Сергей Нуриев - Идолов не кантовать
Письмишко адресовалось в Козякинский райком КПСС, но по каким причинам оказалось в чемодане диссидента — осталось загадкой. Коварный замысел родился сразу.
Потап еще не успел дочитать донесение до конца, как уже знал первые слова, которые он скажет Буфетову при встрече. На доработку плана ушло еще минут десять, в течение которых бригадир в упор смотрел на эфиопа недвусмысленным взглядом.
— Ну ты, дитя без алиментов, — сказал он наконец, — сколько, говоришь, тебе лет?
— Тридцать два, — с опаской ответил Гена.
— Придется постареть лет на пять. Собирай манатки. Уходим на новые квартиры.
Найти дом № 12АБ не составило труда. Гораздо утомительнее было добраться до квартиры № 96. Когда Потап нажимал на кнопку звонка, он уже питал к ее хозяину личную неприязнь.
Буфетов открыл дверь безбоязненно.
— Гражданин Буфетов? — грянул прокурорский голос Потапа.
— Я, — последовал немедленный ответ.
— Квартирантов будете брать?
— Нет, — опешил Феофил Фатеевич.
— Хорошо. Тогда мы будем жить одни.
— По какому праву?
— По праву наследования.
— Я вас не знаю, — воспротивился хозяин. — Я вас не пущу! Уходите!
— Не волнyйтесь, папаша, иначе у вас не хватит волнения на то, что я вам сейчас скажу, — веско произнес бригадир и, выдержав паузу, указал на Тамасгена глазами. — Познакомьтесь с моим другом. Кстати, он вам никого не напоминает?
Феофил Фатеевич долго, по-козлиному, глядел поверх очков на младшего старателя.
— Не… негра, — нерешительно выдавил он, пожевав губами.
— Совершенно верно, — подтвердил Мамай. — И вас это не удивляет?
— А почему, собственно! Негр он и… есть негр. Я таких по телевизору много раз видел.
— Но, как вы изволили заметить, этот стоит перед вами наяву. А зачем, по-вашему, ему здесь стоять?
Буфетов насупился и отвел взгляд.
— Это не мое дело.
— Ах, не ваше! Тогда я расскажу вам одну историю. О любви. Итак, некий любитель народных танцев — назовем его гражданин Икс — был удостоен чести выступить на одном общественном мероприятии… Было это в 1957 году в городе-герое Москве. Там наш герой заводит шашни с одной особой — назовем ее гражданкой Игрек, — охмурив ее гопаком. Заметим, что была она иностранной подданной и неизвестно с какой целью явилась в Союз. Но на эти обстоятельства нашему герою было наплевать. Итак, стояла теплая погода… Продолжать?
— З-зайдите, — шевельнул Буфетов бледными губами.
Заметив, что в квартире целых две комнаты, Мамай взялся обрабатывать клиента с новым пылом. Прежде всего он потребовал, чтобы негр был удален на кухню, дабы не травмировать преждевременно его ранимую душу, а затем пересказал Буфетову содержание доноса. Заканчивал Потап шепотом.
— Через девять месяцев после решающей встречи с гражданином Икс у гражданки Игрек родился гражданин Зет! Перед нами уравнение, которое я хочу решить сейчас же. Не будем с вами притворяться и добровольно сознаемся, что первые двое неизвестных, нам известны. Так? Ну а если у вас затруднения по поводу гражданина Зет, то я вам подскажу: третий неизвестный сидит сейчас на кухне и дует холодный чай. — Бригадир схватил Буфетова за руку и принялся энергично ее трясти. — Поздравляю! Поздравляю, дорогой отец! Невиданная радость, невиданная.
Феофил Фатеевич пребывал в полной растерянности. Его рот изобразил слабое подобие улыбки, в глазах стоял ужас. Он еще не знал, чего от него хотят, но активность молодого человека пугала.
Потап тем временем приступил к осмотру помещения.
— Послушайте… — вышел наконец Буфетов из оцепенения, — а вы ничего не путаете? Вы думаете, что он мой сын?..
— А по вашему — мой? Да вы похожи как две капли воды! — заверил Мамай. — Если ваши волосы накрутить бигудями, покрасить вас гуталином, придавить нос и испугать — вас от него вообще не отличить. У него даже отчество — Феофилович.
— Ну, мало ли, — пытался перечить Буфетов, — Феофиловичей бродит.
— Если вы во всей Африке найдете еще хоть одного Тамасгена Феофиловича — можете выколоть мне глаз.
— А почему… почему в Африке? Кажется, его мать была с Кубы…
— Ищите где хотите, — отрезал чекист, — все равно не найдете.
Шататься по материкам, чтобы потом колоть такому молодцу глаза, было делом нешуточным, и Феофил Фатеевич был вынужден поверить на слово.
— А где же вы его нашли? — задал Буфетов последний и, как ему показалось, провокационный вопрос.
Но на все вопросы у Мамая были ответы. Безжалостно улыбнувшись, он сообщил:
— Я подобрал вашего ребенка на Курском вокзале в Москве. Его били нищие расисты. Он пробирался к вам, но сбился с курса.
Феофил Фатеевич смахнул слезу, хотя веки у него были совершенно сухие.
— Так что будем делать, папаша? Сынок ваш находится здесь нелегально, без визы. Может, мы пока у вас укроемся?
— Буду рад, — печально произнес отец.
— У меня к вам просьба, — сказал Потап, удовлетворенный воссоединением семьи. — Мой приятель о ваших с ним родственных связях пока не подозревает. Так вы уж сразу не лезьте к нему целоваться. Не будем шокировать ребенка. Пусть адаптируется.
— Понимаю, понимаю, — закивал Буфетов. — А, скажите, он по-нашему понимает?
— Гена? Только со словарем. Но к словарю ему еще нужен переводчик. — Потап игриво ткнул Феофила Фатеевича пальцем в живот. — Ну, покажите нашу детскую комнату и идемте к вашему чаду.
Встреча прошла без лишних эмоций и плавно перешла в ужин. Эфиоп, уткнувшись в тарелку, уплетал родительские харчи с большим аппетитом. Буфетов угрюмо косился на сынишку, надеясь опознать в негритянских чертах что-нибудь свое. Мамай, пользуясь рассеянностью хозяина, подливал ему самогона, а сам налегал на маринованные грибы. Пили за отцов и детей, за беспризорников и дружбу народов. Под занавес вечеринки, загадочно подмигивая хозяину, Потап сказал тост:
— За ваши гены! Вы можете гордиться ими.
Феофил Фатеевич тяжело посмотрел на сотворенный им генотип, отвернулся к окну и прослезился. Прохныкав несколько минут, он уснул прямо за столом.
Неспешно покончив с ужином, старатели вышли на балкон.
— Это твой родственник? — осведомился эфиоп, глядя вдаль, где тусклыми фонарями обозначалась окраина Козяк.
— Скорее твой, — ответил бригадир, глядя туда же. — Тщательно обследовав генеалогическое древо, я выяснил, что вы с ним висите на одной ветке. Он твой папа.
Тамасген возмущенно засопел.
— Ты… сказаль… что я ему… сын?!
— Видишь ли, выдать тебя за его дочь было бы сложнее. Впрочем, если ты настаиваешь…
— Но как же он мог поверить?
— На то были свои основания. А что ты так pазволновался? Радоваться надо.
— Мы его обманули, — понурился эфиоп. Опять обман… Обманывать плохо…
— Чего-о! Это кто говорит? Это непорочная дева Мария говорит? Нет, если я не ошибаюсь, этот голос принадлежит самозванцу, который только и мечтает околпачить сотню-другую доверчивых провинциалов и загрести деньгу.
Усыновленный сконфуженно молчал.
— Причем, — обратился Потап к невидимому судье, восседающему где-то в черном небе, — прошу заметить, ваша честь, что я за свою невинную ложь не взял ни копейки. Более того, я помог снять тяжкий грех с души раба божьего Феофила. Попрошу, Господи, записать это на мой счет, сдачи не надо.
Произнеся сию тираду, бригадир облокотился на перила и, плюнув вниз, проводил улетающий в бездну плевок равнодушным взглядом. Подумав, он вновь плюнул на землю, но на этот раз вложив в процедуру какой-то особый смысл.
— Высоко, — со значением сказал Потап.
— Высоко, — согласился Гена.
— И это все, что ты можешь мне сказать? Тогда я тебе скажу. Не исключено, что завтра мы проснемся совсем другими людьми. Нас будут называть на "Вы", и мы никогда больше не будем ездить в общественном транспорте. Нет! Возможно, такими людьми мы ляжем спать уже сегодня. Но перед сном надо потрудиться.
— Ты хочищь…
— Да, пора нам заняться своими прямыми обязанностями. Сейчас перетащим сюда коллекцию скульптур и будем делать вскрытие.
— Пилить?
— Пилить?! Пилить скульптуры — это святотатство. Что подумал бы твой, папа, застав тебя за таким занятием! Он бы отрекся от тебя тотчас же. Нет, пилить их мы не будем. К тому же, пока я буду елозить по бюсту пилочкой, я просто лопну от нетерпения. Есть другой способ. — Сказав это, Мамай многозначительно кивнул за пределы балкона.
— Не поняль.
— Знаешь, как орел расправляется с черепахой? Чтобы разбить панцирь, он сбрасывает ее с высоты на камни, а потом, если добычу не утащат шакалы, кушает…
