что опрокинул очередной стакан водки.
– Чертова дура, – проворчал он. На его лице застыло злое раздражение. – Тебе что, приключений захотелось?
Он дышал так часто и бурно, что за две минуты смог бы накачать надувной матрас. Шокированная Майя смотрела на старшего лейтенанта остекленевшими глазами. Неожиданно кусты раздвинулись, и появился очкастый старичок с пушком на голове.
– Чего тут такое за безобразия? – строго спросил он. – Если дамочки пищат, нечего к ним и приставать!
Стас мигом развернулся к нему, рявкнув:
– Давай проваливай, хрен стоптанный.
– Тут рядом отделение милиции, – ехидно заметил старичок. – Щас я как закричу!
– Я сам милиция, – сказал Стас и приоткрыл пиджак, показав оружие.
Старичок немедленно отступил, громко проворчав напоследок:
– У, антихристы!
Майя, которая на самом деле вовсе не пищала и вообще не издавала никаких звуков, переступила с ноги на ногу и поежилась. Стас стоял неподвижно и смотрел на свою жертву взглядом вооруженного огородника, решающего, что делать с поганым зайцем, сожравшим его капусту.
Наконец решение было принято. Он отступил в сторону и резко махнул рукой, приказав:
– Пошла отсюда!
Ни слова не говоря, Майя ринулась прямо в кустарник. Продралась сквозь ветки и вывалилась на тротуар, едва не брякнувшись на асфальт. Она была до глубины души потрясена случившимся. Не то чтобы ее никогда не целовали сильно выпившие мужчины – бывало и такое. Но обращаться с ней столь цинично, когда она пришла просить помощи… Да уж, такой подлости от старшего лейтенанта Половцева она точно не ожидала.
Явиться домой в смятении чувств было бы ошибкой. Поэтому Майя некоторое время бродила по улицам, пытаясь успокоиться. Стоял безоблачный летний вечер. Синий купол неба медленно оседал на крыши, и в глубине каждого газона что‑то упоительно стрекотало. Подышав воздухом, она достала из сумочки пудреницу и сунула в нее нос. Зеркало отразило лицо, которое врядли удалось бы пронести мимо Сильвестра без объяснений. Майе пришла в голову идея замаскировать только что испытанные переживания новыми, более свежими.
Добравшись до дому, она вызвала лифт и отправилась на девятый этаж допрашивать Жабина. После большой разборки с рубашкой и штанами она его больше не видела, впрочем, как и других участников драмы. Возможно, бедняга считает, что Майя его опозорила, и даже не пустит на порог. Однако в ответ на звонок Жабин немедленно открыл дверь. Выглядел он неважно – примерно так выглядит отец пятерых детей, когда мать этих детей уезжает на пару дней погостить к подруге.
– Здрасьте, – сказал он в ответ на вежливое приветствие. – Неужели опять что‑то случилось?
– Да нет, с чего вы взяли?
– У вас такой вид, как будто вы только что с пожара.
– Ну, почти, – призналась Майя.
– Вам неплохо было бы чего‑нибудь выпить.
– А что у вас есть? – спросила она, уверенная, что Жабину требуется поддержать дух не меньше, чем ей.
– Не знаю, надо посмотреть.
Он отступил в сторону, приглашая ее войти, а потом повел на кухню, шаркая тапочками по паркету.
– Надеюсь, вы не держите на меня обиды? – спросила Майя у его спины, которая вращала лопатками, пока ее хозяин копался в холодильнике.
Ни боже мой, – ответил Жабин, появляясь с бутылкой горькой настойки. – Это сойдет? А закусывать придется конфетами – больше у меня ничего нет. Только конфеты и манная каша, пропади она пропадом.
Майя огляделась и увидела на плите обугленную кастрюльку, обросшую по краям клочьями засохшего молока. На столе кисла плошка с зернистым месивом, в которую намертво влипла столовая ложка.
– Вам что, одолжили младенца? – спросила Майя, чокнувшись с Жабиным и быстро опорожнив предложенную ей рюмку.
Спиртное она не любила, но полагала, что сейчас у нее просто нет выбора. Лучше вернуться к Сильвестру пьяной, чем вдрызг расстроенной. Его проницательность граничила с колдовством и внушала ей мистический ужас.
– Вы просто не поверите в то, что случилось, – сказал Жабин, глядя на девушку с веселой злостью.
– Я? Неправда. Я поверю во все что угодно.
– Тогда слушайте. Помните ту тетку, у которой я одолжил платье для нашего розыгрыша?
– Еще вы одолжили у нее чулки, – подсказала Майя. – И выдали ее за свою родственницу.
– Точно. Так вот, на самом деле это была никакая не родственница. А курьерша, которая развозит билеты, заказанные по телефону. Я собирался в Турцию. Эх, да что там…
Он выпил еще одну рюмку настойки и зашуршал фантиками. Освободил три конфеты и одну за другой покидал их в рот.
– А как вам удалось ее раздеть? – с любопытством спросила Майя. – Вы ей заплатили?
