Дарья Донцова - Камин для Снегурочки
В последнее время Глафира стала подлинной истеричкой, и у Свина начали возникать сложности. Сколько он ни объяснял ей: «Скандаль с журналюгами, но не порти отношения с коллегами и фанатами», Глаша не обращала внимания на слова продюсера.
Когда одна газета вынесла «шапкой» через всю полосу высказывание Глафиры: «Публика любое дерьмо сожрет», Свин первый раз поколотил звезду. С тех пор у них началась война. В нормальном состоянии Глаша побаивалась продюсера, слушалась его и старалась вести себя тихо, но стоило ей понюхать «волшебный порошок», как она слетала с тормозов и неслась по кочкам. Домработницы у нее больше недели не задерживались, глупости, которые творила звезда, стали настолько гадкими, что это начало вредить ей. А в последнее время у Глафиры просто пропали светлые промежутки, и Свин решил действовать. Для начала он объявил о том, что она радикально меняет имидж и репертуар: из блондинки делается брюнеткой и начинает петь иные песни. А потом ночью, тайком, отвез певицу в клинику, где ее обещали поставить на ноги. Временно же заменить Глафиру на сцене должна Рита.
Я потрясла головой:
– Зачем нужна эта глупость? Просто комедия с переодеваниями. Ну сказали бы, что Глаша уехала в отпуск, и все. И с какой стати тебе жить в этой квартире?
Рита улыбнулась:
– Наивная ты. У меня своей жилплощади нет, снимаю, так что останусь тут, в чужих хоромах. С понедельника в телевизоре начнет крутиться новый клип Глафиры, одновременно песню поставят в жесткой ротации по радио. И что? Она сама-то где? Самое время бабки концертами рубить. У Свина на полгода вперед работа расписана, предстоит тур по провинции. Прикинь, сколько он потеряет!
– Но тебя же разоблачат.
– Нет, – усмехнулась Рита, – такое невозможно, даже свои вначале не поймут, в чем дело, ну а потом им все равно уже будет. Глафира-то сама не первая.
– В каком смысле?
Рита потянулась и зевнула.
– А до нее у Свина работала такая Настя Звягинцева, это он для нее придумал имидж «девочка-крик». Только Настька… эх! С ней какая-то гадость вышла. Свин ее быстренько домой отправил, а вместо Звягинцевой взял Свету Королеву, она под именем Глафиры работать стала. Бренд есть, денег в него немерено вложено, теперь вот мой черед.
Я взялась руками за голову и хотела спросить у Риты, знала ли она Настю, но тут девушка схватила меня за плечо:
– Умоляю, не говори Свину, что раскусила меня.
– Но почему?
– Он подумает, что я плохо справляюсь с ролью, и выпрет меня, другую возьмет. Пойми, это мой единственный шанс, я справлюсь, стану звездой, я-то не сяду на наркотики, нет, мне нужны деньги, слава…
– Глафира вылечится и вернется на сцену, – напомнила я.
– Нет, – с жаром воскликнула Рита, – никогда, ей каюк, как Настьке! Это мой шанс! Помоги! Пусть Свин думает, что даже тебя в заблуждение ввел.
– Хорошо, – кивнула я, – согласна, теперь ты послушай меня.
Я рассказала Рите про себя почти всю правду, имени Иры Кротовой не называла, а вот о Насте Звягинцевой сообщила.
– Ты не она, – покачала головой Рита, – извини, но Настька намного моложе тебя. И она не в психушке, ее Свин куда-то отправил вон из Москвы, я о той истории плохо знаю, хотя, если постараться, можно нарыть информацию.
– Вот и хочу узнать, кто я!
– Попробуй, – дернула плечиком Рита.
Внезапно ко мне пришла холодная решимость: нечего сидеть сложа руки и мучиться, надо действовать. В конце концов, я не жила в барокамере, значит, нужно отыскать людей, которые сумеют объяснить, кто я. У кого-то есть мои фото, где-то лежат мои документы. Может, я Таня Кротова, а может, и нет. Впрочем, хорошо бы поболтать и с тем, кто хорошо знал Настю Звягинцеву. А про Рыкову Свин явно соврал, чтобы сделать меня зависимой.
– Значит, так, – решительно сказала я, – предлагаю создать тандем. Я помогаю тебе, а ты мне.
– Каким образом? – напряглась Рита.
– Я езжу с тобой на концерты, таскаю сумку, глажу шмотки, изображаю раболепную прислугу, ты швыряешь в меня табуретки, обливаешь супом, все путем. Но дома со всем хозяйством справляйся сама, не вздумай наедине со мной «звездить», я начну искать себя, ясно? Будем прикрывать друг друга. Явится Свин на квартиру, не найдет меня, поинтересуется, куда я подевалась, ты ответишь: «Отправила ее по магазинам». Если же ко мне кто примотается с расспросами, дескать, Глафира сама не своя, я начну отбиваться: «Да вы чего, ребята! Обкурилась она, вот и выглядит дико».
Внезапно Рита вскочила и обняла меня.
– Все будет хорошо! Мы обязательно, слышишь, всенепременно добьемся своего! Я получу славу и деньги, уйду от Свина, стану суперзвездой. А ты найдешь свою семью. Мы еще всем покажем! Мы им нос утрем. Ты за меня, я за тебя, вместе нас двое, мы не одиноки, мы сила, мы железные, несгибаемые! Мы – супер и все можем. Нас так просто не убить!
Я прижалась к Рите и услышала, как часто бьется ее сердце. Человек не должен быть одинок. Странное дело, выслушав рассказ Ирины, я не почувствовала никакой радости от известия, что обрела сестру. Но сейчас, рядом с Ритой, поняла: я вовсе не одна на белом свете.
– Мы вместе, – тихо повторила Рита.
Я шмыгнула носом:
– Собирайся, суперстар, на концерт.
В клуб мы прибыли чуть раньше, чем обычно, и, не столкнувшись ни с кем, прошли в гримерку.
– Слушай, – вдруг испугалась я, – а люди из припевки, подтанцовки не заподозрят плохого?
– С сегодняшнего дня у нас все новые, – сообщила Рита, – музыканты в курсе, но будут молчать, они еще с Настей работали. Ванька, ну тот, что на клавишах, с ней вроде даже дружил.
Решив потом поговорить с этим Ваней, я быстро распаковала костюмы. Рита стала натягивать короткую обтягивающую юбочку. Она пыхтела, извивалась и наконец воскликнула:
– Что за черт!
– Она тебе мала, – констатировала я, – у Глаши бедра чуть уже.
– У нас один вес!
– Но разный объем, такое случается.
– Бред! Вчера я спокойно в ее одежду лезла.
– В зеленый костюм?
– Да.
– У него юбка на резинке, а у этой жестко фиксированный пояс.
Кое-как Рита втиснулась в юбку из блестящего материала и замерла.
– Зря стараешься, – констатировала я, – ее не застегнуть, и потом, предположим, я зашью сейчас пояс, и что? Станешь танцевать, он лопнет.
Рита содрала с себя шуршащую тряпку.
– Что делать? Ой, и туфли мне малы!
– Свин не подумал об одежде?
– Не знаю, – с отчаянием воскликнула Рита, – он все предусмотрел: грим, цвет волос, а вот про шмотки забыл, и я тоже маху дала, отчего-то решила, что спокойно Глафирино барахло натяну!
– И туфли?
– Ну дура я, дура!
– Споешь в джинсах.
– Нет, нельзя.
– Почему же? Полно таких, кто очень просто одет.
– Глафира – это перья, блестки, каблуки, в общем, варварское великолепие пополам с фейерверком, – чуть не плакала Рита, – надо же, так на первом же выступлении облажаться! Свин меня выгонит!
Руки ее затряслись, на густо намазанные глаза стали накатываться слезы.
– Не реви, – рявкнула я, – безвыходных положений не бывает! Сейчас что-нибудь придумаю, никуда не ходи!
Ноги вынесли меня в коридор. Честно говоря, я хотела заглянуть к кому-нибудь в гримерку и попросить костюм, но, не успев сделать и шага по коридору, отмела эту идею. Никто не даст наряд, это смешно. И как выручить Риту?
Мимо меня с шумом протопали парни из шоу трансвеститов.
– Привет, Таньк, – сказал один.
Я кивнула.
– Здорово, мы снова вместе, вы когда идете?
– Ну у нас еще полно времени, – улыбнулся один из юношей, – прикинь, только в одиннадцать начинаем.
– Чего же вы в такую рань сюда приехали? – удивилась я.
– Да Пашка, урод, время перепутал!
– Ладно вам, ребята, – заныл Павел, которому, очевидно, уже крепко досталось от коллег за допущенную ошибку. – Ну есть у нас два свободных часа. Ща сумки бросим и пойдем шары погоняем, тут в соседнем доме бильярд.
Ругая Пашу, трансвеститы зашвырнули костюмы в комнату и ушли, забыв запереть дверь.
Я постояла перед ней, потом, осторожно оглядевшись по сторонам, нырнула в чужую раздевалку и стала рыться в сумках и портпледах.
Увидав меня со шмотками в руках, Рита изумилась:
– Где взяла?
– Неважно, – отмахнулась я, – у нас времени нет, живо меряй. Тут тебе и блестки, и стразы, и фиг знает что еще! Отпоешь, я тихонечко на место суну, хозяева раньше чем через два часа не подойдут.
– Гав-гав-гав, – донеслось из-за двери.
Я выглянула в коридор и увидела, что по нему идет мужчина со сворой пуделей. Песики заливались счастливым лаем.
– С нами будут дрессированные собачки, – в полном восторге заявила я Рите, – вот прикольно!
Но певица меня не услышала.
– Это велико, и то не подходит. Впрочем, вот, смотри.
Со скоростью ракеты Рита влезла в ядовито-розовый комбинезон, щедро обсыпанный блестками. Наряд сидел на ней, словно вторая кожа.
