Людмила Милевская - У жены под кроватью
“О чем это она? — растерялась Липочка и, сообразив, ужаснулась: — В измене подозревает меня! Какая несправедливость! Но что делать? На кухне труп… Ай, будь что будет, — решилась она, — чем убийство, все ж лучше измена”.
— Да, Глаша, да, я на это решилась, — лихорадочно зашептала она.
— Где он? — сделала стойку Глафира.
— Мой избранник на кухне.
— Познакомишь?
— Не сегодня, — делая огромные глаза, прошептала Липочка. — Сегодня я не готова…
— Понимаю-понимаю, — закивала Глафира. — Сегодня и я занята, прямо сейчас ухожу на всю ночь. Мой снова уехал, надо пользоваться моментом. Ну, счастья вам.
Чмок-чмок. Прощай. Чмок-чмок. Я рада, безумно рада. Чмок-чмок-чмок-чмок.
Подруги сердечно расцеловались, и Глафира ушла. Вздохнув с облегчением, Липочка загоревала: “Что же это такое? Как теперь выглядит Ваня мой? Он теперь рогоносец? И виновата я? Какой срам! Но я не виновата! Я верна ему! Верна!”
Настороженная физиономия Романа показалась в дверную щель:
— Почему вы медлите, Олимпиада?
Она рассердилась:
— А что я делать должна?
— А разве избавляться от трупа вы уже не хотите?
— Хочу, но у меня неприятности. Вы слышали, Глаша подумала…
Роман нетерпеливо ее перебил:
— Да слышал я, слышал. Какая вам разница, что подумала Глаша? Главное, что она из дома ушла, и муж ее в отъезде.
— И чем нам это полезно? — удивилась Липочка.
— Балконом. Отбуксируем труп на Глашин балкон, не на кухне же ему лежать до середины ночи.
— Почему до середины ночи?
— Сейчас выносить опасно, — пояснил Роман.
— А потом?
— Потом, когда все уснут, я залезу на Глашин балкон и сброшу бандита вниз, а вы будете посматривать, чтобы нас никто не заметил.
Липочка похолодела:
— А потом?
— Потом отволоку его в соседний двор и засуну в мусорный бак. Есть у вас здесь где-нибудь мусорные баки?
— Сколько хотите, — одобрила план Липочка. — Если тащить бандита на Глашин балкон и сбрасывать его оттуда, то путь до баков значительно сокращается. Мои окна выходят в наш двор, а у нас баков нет.
— За дело, — скомандовал Роман. — Для начала перевяжите ему голову.
Липочка изумилась:
— Зачем? Он же мертвый.
— Чтобы кровью не проложить след.
— Хорошо, — согласилась Липочка. — Только перевязывать будете вы, я боюсь.
— Ладно, — махнул рукой Роман, а Липочка порадовалась: “Какой он покладистый”.
Когда бандит был перевязан и оттранспортирован на Глашин балкон, а кухня была тщательно отмыта от крови, Роман облегченно вздохнул, устало провел ладонью по лицу и сказал:
— А теперь помыться бы и под кровать. Я что-то устал.
— Еще бы, — посочувствовала ему Липочка, — столько бед свалилось на вас. Но ничего, сегодня вы выспитесь. Мой Ваня снова в командировке, поэтому я на диване в гостиной вам постелю.
— Спасибо, — обрадовался Роман. — Хоть одну ночь проведу как белый человек.
Липочка всплеснула руками:
— Ой! Вы же давно ничего не ели!
Он признался:
— Да, есть зверски хочу.
— Идите мойтесь, а я подогрею кашу, — скомандовала она и, порхнув в кухню, захлопотала.
Вскоре манная каша, щедро сдобренная сливочным маслом, источала парок в широкой тарелке. Роман вышел из ванной, уселся за стол и с наслаждением потянул носом:
— Ух ты, вкуснотища какая!
— Вы же еще не пробовали, — кокетничая, усмехнулась Липочка.
— Вижу, что вкуснотища!
Он взял ложку и хотел окунуть ее в кашу, но Липочка вскрикнула:
— Слышите?
Роман, как овчарка, повел крупным ухом:
— Нет.
— Шорох какой-то. Может это с балкона?
— Перестаньте, — рассердился Роман. — Балкон отсюда далеко да и шума я никакого не слышу. Нам нечего бояться. Ночью оттащим бандита на помойку, там ему место. И баста.
— А если узнают, что я убила его? — поеживаясь, спросила Липочка.
— Как узнают? Даже я этого не видел.
Она успокоилась:
— Ну, кушайте, кушайте.
Роман снова с наслаждением потянул над кашей носом:
— Уфф, вкуснотища!
Но едва он занес над тарелкой ложку, как Липочка, содрогаясь, закричала:
— Прячьтесь! Мой Ваня пришел!
На этот раз она не ошиблась: из прихожей явственно доносились звуки ковыряния ключа в замке.
— А-аа, черт возьми! — Роман с досадой хватил о стол ложкой и помчался под кровать.
Глава 11
По причине недостатка мужских сил Иван Семенович отменил “командировку”. Он вернулся домой усталый и злой, как черт на третий день конца света. За несколько часов Ниночка так его умотала, что бедняга еле держался на ногах.
“Эдак никакая каша не поможет, — горько размышлял он, зверски ковыряя ключом в замке. — Что за ненасытные бабы? Если сейчас и Липка закричит “я твоя, я твоя”, точно наложу на себя руки”.
Замок поддался наконец, дверь открылась. Липочка, как обычно, уже встречала мужа в прихожей.
— Ванечка! Ты приехал! — радостно бросилась ему на шею она.
— Точнее, никуда не уехал, — проворчал Иван Семенович, опасливо отстраняя жену и на всякий случай сообщая: — Устал, как собака. Все плохо, все плохо, — посетовал он, вспоминая фиаско с секретаршей, совсем не высший пилотаж с Ниночкой и стоящую в очереди Глафиру.
— Ты голоден, дорогой? — сочувственно поинтересовалась Липочка.
Желтухин вздрогнул. Не от вопроса, скорее от мрачных мыслей:
— А? Что? Голоден? Нет. Чаю, может, попью.
— Чаю? Да, конечно, сейчас заварю, — захлопотала Липочка.
Пока муж мыл в ванной руки, она успела и чайник включить и смотаться в спальню к Роману.
— Муж пришел, — прошипела она ему под кровать. — Сидите тихо.
— Будто здесь можно сидеть. Вы же сказали, что муж в командировке.
— Командировку отменили. Говорю вам, Ваня вернулся.
— Надеюсь, на этот раз не в одних трусах, — ядовито заметил Роман, но Липочка его уже не слушала.
Она поспешила на кухню. И очень вовремя, Иван Семенович, не выходя из глубокой задумчивости, покинул ванную и чинно проследовал пить свой чай.
Присев за стол, он неожиданно увидел тарелку с манной кашей, подумал: “Очень кстати”, — и, крякнув, быстро слопал все под чистую.
Липочка не поверила своим глазам.
— Ванечка, ты же говорил, что не голоден, — напомнила она.
Иван Семенович вдруг рассердился и спросил, кивая на пустую тарелку:
— А кому, тогда, ты это навалила?
— Тебе, мое сокровище, тебе, — смущенно заверила Липочка, изумляясь с чего вдруг так изменился Ванечкин вкус.
— Мне? Ну так тогда и не спрашивай.
Он вытер губы и, зевая на ходу, пошел в спальню. Липочка, гадая как быть с супружеским долгом, торопливо посеменила за своим сердитым Ваней. Теперь, после дружеского сближения с Романом, ей меньше всего хотелось вступать в отношения с мужем едва ли не на его глазах. Теперь ей (почему-то) вообще этих отношений не захотелось. Ей и раньше не слишком хотелось, но раньше она была покорная жена, обремененная супружескими обязательствами. Поэтому Липочка, чтобы угодить своему ненаглядному Ване, прилежно изображала в постели рвение…
Теперь же у нее появились обязательства и перед Романом. Первое из них: соблюдать образ идеальной женщины. А разве станет идеальная женщина исполнять свой супружеский долг при свидетелях? Нет, не станет.
Ответив на этот простой вопрос, Липочка окончательно решила нарушить семейную традицию.
— Ванечка, — останавливая мужа на пороге спальни, смущенно прошептала она, — ты не обидишься, если я скажу, что у меня критические дни?
— Что-о? — взревел Желтухин.
Он не верил своим ушам. Вот так удача! Повезло так повезло!
— Солнышко мое, — вмиг обретая хорошее настроение, воскликнул он, — конечно же не обижусь. Здоровье твое превыше всего. Лечись на благо нашей семьи, а я подожду.
На этой пафосной ноте супруги в постель и легли. Липочка, вымотанная предыдущей ночью, мгновенно заснула, а вот Иван Семенович безрадостно обнаружил, что сна у него ни в одном глазу.
“Да что же со мной происходит? — удручился он. — Раньше спал, как убитый, а теперь все расстроилось. Придется верблюдов считать”. На тысяча первом верблюде Желтухин не выдержал и разбудил жену:
— Солнышко, со мной трагедия приключилась.
— Какая?
— Заснуть не могу.
Липочка, не просыпаясь, встала с кровати, вышла в прихожую, раскрыла сумочку, достала пилюлю, проследовала в кухню, прихватила стакан воды и вернулась к мужу. Положив на тумбочку таблетку и поставив рядом стакан, она сказала:
— Вот, Ваня, прими лекарство. Сон сразу восстановится.
И, рухнув в кровать, отключилась.
Иван Семенович, вздыхая, горько задумался: “Неужели это импотенция? Говорят, времена наступили такие, что уже и молодых она не щадит. Так и есть, иначе с какой такой надобности гомосексуализм в моду вошел? Потому и вошел, что практически в женщин превратились молодые мужчины через импотенцию эту, мать ее так…”
