Татьяна Полякова - Охотницы за привидениями
Со стороны дома послышался шум, замелькали огни. Я даже не сразу сообразила, что это обыкновенные ручные фонарики, и только по топоту ног поняла, что к нам бегут люди, и очень этому обрадовалась.
— Что случилось? — тревожно спросил мужской голос, и я узнала Руслана. Вместе с ним были двое молодых людей характерной внешности, замеченные нами перед завтраком, а Ник, точно по команде, перестал выть и бросился к нам, виляя хвостом.
— Нам показалось, — начала Женька, — то есть там в кустах… и собака… — Вышло невразумительно, так что неудивительно, что мужчины ничего не поняли. Руслан схватил меня за плечи и спросил:
— С тобой все в порядке?
Я что-то промямлила в ответ, он порывисто прижал меня к груди, а я, вместо того чтобы послать его к черту, пристроила свою многострадальную голову в районе его плеча.
Охранники, водя фонарями, осветили берег, а Женька торопливо объяснила, что произошло. Надо отдать ей должное, получилось вполне связно:
— Там, в зарослях, кто-то был. Анфиса утверждает, что схватила его за бороду.
— Кого? — спросил один из парней.
— Понятия не имею, — возмутилась Женька. — Во-первых, не я его схватила, а Анфиса, во-вторых, и она вряд ли поняла, кто там.
— Это был мужчина? — нетерпеливо спросил второй охранник.
— Если была борода, то вполне логично предположить, что это мужчина, о женщинах с бородами я не слышала.
— А может, это была коза? — совершенно серьезно спросил парень. — В деревне они точно есть. Может, забрела в заросли…
Эта идея привела меня в чувство. Я отлепилась от Руслана и зло рявкнула:
— Должно быть, она стояла на задних лапах. И вообще, прекратите болтать чепуху, вы видели, как вел себя Ник. — Тут все дружно посмотрели на пса, который бегал вокруг нас без всякого намека на беспокойство.
Я перевела взгляд на Руслана, ожидая обнаружить на его физиономии препротивную ухмылку, но он взирал на меня серьезно и даже тревожно. Обретя в его взгляде некоторую поддержку, я с чувством продолжила:
— Утром я видела лодку, вот там дальше по берегу, тоже в зарослях, а тут следы, кто-то шел от воды к зарослям, мы решили посмотреть и взяли Ника, а он точно свихнулся.
Надо сказать, пес к этому моменту свихнувшимся не выглядел, совсем даже наоборот, а вот я почувствовала себя дура дурой. Мало того что весь дом всполошила, еще кинулась на грудь к этому противному Руслану. Я на всякий случай отступила на шаг, но мерзавец ухватил меня за руку, легонько сжал ее и шепнул:
— Ты вся дрожишь. — Голос у него был слаще меда.
— Я тоже вся дрожу, — заявила Женька и повисла на его правой руке, прижимаясь к нему всем телом.
— Проверьте, что там, — кивнул Руслан охране и повел нас к дому, светя под ноги фонариком. Женька продолжала виснуть на его локте. Тропинка была узкая, и идти по ней, обнявшись, было неудобно. Воспользовавшись этим обстоятельством, я юркнула за спину подружки. Ник бежал впереди. В доме светились все окна, а я готова была сгореть от стыда.
Мы как раз достигли центральных дверей, когда со стороны сада появились охранники.
— Ну что? — спросил Руслан.
— Следы правда есть, — ответил парень, а я порадовалась, заслышав тревогу в его голосе. — В зарослях тропинка, выходит как раз к калитке.
— А как вы вошли? — додумалась спросить я.
— Через калитку, — удивился парень.
— А кто ее открыл? — влезла Женька. Парни выглядели раздосадованными, а на вопрос не пожелали ответить, но от Женьки отделаться не так-то просто. — Калитка была не заперта? — не унималась она.
— Нет, конечно, если мы вошли.
— А когда вы к нам бежали, вы воспользовались калиткой? — Вопрос показался мне толковым, тропинок внизу было так много, что немудрено запутаться. Парни в самом деле могли выйти через калитку, а потом подняться на пригорок.
— Мы шли через мост, — заявил Руслан.
— Значит, кто-то открыл калитку, потому что я ее собственноручно захлопнула перед тем, как идти на пляж, — заявила Женька. — Чтобы открыть ее с той стороны, нужен ключ, но вы говорите, что калитку не открывали…
Между тем мы вошли в дом и в малой гостиной обнаружили остальных обитателей дома: Лев Николаевич сидел в кресле, по обе стороны от него разместились Мстислав и Олег, а чуть в стороне замерла грозная Олимпиада. При нашем появлении Олег что-то торопливо убрал в карман куртки, в которую был облачен. Я готова поклясться, это «что-то» было пистолетом. Выходит, мы своими воплями здорово напугали граждан.
— Что там? — сурово спросил Лев Николаевич. Руслан поведал о наших злоключениях, а я, решив, что они как-то не впечатляют, напомнила о лодке в зарослях.
— И собака вела себя странно, — внесла свою лепту Женька. — Скулила и на брюхе ползала.
Все поискали глазами Ника, но он остался на улице, оттого, наверное, публика уставилась на меня, хотя с таким же успехом могла таращиться и на Женьку.
— Глупости все это, — грозно заявила Олимпиада и пошла вон из комнаты. — Нечего по ночам шляться, и тогда всякая чушь не будет мерещиться.
— Ничего нам не мерещилось, — разозлилась Женька. — Ребята следы видели. Видели? — рявкнула она, парни дружно кивнули.
— Эка невидаль, — огрызнулась Олимпиада. — Следы… Здесь люди живут, почему бы и не быть следам. И тропинки люди натоптали, вон их сколько по всему острову. Здесь все хожено-перехожено. Собаку вы сами перепугали. Я тебе давно говорила, Лева, надо настоящую собаку завести, а этот у нас точно заяц. Всего боится. Открытая калитка вовсе чепуха. Любка домой через эту калитку ходит, дом ее возле самого озера, ей тут идти ближе. Сегодня она задержалась и, должно быть, калитку не захлопнула, а я проверить забыла. Вот и все ваши тайны.
— А как же борода? — растерялась я.
— Какая еще борода?
— Я его за бороду держала, — чуть не плача, напомнила я.
— Хорошо хоть за бороду, — усмехнулась старая ведьма и исчезла за дверью, а я едва не задохнулась от возмущения.
— Вот что, в зарослях кто-то был. И я держала его за бороду. Если учесть, что все присутствующие бреются, выходит, в зарослях сидел чужак. Что он там делал, не знаю, но он зачем-то прятался, а Ник… — Неожиданно я нашла очень простое объяснение поведению собаки и не задумываясь выпалила: — А Ник знал этого человека, оттого и вел себя по-дурацки. Не мог же он в самом деле по команде «фас» вцепиться ему в горло. — Я перевела дыхание и лишь тут обратила внимание, какой эффект произвели мои слова: мужчины пялили глаза в пустоту, хмуря лбы, поджав губы, на их физиономиях читалась тревога. Женька, обратив на это внимание, робко кашлянула и потянула меня за руку. Я точно под гипнозом пошла за ней, но на пороге оглянулась — заключительная сцена из «Ревизора» продолжалась, а сквозь приоткрытую дверь напротив на меня взирала Олимпиада, и в глазах ее стыла самая настоящая ненависть.
— Вот осиное гнездо, прости господи, — бормотала Женька, когда мы поднимались по лестнице. — Угораздило нас вляпаться. Чую, не видать мне денежек, придется уносить отсюда ноги.
— Тут какая-то загадка, — зашептала я, лишь только мы оказались в моей комнате. — Ты глаза этой мегеры видела?
— Ну…
— Что ну? — разозлилась я. — Видела, как она на меня посмотрела? А почему? Потому что я сказала: Ник знал этого человека в зарослях.
— И что с того? — не поняла Женька.
— А то, что Олимпиада его тоже знает.
— Постой, чего-то больно мудрено…
Я принялась носиться по комнате, высказывая самые фантастические предположения.
— Тут явно какой-то заговор…
Женька слушала, чесала в затылке и вдруг изрекла:
— Ты Ромку своего любишь?
— Конечно, — опешила я. — Ромка-то здесь при чем?
— Ромка точно ни при чем. Просто я подумала…
— Да ты хоть слышишь, что я говорю? — возмутилась я.
— И слышу и вижу. Руслана, к примеру. Умный, сволочуга. Тактику сменил. «С тобой все в порядке, дорогая», — передразнила Женька. — А ты купилась.
— Я купилась? — ушам своим не веря, рявкнула я.
— Конечно. Я вот Ромке настучу, он тебе мозги-то вправит.
— Только попробуй, — запаниковала я. — И что за глупости? Что значит купилась?
— А кто ему головушку на грудь положил?
— В минуту слабости.
— Вот-вот, сначала головушку на грудь, а потом и ножки на ширину плеч.
— Какие ты гадости говоришь, — ахнула я и совершенно неожиданно заревела. Опустилась на кровать, отвернувшись от Женьки, та тут же пристроилась рядом и тяжко вздохнула:
— Я гадости не для своего удовольствия говорю, а для твоей пользы. Потому что бабья натура мне очень хорошо известна. Ты ж Ромку правда любишь, наделаешь глупостей, а схитрить сообразительности не хватит, начнешь терзаться да каяться. А у него ума самый минимум, зато темперамент ого-го, и выйдет полное дерьмо: молилась ли ты на ночь, Дездемона. А вы мне люди не чужие, и я переживаю.
— Что это ты мужа моего дураком обзываешь? — обиделась я.
