Шарль Эксбрайя - Расследование по-итальянски
– Это была очень хорошая женщина, но слабого здоровья… Она редко могла сопровождать мужа, а тому волей-неволей приходилось вести светскую жизнь и присутствовать на всех приемах. Миссис Кэрол гораздо… представительнее. А потому миссис Элейн незаметно исчезла.
– А почему же мисс Джанет не уехала вместе с матерью?
– Миссис Элейн не способна обеспечить дочери такой образ жизни, к какому она привыкла в доме отца.
– А мать и дочь остались в хороших отношениях?
– Насколько я знаю, месье, – в превосходных. Мне не раз случалось возить мисс Джанет к миссис Элейн.
– И как часто?
– Несколько раз в неделю, месье.
* * *
Пока Тарчинини допрашивал Мануэля, в доме Лекоков держали совет Элмер, его жена Маргарет, Сайрус и Патриция. Джульетта заперлась у себя в комнате – ее терзали противоречивые желания. С одной стороны, молодой женщине хотелось защитить отца, с другой – она боялась нанести ущерб интересам мужа. А Черити ушла, не сочтя нужным объяснить, куда именно.
Как всегда в дни крупных событий, Элмер говорил весьма торжественно.
– Мне крайне неловко перед Джульеттой и перед вами, Сайрус, но совершенно очевидно, что поведение вашего тестя просто невыносимо.
– Вот именно, невыносимо, – как эхо, повторила Маргарет.
– А по-моему, он очень забавен, – вмешалась Патриция.
Но отец быстро поставил ее на место:
– Извольте подождать, пока мы вас спросим, Патриция. Так вот, Сайрус, мы долее не можем терпеть, чтобы мистер Тарчинини своими эксцентричными выходками вредил репутации нашей семьи. Сегодня утром мне звонил Карлсон, да и губернатор не скрывает неудовольствия. На самом верху настаивают, чтобы убийца Паркера был как можно скорее арестован и предстал перед судом. Все это требует определенных усилий, а потому совершенно недопустимо, чтобы член нашей семьи (пусть даже ставший таковым благодаря браку) вмешивался в действия Правосудия.
– Да, недопустимо! – снова поддержала мужа Маргарет.
– Я полагаю, Сайрус, – продолжал Элмер, – вы обязаны со всей необходимой осторожностью объяснить положение своей жене и поскорее избавить нас от стеснительного присутствия мистера Тарчинини.
– Я уже просил его собрать чемоданы, папа.
– Вот как? Поздравляю, мой мальчик. И он отнесся к этому философски?
– Во всяком случае, с достоинством.
– Что ж, главное – пусть уезжает.
– Да, пусть уезжает, – подтвердила Маргарет.
Несмотря на отцовское предупреждение, Патриция не выдержала.
– Стоило только в этом доме появиться приятному человеку – и вам нужно тут же выставить его за дверь!
– Да как вы смеете, Патриция! – заворчал Элмер.
Маргарет разделяла негодование мужа.
– Как вы смеете? И откуда такие вульгарные выражения, совершенно недостойные представительницы семьи Лекок? Меня оскорбляет ваше поведение, Патриция!
– А мистер Тарчинини? Вы не думаете, мама, что Сайрус его тоже оскорбил? И Джульетту…
Девушка повернулась к брату.
– На твоем месте, Сайрус, я бы не слишком гордилась собой!
Только появление Черети помешало взрыву негодования, обуревавшего главных поборников семейной дисциплины.
– Ага, вы воспользовались моим отсутствием и решили устроить совет? – зычно возгласила старая дева. – И что же вы от меня скрываете?
Элмер Лекок всегда побаивался старшей сестры – властная старая дева умела настоять на своем. А кроме того, половина семейного состояния принадлежала ей.
– Но, дорогая моя, мы не знали, где вас искать, а поскольку дело не терпит отлагательств…
– Какое дело?
– Немедленный отъезд мистера Тарчинини.
– Он уже уезжает?
– Точнее, Сайрус попросил его нас покинуть.
Старая дева испепелила племянника грозным взглядом.
– И вы решились на такую гнусность, Сайрус? А вы хоть на минуту задумались, какую боль этот постыдный шаг причинит вашей жене?
Это не укладывалось в голове! Потрясенные Элмер, Маргарет и Сайрус хлопали глазами в тщетной надежде, что этот кошмар им привиделся. Не могла же суровая, несгибаемая и безжалостная Черити, для которой малейшее нарушение бостонского этикета всегда было настоящим святотатством, встать на сторону невыносимого, дурно воспитанного итальянца? Мистер Лекок попытался восстановить порядок.
– Послушайте, Черити, вы ведь не станете защищать Тарчинини после того, что он натворил?
– А что он такого сделал, брат?
– Разве вы не в курсе, Черити? Он вмешался в действия нашей полиции и уплатил залог за Стива Мерси, подозреваемого, если не сказать больше, в убийстве Джереми Паркера.
– Скажите, Элмер, а Мерси отпустили под залог?
– Несомненно.
– Тогда в чем дело? Разве действовать в полном соответствии с законом – значит мешать правосудию?
– Но, Черити, вы же знаете, какое место в обществе занимал Джереми Паркер! Сам губернатор выразил недоумение, почему его убийцу выпустили на свободу. Судите сами, что он скажет, узнав, что залог внес один из наших родственников!
Мисс Лекок презрительно хмыкнула.
– Так у губернатора, значит, нет никаких сомнений в виновности Стива Мерси? В таком случае, почему бы его сразу не отправить на электрический стул?
– Не может быть, сестра, чтобы вы защищали…
– … Человека, который, возможно, не сделал ничего дурного и на которого все набросились только потому, что он беден и одинок? Что ж, да, мой брат! Мистер Тарчинини – джентльмен, и мне жаль, что сначала я не оценила его по достоинству. А вы меня удивляете, Сайрус! Можно ли так обращаться с отцом своей жены? На месте Джульетты я бы вас не простила! Но, так или иначе, предупреждаю вас всех: если вы заставите мистера Тарчинини покинуть наш дом, я уеду вместе с ним!
После этого заявления наступила гробовая тишина. Только Патриция вдруг вскочила и бросилась тетке на шею.
– Уррра! Вы просто бесподобны!
* * *
В тот же вечер город потрясла неожиданная новость: в оформленном по всем правилам завещании Джереми Паркер оставлял почти все состояние своей первой жене, Элейн. В случае ее смерти все должно было перейти к Джанет. Кэрол же наследовала бы, лишь пережив обеих женщин, да и то лишь в том случае, если бы у Джанет не осталось ни вдовца, ни ребенка. А пока законной супруге следовало удовольствоваться десятком тысяч долларов, а Джанет – пятьюдесятью. Тут же стало известно, что молодая вдова, вне себя от досады, слегла в постель и не желает никого видеть.
Поскольку супруг, по сути дела, лишил Кэрол Паркер наследства, о ней стали говорить так, как до сих пор никто не осмеливался. Злые языки ставили под сомнение и ее добродетель, и бескорыстие. Короче говоря, молодая вдова мгновенно утратила весь престиж. Зато акци Элейн Паркер подскочили до небес. Все воспевали ее достоинства, коль скоро даже неверный супруг счел нужным хотя бы из гроба воздать ей должное. Мануэль говорил о разочаровании, постигшем Кэрол, с нескрываемым злорадством. Он считал это справедливым возмездием и радовался за мисс Джанет.
Тарчинини, как всегда вместе с Анджело, поехал к мисс Паркер. Девушка собиралась жить с матерью в семейной резиденции Паркеров и ожидала лишь, пока мачеха освободит помещение. Джанет уверила Ромео, что не жалеет о залоге, внесенном за Мерси, тем более что отец, сам того не зная, с лихвой возместил ей убытки. Итальянец же рассказал Джанет, что весь город за нее радуется, а больше всех доволен ее самый верный и преданный воздыхатель, тем более что поражение Кэрол – бальзам на его раны. Девушка удивленно посмотрела на гостя.
– Мой воздыхатель?
– Ma que, синьорина! Вы же не станете меня уверять, будто не замечали, с каким обожанием на вас смотрит Мануэль, а?
Джанет смущенно засмеялась.
– О, вы знаете, Мануэль всегда был моей нянькой! Я думаю, он любит меня, как все старые слуги любят детей, которых они в той или иной мере вырастили сами…
– Мануэль – не старик.
– Куда вы клоните, мистер Тарчинини?
– Никуда, синьорина, никуда… Я по-прежнему пытаюсь найти любовную историю… ибо, по моим представлениям, именно она послужила причиной убийства вашего отца.
– Не понимаю.
– А что, если Мануэль, зная о завещании вашего отца, решил принять меры, пока Кэрол не убедила мужа составить новое, в свою пользу?
– У вас слишком богатое воображение, мистер Тарчинини. Я думаю, только в романах встречаются люди, способные добровольно сесть на электрический стул, лишь бы оказать услугу человеку, который никогда даже не узнает об их жертве. А кроме того, Мануэль очень любил папу, не говоря уж о том, что смерть хозяина лишила его завидного положения. Наконец, Мануэль отлично знал, что отец мне дороже всех денег на свете.
– Однако корыстный ум мог надеяться на вознаграждение?
