Марш-бросок к алтарю - Логунова Елена Ивановна
В опустевшем зале было сумрачно, и легкий ветерок гонял по полу обрывки серпантина и скомканные бумажные салфетки. Тяжелые шаги лейтенанта Лосева под сводами разоренной и покинутой оккупантами крепости общепита прозвучали гулко и зловеще.
— Ой, кто здесь? — испугалась обычно бойкая Котова.
— Лар-р-риса? — притворно добрым голосом Очень Злого Серого Волка рыкнул лейтенант Лосев.
— Йа, — выдохнула Лара, как типичная Красная Шапочка из Эльзаса.
— Я не я, и хата не моя! — басовито хохотнул Серый Волк Лосев. — Кассетку гоните, девушка!
— Ka…
— Какую кассетку? — понятливо договорил Аркадий. — Ту, которую вам оператор оставил.
— Ка…
— Какой оператор? Да этот, — лейтенант кивнул на дверь. — Рыжий, рыжий, конопатый… Убил дедушку лопатой…
— Кто кого убил?! — Лариса откровенно запаниковала.
Что за беда с этими операторами! Утром одна история с убийством, вечером другая!
— Давайте, давайте, девушка, — подбодрил ее Аркадий. — Гоните кассету, а потом забудем былое и расстанемся друзьями.
Мужское самолюбие Аркадия сильно пострадало бы, узнай он, что желание расстаться с ним немедленно и навсегда посетило симпатичную женщину на первой же минуте их милой беседы. И видеозапись второго дня свадьбы в тот момент представлялась Ларе не слишком дорогой ценой за исполнение этого светлого желания.
— Вот, — сказала она, безропотно вручая лейтенанту Лосеву затребованную кассету.
— Вот и хорошо, вот и умница! — обрадовался Аркадий.
Он тоже думал, что легко отделался, потратив на выполнение экстренного задания руководства всего пару воскресных часов. Ни жареные на гриле куриные ножки, ни стерегущая их милая дева, наверное, еще не остыли и могли быть употреблены нагулявшим аппетит лейтенантом ко всеобщему удовольствию.
5
— Почем сейчас клубника? — спросила меня Алка, с удовольствием надкусывая сочную ягоду.
— Корзинка за двести пятьдесят, — ответила я, щедро посыпая свою порцию сахаром.
— Я в шоке. — вздохнула Трошкина, глядя на быстро растущий в моей тарелке курганчик белого песка.
— Разве это дорого?
— Я не из-за клубники в шоке.
— Неужели из-за сахара? — я неприятно удивилась.
Знаю, знаю, я ужасная сладкоежка, но до сих пор подружка никогда не жалела для меня продуктов!
— Нет. Я сегодня во дворе наблюдала, как дети играют, — объяснила Трошкина. — Представь: сидит на лавочке мальчик лет семи, к нему подсаживается второй такой же и, не глядя на соседа, отрывисто спрашивает: «Есть че?» Первый, тоже глядя строго перед собой, отвечает: «Ну, есть» — «Сколько?» — «Ну, сто пятьдесят». Пацан вынимает из кармана конфетные фантики, отсчитывает их как деньги, отдает в обмен на коробочку с «Тик-таком» и уходит.
— Хорошенькая игра! — хмыкнула я.
— Ага. Я подошла и спросила, во что они играют. Сказали: в наркодилеров! — Алка тяжело вздохнула и целиком затолкала в рот крупную клубничину. — Хорошие мальчики из приличных семей! Насмотрелись по телику дурацких сериалов!
— А чему ты удивляешься? — я пожала плечами. — Посмотри, что показывают по телевизору в дневное время. Сплошные страсти-мордасти: «Улицы разбитых фонарей». «Менты», «Братки», «Встать, суд идет!» И в новостях сплошная чернуха.
— Ну-ка! — Алка потянулась за пультом и включила телевизор.
― …лучило продолжение! — с полуслова завелась симпатичная дикторша. — Минувшей ночью вблизи своего дома подвергся нападению Алексей Гольцов, помощник депутата Ратиборского, погибшего два дня назад при взрыве своего служебного автомобиля. Напомню, что депутат ЗСК Геннадий Петрович Ратиборский возглавлял в Законодательном собрании края комитет по делам молодежи и с целью предотвращения молодежной преступности выступал за ужесточение наказаний за совершенные преступления, а также борьбу с наркоманией и алкоголизмом.
— Ну и как? Есть че? — невесело хмыкнула Трошкина. — В смысле какие результаты-то?
— Наш корреспондент провел небольшой соцопрос, результатами которого готов немедленно поделиться с вами, — не затруднилась с ответом дикторша.
На экране возник лохматый юноша в просторной майке с бодрой надписью «Мне кризис не страшен, я ем овощи!»
— Здравствуйте, я Михаил Горохов! — радостной скороговоркой выпалил он.
Я хихикнула, оценив, как естественно сочетается фамилия корреспондента с его любовью к овощам.
— Сегодня мы вышли на улицу, чтобы предложить молодым людям оценить степень допустимости совершения некоторых правонарушений и преступлений! — сообщил Михаил Горохов.
Правой рукой шустрый отпрыск семейства бобовых крепко обвил микрофон, а левую ловко выбросил в сторону потока пешеходов и выхватил из него пучеглазую кудрявую девчушку лет шестнадцати.
— Как вы относитесь к переходу улицы на красный свет? — цепко удерживая барышню в кадре, строго спросил корреспондент.
— Я-я-я-я… Н-не-не-не…
— Семьдесят процентов опрошенных нами представителей молодежной среды считают этот проступок вполне допустимым! — веско сказал Михаил Горохов и отпустил девчушку.
Судя по закадровому шуму, невинная жертва соцопроса грохнулась на тротуар, но на напористого корреспондента это никакого впечатления не произвело. Переступив через невидимое зрителям препятствие, он сунул микрофон в лицо молодого человека с сигаретой, настойчиво поинтересовался его мнением относительно допустимости курения в общественных местах и, получив невнятный матерный ответ, сообщил нам, что к этому прегрешению вполне лояльны пятьдесят девять процентов опрошенных. Пятьдесят шесть процентов в лице парня с бутылкой пива веселым ржанием одобрили прилюдное распитие спиртных напитков. Прочую статистику великолепно информированный Михаил Горохов озвучил без всякой помощи мирных граждан в режиме бодрого монолога:
— Также вполне допустимым тридцать процентов молодежи считает дачу взятки, двадцать девять процентов — злоупотребление служебным положением, двадцать восемь — уклонение от уплаты налогов, двадцать семь — получение взятки!
Тут я заметила, что Трошкина черкает карандашом на салфетке.
— Далее в порядке снижения показателя допустимости следуют кража — двенадцать процентов, употребление наркотических средств — десять процентов, грабеж — девять, убийство — девять, вымогательство — восемь, производство и распространение наркотических средств — семь и сексуальное насилие — шесть! — протарахтел корреспондент, непроизвольно облизнувшись при упоминании сексуального насилия. — Это был Михаил Горохов, всего вам доброго!
Я скептически заломила бровь. В свете всего сказанного даже выход на улицу, запруженную подростками, из которых каждый девятый одобряет грабежи и убийства, добрым делом не казался!
На экране вновь появилась симпатичная дикторша. Старательно хмуря тоненькие бровки, она сказала:
— Из неофициальных источников нам стало известно, что в организации убийства депутата Ратиборского подозревается группа молодых людей, и некоторые из них уже задержаны.
— Ты слышала?! — встрепенулась Трошкина, бросив конспектировать криминальную статистику. — Менты уже нашли преступников! Если Катерина вне подозрений, может, заберем ее из роддома? И ее, и мой паспорт…
— Не будем спешить, — возразила я, выключая телик и возвращаясь к клубнике. — Сегодня у них есть подозреваемые, а завтра их не будет, и начнется кризис жанра… Подождем.
— Нам кризис не страшен — мы едим овощи! — хохотнула Трошкина, и мы принялись за еду.
Остаток вечера я провела в теплой ванне думая о любимом мужчине. Барахтаясь в ароматной пене, было необыкновенно приятно воображать себе капитана Кулебякина, захлебывающимся в ледяных водах горной реки.
Бросил меня, аки Стенька Разин княжну персидскую, и тони тут в море дел!
Понедельник
1
На работу я опоздала. Обычно это никого не удивляет, но на сей раз меня встретил гневный хор голосов.
