Фредерик Дар - Смертельная игра
— Пахнет жа… реным! — произносит он.
— Думаю, да. Это тот вид обмена ударами, который приводит вас прямо в бюро по безработице. Что делать, придется жениться на продавщице галантереи, не умирать же с голоду!
— Что делать с этим типом? — волнуется Пино.
— А что теперь с ним можно сделать? Отправь его на судебно-медицинскую экспертизу.
И я поднимаюсь наверх, чтобы грудью встретить грозовые удары судьбы.
* * *Похоже на грозу, безусловно, но не так, как я себе представлял.
Босс справедлив в том, что расценивает арест Кайюка как победу своих служб. В конце концов он соглашается, что мы не могли предусмотреть трюк с пуговицей. Что его действительно взволновало, так это заявление о покушении на генерала Бигбосса.
— Вы не думаете, что Кайюк блефовал? — спрашивает он меня.
— Нет, патрон. Он казался уверенным в себе. Он бросил нам это перед смертью, как вызов.
— Ладно, это как раз тот случай, когда мы можем не ударить в грязь физиономией перед лицом наших американских друзей. Сейчас четыре часа. Вы поедете в генеральный штаб генерала Бигбосса, чтобы ввести его в курс дела и принять превентивные меры, вызванные серьезностью…
И чешет дальше, на сколько хватает глаз. Если у вас имеются для продажи точки с запятой, пришлите образец Старику, в их отсутствии его главный недостаток!
Все это заканчивается пожатием руки.
Пинюш и Берю стоят у лифта, как два ствола на лафете.
— Ну и как? — спрашивают они дуэтом. — Ты подал прошение об отставке?
— Еще нет, мои милые. Вы прекрасно знаете, что без Сан-Антонио это уважаемое заведение захиреет. Клиенты станут обращаться к другим.
— Короче, ты запудрил ему мозги! — делает вывод Толстый.
— Что-то в этом роде. Тепленького отправили?
— Да.
— Хорошо. Сейчас предупредите саперную службу. Пусть они срочно пришлют сюда трех специалистов по фейерверкам и ждут моих указаний, ясно?
— При чем здесь фейерверки? — спрашивает Пино. — Еще не 14 июля![34]
* * *Генерал Бигбосс очень милый человек, белокурый и спокойный, с ясными глазами и красным лицом. Как только я ввел его в курс дела, он улыбнулся:
— Все это ему не very[35] важно! — говорит он.
— Но, мой генерал, вам сообщили, что вчера…
— Yes, но эти попытки очень смешной.
Еще бы! Он переплыл Тихий, высадился во Франции и все прочее, так что зажигательные бомбы, угрожающие его дому, лишь веселят его.
Он везет меня к себе. Его жилище находится в Вокресоне, в верхней части. Это уединенное красивое двухэтажное здание. Вокруг хорошо причесанная лужайка с цветниками Audi alteram partem; с бордюром Deo juvante и изгородью Corpus delicti, стриженной бобриком.
Здесь нас и находят три сапера. Они привезли свои инструменты обнаружения, а сопровождающий их Берю привез Пино и литр красного. Все начинают вкалывать. Тщательно осмотрен каждый квадратный миллиметр. Пока генерал продолжает забавляться, опустошая бутылку «Чинзано», жилище осматривается от погреба до чердака. Спустя два часа саперы все отрицнули (докладывает Берю): в доме нет ни поджигательных, ни подмораживающих бомб, как нет сострадания во взгляде крокодила. Надо признать очевидным и убедиться в этом собственными очами, что если опасность покушения и существует, то грозит она снаружи.
Я нахожу генерала Бигбосса в гостиной, чтобы доложить.
— Have a drink?[36] — спрашивает он меня по-английски, улыбаясь по-американски.
— Yes, мой генерал, — отвечаю я ему по-английски, по-французки и садясь по-турецки.
— Итак, вы говорите, что кто-то пошутил?
— Пока нет, мой генерал. Я скажу это только завтра, если ничего не произойдет.
Он сначала улыбается, потом начинает хохотать.
— ФБР поставит двух людей снаружи this night,[37] чтобы вы не беспокоились, dear[38] комиссар.
— Этого недостаточно, мой генерал, разрешите мне организовать все самому?
Он пожимает могучими плечами любителя борьбы.
— О'кей, если вам это доставит удовольствие!
Тогда я завладеваю трубофоном и требую Старика. Рассказываю этому завершившему эволюцию одноклеточному организму о бесплодности нашего обыска.
— Что вы предлагаете? — спрашивает он.
— Действовать так, как будто возможна атака снаружи.
— Я тоже так думаю. Итак?
— Итак, мы окружим дом. Две мигалки будут все время патрулировать вокруг особняка. Тогда мы будем спокойны.
— Чудесно, я дам соответствующие инструкции… Вы, естественно, остаетесь там?
— Конечно, патрон.
Облегченный, я даю отбой. Генералу пришла хорошая мысль налить два новых скотча.
— Это будет настоящая крепость, very смешной! — уверяет он, но ржет при этом слабее. — Поскольку вы остаетесь здесь, вы пообедаете со мной, комиссар?
— Это большая честь для меня, мой генерал. Он отдает распоряжения, в чем, собственно, и заключается его работа. За окнами медленно сгущается ночь. Входит денщица, чтобы закрыть ставни и зажечь керосинки. Почему мое сердце сжимает глухая тоска? У меня такое чувство, будто я запутался в густой крепкой паутине. Эти люди кажутся всемогущими. К тому же таинственными. Их действия так неожиданны!
Чем больше я думаю об убийстве Греты, например, тем больше оно мне кажется странным. Зачем им надо было громоздить такую мизансцену, в духе Рокамболя, когда они спокойно могли ликвидировать малышку в укромном владении в Рамбуйе и зарыть в саду на грядке с салат-роменом. А? Вот уж действительно, мои страдания еще не кончены.
Глава XIII,
Что называется, скинуть пару годков
Десять часов вечера. Мы, генерал и я, сообразили небольшой славный закусон. Если вам скажут, что америкашки ничего не понимают в жратве, просто пожмите плечами. И все! Не знаю, соображает ли этот человек со звездами в военной стратегии, но могу вас заверить, в стратегии кулинарной — он один из первых. Хотите меню? Консоме из птицы. Ризотто из даров моря. Полярка с эстрагоном. Сыр. Охлажденные фрукты! Все это обильно полито рислингом (с ним не рискуешь объесться) и деревенской водкой, привезенной с его родины!
Чтобы показать этому организатору парадов, что я парень, с которым есть о чем поговорить, я повествую ему о своих главных расследованиях — включая те, что происходили в Америке, — и, увлекшись к концу застолья, я, естественно, добираюсь до анекдотов.
Я рассказываю ему историю о мсье, которого обманывала жена, потому что он занимался элефантиазом; о крестьянине, который воспользовался слабительным вместо поезда; и начинаю рассказ о перипатетичке, остановившей богослужение во время черной мессы в Новой Гвинее, когда происходит это.
Надо вам сказать, что, перед тем как сесть за стол с этой высокой особой, ее рост 1.80 без набоек, я проверил готовность полицейского кордона. Вокруг барака через каждые четыре метра стоит жандарм, вооруженный лампой электрической, свистком с трелью и пистолетом с запалом. На каждом углу специалисты установили по прожектору, готовому залить светом весь район при малейшей тревоге, и, как было предусмотрено Стариком, две полицейские машины одна за другой с небольшим перерывом прочесывали окрестности. Короче, сквозь такой заслон не смог бы проскользнуть и угорь, выкрашенный черной краской и смазанный вазелином.
И все же, повторяю вам, «это» происходит. Блеск, первый класс! Целая серия мощных взрывов.
Генерал обрывает смех, а я свою глупую болтовню. Мы одновременно встаем; смотрим друг на друга; бледнеем от изумления; потом с той неукротимой отвагой, которая сделала Францию страной Жанны д'Арк, а Америку — родиной Мадам Женераль мотор, мы устремляемся наружу.
Эта мрачная драма освещает ночь в стиле Жионо, представьте, пламя гарцует на крыше.[39] Итак, мертвец сдержал слово. В указанный час произошло покушение на жилище главнокомандующего атлантическими силами!
Полицейские суетятся с приставными лестницами и попавшими под руку огнетушителями в ожидании приезда пожарных. Я бросаюсь к аджюдану Повресе, который жестом и криком командует операцией.
— Что произошло?
— Я не знаю, мсье комиссар. Мы не заметили ничего необычного. Взрывы произошли неожиданно. Все было спокойно. Машина номер два с прожектором только что сделала оборот вокруг особняка…
— Они должны были «выстрелить» бомбами, — говорю, — чтобы забросить их с порядочного расстояния.
— Невозможно, мсье комиссар. Даже с помощью простой пращи они не смогли бы сделать это, посмотрите, перед горящим фасадом деревья образуют густую завесу…
— На деревьях никого? Предположите, что кто-нибудь спрятался там утром, например, и провел весь день?
— Нет, мсье комиссар, я предусмотрел такую возможность, и мои люди облазили до самого верха каждую липу…
