Татьяна Полякова - Охотницы за привидениями
— Олимпиадой следует непременно заняться. Хотя она Левина нянька и по идее должна любить его, как родное чадо. В этом случае ожидать от нее предательства как-то даже неприлично.
— А вдруг тут какая-то тайна? И человек, угрожающий Льву, ей не чужой?
— Классная версия, — порадовалась подружка. — Надо покопаться в истории семейства.
— В истории мы, возможно, и покопаемся, — вздохнула я, — но было бы здорово узнать, чего это Левушка так боится. Или кого.
— Богатый человек со связями, врагов у него полно.
— И от них богатый и со связями прячется на острове?
— А что твой Ромка про него рассказывал?
— Ничего. Сказал только, что Лев Николаевич темная лошадка, и советовал держаться от него подальше.
— Так, может, позвонишь мужу…
— Ага, он решит, что мы опять расследование затеяли, и явится сюда на следующий день.
От этой перспективы Женька поежилась:
— Да, только Ромки твоего здесь и не хватало. Что ж, будем рассчитывать на свои силы.
Я согласно кивнула, ожидая, что подружка предложит план следственно-розыскных мероприятий, но у нее, как и у меня, с планами оказалось не густо.
— С наших подопечных глаз не спускаем и вообще будь повнимательней, — заявила она, а я кисло улыбнулась:
— Ладно.
Завтракали мы с Женькой в одиночестве, так как мужчины после «охоты» от кофе плавно перешли к приему пищи. Олимпиада, гремевшая кастрюлями на кухне, успокоилась и даже подобрела. Во всяком случае, на мое «спасибо за такой вкусный завтрак» сделала слабую попытку улыбнуться. Когда мы выходили из столовой, я заметила Любу. С полотенцами в руках она шла по коридору. Подмигнув Женьке, я направилась следом и вскоре обнаружила ее в одной из комнат. Дверь в нее была открыта, и, заглянув в нее, я сказала:
— Доброе утро.
— Здравствуйте, — поспешно ответила женщина, испуганно глядя на меня.
— Какая чудесная комната, — разулыбалась я, нагло вторгаясь на чужую территорию. — И вид из окна прекрасный. — Я осмотрелась и увидела букетик цветов в вазочке возле постели. — Комната занята? — невинно осведомилась я.
— Да… Русланом Аркадьевичем. — При этих словах женщина взглянула на букетик и густо покраснела. Выходит, Женька права: налицо большая любовь, мерзавец вскружил бедняжке голову, а потом потерял к ней всякий интерес.
— Чудесные у вас места, — не обращая внимания на томление Любы, которой не терпелось избавиться от моего общества, заговорила я. — Деревня так живописно расположена. Лев Николаевич говорил, ваш дом возле самого озера?
— Да, — кивнула Люба.
— А не страшно вам через лес ходить?
Вопрос неожиданно вызвал у нее замешательство.
— А я лесом и не хожу никогда. По берегу мне ближе.
— Там тропинка узкая, а берег крутой, в темноте опасно.
— Я заканчиваю в шесть, еще светло, да и привыкла, могу с закрытыми глазами идти.
— А вчера вы по темноте возвращались?
Женщина испуганно замерла, потом кивнула:
— Да.
— Это вас Олимпиада Назаровна научила так отвечать? — добавила я суровости в голос.
— С какой стати? — рассердилась женщина. — Я вчера задержалась.
— Вы лжете, — спокойно возразила я. — Я видела, как вы домой возвращались, было еще светло.
Трюк удался, Люба бросилась к двери, закрыла ее и, привалившись к ней спиной, зашептала:
— Олимпиада Назаровна велела, если спросит кто, сказать, что вчера допоздна задержалась, а на самом деле я ушла как обычно, в шесть. Вы уж меня не выдавайте.
— А вас кто-нибудь об этом спрашивал?
— Нет, — покачала она головой.
— Странно, что Олимпиаде Назаровне понадобилось заставлять вас лгать. Она не объяснила, зачем ей это нужно?
— Нет. И я не спрашивала. У нее не спросишь.
— А что она вообще за человек? — нахмурилась я.
— Строгая. Ее здесь все боятся.
— Все? — не поняла я. — Вы имеете в виду Льва Николаевича?
— Нет, — растерялась Люба. — Он ей все равно что сын. А вот наши местные…
— Постойте, — не поняла я. — Разве Олимпиада Назаровна с кем-то из местных общается? Я думала, Лев Николаевич живет здесь недавно.
— Да что вы, — махнула рукой Люба. — Он, можно сказать, наш, местный. Этот дом год назад построил, а раньше здесь старый дом стоял, после пожара его снесли… И отец Льва Николаевича здесь жил, и дед.
— Олимпиада Назаровна тоже из местных?
— Она из лагерных, — перешла на шепот Люба. — Может, вы слыхали, у нас повсюду лагеря были. А отец Льва Николаевича как раз здесь всем и командовал, в больших начальниках ходил.
— Очень интересно, — пробормотала я. — Послушайте, Люба, а нет ли в деревне у кого-нибудь лодки с надписью «Фаина» на борту?
— У наших точно нет. Может, кто-то с большой земли или с соседних островов порыбачить решил. Хотя у нас чужаки редкость… Вы ей не скажете? — помолчав, спросила она.
— Олимпиаде? Нет, конечно.
Люба отошла от двери, я выглянула в коридор и мысленно чертыхнулась, обнаружив в трех метрах от двери Олимпиаду. Не иначе как старая ведьма следит за мной.
— Вам что-нибудь нужно? — спросила она.
— Просто немного хотелось поболтать с Любой, — выдала я беззаботную улыбку. — Жизнь островитян так романтична.
Олимпиада одарила меня тяжелым взглядом, а я бросилась искать Женьку.
Она прогуливалась по саду в компании Льва Николаевича.
— Анфиса, мы сейчас отправляемся в город, — сообщила она. — Лев Николаевич так любезен, катер в нашем полном распоряжении.
— Отлично, — кивнула я, хотя в настоящий момент мне было не до катера.
— Вы едете в город? — неожиданно появляясь из-за кустов, спросил Мстислав, старавшийся выглядеть беззаботным. — В такую погоду неплохо совершить прогулку. — Мне показалось или они со Львом Николаевичем в самом деле заговорщицки переглянулись? — Вы не против, если я составлю вам компанию? — спросил Мстислав, и мы с Женькой горячо заверили, что будем просто счастливы.
Через пятнадцать минут мы уже шли к пристани. Мне не терпелось выложить Женьке новости, но Мстислав не отходил от нас ни на шаг. Мало того, он и на катере пристроился рядом с нами и всю дорогу трещал, как сорока, распинаясь о местных красотах. В общем, в моей голове в конце концов созрела идея, что Мстислав приставлен к нам хитроумным Львом Николаевичем. Тут я вспомнила разговор между ним и Русланом, когда тот прозрачно намекнул, что мы явились сюда не просто так. Выходило, нас в самом деле в чем-то подозревают, только вот в чем?
Над этим я и ломала голову, время от времени выразительно поглядывая на Женьку. Она с увлечением слушала болтовню Мстислава до тех самых пор, пока катер не пристал к берегу. Здесь ему ненадолго пришлось заткнуться, но радость моя по этому поводу оказалась преждевременной, с Женькой я тоже не успела перемолвиться словом.
Договорившись с нашим капитаном, что вернемся часа через два, мы отправились по магазинам, и Мстислав, разумеется, с нами. Все мои сомнения отпали: он за нами приглядывает. Мы зашли в универмаг, где провели около часа, Мстислав терпеливо таскал за нами пакеты.
Возле секции дамского белья он замешкался, что дало нам возможность наконец-то уединиться. Мы прошли в примерочную кабину, и я сразу же зашептала:
— Олимпиада соврала, Люба ушла вчера как обычно, в шесть, и открыть калитку не могла.
— Ее мог открыть Олег или тот же Мстислав.
— О чем ты говоришь? — возмутилась я. — Ясно как день, здесь Олимпиада замешана. Иначе зачем ей заставлять Любу говорить неправду. К тому же она подглядывала со стены, когда обыскивали побережье, значит, боялась, что кого-то найдут. Это еще не все. Нашему хозяину остров не чужой…
— Он мне рассказывал, — кивнула Женька, пребывая в задумчивости. — Пока ты болтала с Любой, а старушенция за вами следила, я заглянула в ее комнату…
— В Олимпиадину? — не поверила я.
— Ну, там Наташка убиралась. Конечно, провести обыск по всем правилам не удалось, но кое-что я заметила.
— Что? — задыхаясь от волнения, прошептала я в преддверии страшной тайны.
— Насквозь промокшие туфли. Они стояли в ванной, убранные с глаз долой, а еще там сушилось платье.
— Ну и что? — разочарованно произнесла я.
— А ты подумай, — наставительно изрекла Женька. — Ты сообщила о лодке, и сегодня утром Руслан пытался ее отыскать. Безуспешно. Я спросила у Льва, не нашлась ли эта самая лодка, и он ответил «нет». Должно быть, ты что-то напутала.
— Черта с два я напутала. Лодка без весел с надписью «Фаина» на борту. Люба говорит, у них в деревне такой нет.
— Вот-вот. Вчера ты ее видела, в чем я ни секунды не сомневаюсь, а утром ее в зарослях не оказалось. При этом у старухи мокрая обувь и платье, Олимпиада разговор слышала, и ей ничего не стоило незамеченной покинуть дом, она здесь каждую тропинку знает. Но это еще не все. Типа, которого ты за бороду ухватила, парни, как известно, в зарослях не обнаружили. Далеко уйти он не мог, только по тропе, ведущей к дому. А если б он напролом полез, мы бы услышали. Так вот, куда он в этом случае делся?
