Галина Куликова - Фамильное проклятье
– Интересуемся бытом наших победителей. У вас в городе много победителей. Не то что, допустим, в Москве. Москва большая, там счастливчиков раз, два и обчелся. Вам небось нечасто удается вырваться в столицу?
– А чего я там забыла, в столице? Все, что надо, у нас и тут есть. И кино, и рестораны, и карусели, и мороженое.
«И винные магазины», – добавил про себя Стас.
– Вот я и говорю! Предложение товаров ничуть не хуже, чем в Москве. Верно ведь?
– Верно.
– Вот вы, когда последний раз в Москву ездили?
– А шут его знает. Кажется, в прошлом году еще.
– В гостинице ночевали?
– Чего я, больная? До дому на электричке чуть больше получаса езды, а я буду на гостиницу разоряться?
Стас, в сущности, уже выяснил, что хотел. Судя по всему, Регина Никонова не жила в гостинице «Северная» в то самое время, когда у Воробьева пропал пистолет. А жила там какая-то женщина с ее паспортом.
– У вас наверняка много подруг, – сказал Стас, изо всех сил стараясь казаться любезным.
– Как раз мало. Да вообще ни одной нету. Они мне все завидуют.
– Да-а?
– Конечно. – Регина деликатно икнула. – У меня ухажеров много. Вот.
Стас представил себе, сколько «ухажеров» могло перебывать в этой квартире, и покачал головой. Печально. Здесь нужно будет разбираться основательно.
– Вы не будете возражать, если я загляну к вам через парочку дней с анкетой? Мы проводим опрос самых ответственных покупателей. – Стас нес полную ахинею, понимая, что Регина не особенно-то и прислушивается к его болтовне.
– Не буду, – сказала она, начиная клевать носом. Расслабленная поза, которую хозяйка приняла, усевшись на диван, вероятно, оказалась для нее критической.
– Тогда на сегодня я откланиваюсь. – Стас попятился к двери, просчитывая, каким образом можно дознаться, кто имеет беспрепятственный доступ в квартиру.
Он сходил в ближайший магазин, потолкался возле винного отдела и обаял двух продавщиц. Расставшись с десяткой, которую пожертвовал в фонд помощи страждущим «после вчерашнего», Стас уехал в полной уверенности: завладеть паспортом Регины Никоновой мог любой желающий.
Возвратившись в Москву, он принял сообщение шефа. Милиция нашла-таки любовницу Игоря Михайловича Воробьева, но пока ничего путного из нее не вытянули. Стас не слишком воодушевился. Его больше волновала женщина, воспользовавшаяся паспортом ничего не подозревавшей гражданки Никоновой. Он позвонил Пучкову на мобильный и отчитался о поездке.
– Ну, Стас, у тебя и ходы! – удивился шеф. – Что, сбросим информацию ментам?
– Давай. А то мы слишком долго провозимся. Я что-то начинаю беспокоиться. Правда, я стырил из серванта снимок новой знакомой, заеду с ним в гостиницу.
– Ладно, дерзай. И держи меня в курсе.
Вероника Матвеевна сидела на диванчике для посетителей и вязала крошечный розовый носок. Стас с сомнением поглядел на творение ее рук и осторожно спросил:
– А это для кого?
– Не поверишь. У меня скоро родится внучка.
– Не верю.
Вероника Матвеевна удовлетворенно хмыкнула:
– Надеюсь, жена покормит тебя обедом?
– Я не домой, – вздохнул Стас. – Мне еще предстоит один трудный визит. Он имел в виду семью Паши Локтева. Дорога не заняла много времени, и через полчаса Стас уже стоял на пороге нужной квартиры и прижимал палец к звонку. Дверь открыла миниатюрная женщина, блеклая и высохшая, похожая на анемичное растение. У нее были короткие обесцвеченные волосы, на лице отсутствовала не только косметика, но и вообще краски жизни. Тусклыми глазами она глядела на Стаса и молча ждала. Стас представился. Хозяйка без всякого энтузиазма отступила, пропуская его в квартиру.
– Хотите кофе? – с неожиданной доброжелательностью спросила она. – Меня зовут Людмила Ивановна.
– А ваш муж… он дома?
– Олег? – Женщина прижала руку к груди, потом с трудом выговорила: – Олег умер несколько лет назад.
На комоде в просторной гостиной стояли две фотографии в красивых рамках. На одной был сын, на другой – муж. Олег Локтев смотрел на гостя со старого снимка веселыми глазами. Он выглядел молодым и счастливым, и на его голове задорно топорщился ежик светлых волос.
– Муж никогда ничего не рассказывал вам о собственных поисках сына? – спросил Стас, когда они уселись за стол и вооружились чайными ложечками.
– Да нет. Он вбил себе в голову, что когда-нибудь Паша вернется. Что он просто… ну, как это? Захотел вольной жизни.
– У Паши не было никаких проблем? – осторожно спросил Стас.
– Он был слишком… идеальным. Я всегда полагала, что это и есть самая большая его проблема. По моему разумению, молодой человек его возраста не должен быть столь стерилен. Паша был умный, тихий, застенчивый, очень ответственный и послушный. Я ничего не могу сказать про него плохого.
Она говорила «был», и Стас понял, что женщина давно смирилась с тем, что ее сын никогда не вернется. Она не могла сказать Стасу ничего нового. Он рассчитывал на разговор с ее мужем, но судьба распорядилась иначе. Распрощавшись с Людмилой Ивановной, Стас отправился в гостиницу «Северная» и показал там фотографию Регины Никоновой.
– Не могу точно сказать, как выглядела эта женщина, – пожал плечами один из дежурных. – Она была в длинном черном пальто и в сапогах. На голове – шелковый платок. И еще на ней были очки с зеркальными стеклами – глаз не разглядишь.
– То есть вы запомнили исключительно одежду, а не внешность, – констатировал Стас. – А возраст, рост? На ваш взгляд.
– Рост – примерно метр семьдесят, стройная, мне показалось, ей лет сорок.
Это описание никак не подходило к Регине Никоновой, в которой от силы набралось бы сто шестьдесят сантиметров от пола. К тому же она была отнюдь не стройной. Без сомнения, здесь проживала какая-то другая женщина. Правда, Стас совсем не был уверен, что таинственная незнакомка имеет отношение к пропаже воробьевского пистолета. Это могла быть совсем другая ниточка и совсем другая история. Такой вариант тоже не исключался. Тем не менее, по внутреннему убеждению Стаса, он двигался в нужном направлении.
«Сегодня больше никуда не поеду, – думал он. – Надо отдохнуть и как следует выспаться». Завтрашний визит к Анастасии будоражил его воображение. Ему страстно хотелось перешагнуть порог ее квартиры, почувствовать атмосферу, посмотреть, какие вещи ее окружают. Интересно, что висит у нее на стенах – фотографии, постеры, картины? Наверное, карандашные рисунки с художественных выставок или маленькие акварели. В большой комнате должен стоять стол у окна, а на нем – большая кремовая салфетка, связанная крючком. «Надо же, – усмехнулся про себя Стас. – Я совершенно обалдел в последние дни. Идеализирую почти незнакомую женщину. Возможно, центральное место в ее комнате занимает тумбочка, на которой в траурных рамках собраны портреты всех мужчин, погибших по вине пресловутого фамильного проклятия, – начиная с графа Пустова и заканчивая вылетевшим с балкона Самсоновым. А рядом с ними день и ночь горят короткие черные свечи».
* * *В квартире Анастасии у окна действительно стоял большой круглый стол с вязанной крючком салфеткой. Только она была не кремовой, а белоснежной. В центре салфетки находилась маленькая керамическая вазочка, похожая на те, какие Стас в свое время покупал в Прибалтике для всех знакомых женщин.
Стас протянул Анастасии огромную коробку конфет, банку дорогого растворимого кофе и упаковку пончиков с кремом. Он не решился купить цветы, потому что это все же было не свидание. Хотя ему очень хотелось подарить этой женщине что-нибудь изысканное. Анастасия выглядела сегодня особенно хрупкой. Раньше Стас видел ее только в теплой осенней одежде – в свитере, в куртке или плаще. А здесь, дома, она надела узкие брючки и простенькую шелковую кофточку, подходящую по цвету к ее серо-голубым глазам; волосы, аккуратно собранные на затылке, подчеркивали классические черты лица. А Стас был в темно-серых брюках и английском пуловере и даже повязал неброский галстук. Естественно, он старался не ради Фокина.
– Садитесь на диван, там удобнее всего, – сказала Настя. – Хотите кофе?
– Нет, потом. Когда появится гость. – Стас невольно подчеркнул, что приехал по делу. – А у вас тут уютно. И очень много воздуха.
– Я не люблю тесноты, – призналась Настя. – Поэтому у меня все светлое – стены, мебель, шторы. Так легче дышится.
– Значит, у вас нельзя курить.
– Да нет, можно. Только давайте на кухне. Откроем форточку. Я тоже покурю с вами.
В кухне они начали суетливо подавать друг другу сигареты, спички, зажигалки, пепельницу. В конце концов все-таки успокоились и, рассмеявшись, сделали по первой затяжке.
– Мне кажется, я впервые вижу, как вы улыбаетесь, – сказал Стас, и Настя тут же поникла.
– У меня не так много поводов для радости. Особенно теперь, когда жизнь Руслана в опасности.
