Татьяна Луганцева - Белые тапочки от Версаче
– Господи! Какой ужас! Держитесь! Я сейчас! Что?! Так! «Скорая»! У меня ни телефона, ничего! Люди! Граждане, вызовите «ноль три»! Скорее! – от ужаса завопила Катя не своим голосом.
– Успокойтесь, со мной все в порядке, – ответил парень.
– Как-то странно от вас это слышать, – заметила Катя, косясь на огромное кровавое пятно. – Вы истекаете кровью, но не бойтесь, я вас не брошу. Держитесь! Вызовем «скорую», и вас спасут!
– Я не хочу никакую «скорую», отпустите меня, не висите на мне, – попытался высвободиться от нее парень.
«Он в шоковом состоянии», – решила Катя и вцепилась в него нервно и хватко.
– «Скорую»! Помогите! – голосила она, не унимаясь.
Наконец какая-то женщина кинулась к ним и достала из сумочки сотовый телефон. Увидев парня в окровавленном джемпере, женщина благополучно осела в обморок, но Катя не спешила оказывать ей помощь, понимая, что ее случай не смертелен. Она не отпускала парня и руками зажимала его живот, пытаясь остановить кровотечение.
Подбежавший на шум мужчина вызвал «скорую помощь» со своего телефона.
Катя фактически силой усадила парня на асфальт и прижала свой плащ к его животу.
«Будь неладны эти «Ангелы с поднебесья» и Иван Федорович со своей опасной тростью! Я стала убийцей», – с ужасом думала Катя, пытаясь унять дрожь в руках.
«Скорая помощь» приехала неимоверно быстро, видимо, сообщение, что молодой человек истекает кровью на улице, возымело свое действие.
Врач, мужчина средних лет, выскочил из машины и бросился к парню.
– Так, носилки! – крикнул он. – Срочно желатиноль, изотонический раствор внутривенно, Катя, давление и пульс!
Услышав свое имя, Катя вздрогнула, но вовремя поняла, что это относится к медсестре из «скорой помощи», ее тезке.
– Так, поножовщина? Кто свидетель? Сейчас сообщим в милицию, – стал озираться врач в поисках свидетелей.
Тут блондин поднялся с тротуара и категоричным тоном заявил:
– Никакой поножовщины не было, не надо и милицию. Что вы в самом деле? Девушка случайно задела меня тростью, никто не виноват, я ни на кого не в обиде.
– Ничего себе трость, – покосился врач на торчащее лезвие из трости, валяющейся на асфальте. – Это настоящее холодное оружие.
– Это случайность, – повторил парень.
– Это действительно случайность, – подтвердила Катя. – Но я нисколько не снимаю с себя ответственности и готова отвечать.
– Может быть, все-таки передумаете и заявите на нее в милицию? – спросил врач у блондина, которого укладывали на носилки.
Тот отрицательно покачал головой.
– Я на всякий случай изыму трость как орудие убийства, то есть ранения, – сказал врач, – и попросил бы вас, дамочка, оставить свой адрес и данные для правоохранительных органов, если что.
Катя быстро написала свои данные неровным почерком на листе, протянутым ей медсестрой.
– Я могу поехать с вами? – спросила она.
– С какой это стати? – возмутился парень, уже сидя в «скорой помощи». – Вы мне не родственница и не знакомая, а винить я вас ни в чем не виню!
– Странно все как-то, – проговорил врач, захлопывая за собой дверцу, и машина сорвалась с места.
А Катя не могла двинуться, глядя на кровавые пятна на асфальте, словно осталась здесь охранять их.
«Я убила человека! Я убила человека! – беспрерывно крутилось у нее в голове. – Стоп! Что это я? Он жив! Все равно, я вспорола человеку живот. Ужас! Пойду по этапу за нанесение тяжкого телесного повреждения. Интересно, а будет скидка на то, что я сама инвалид и не смогу валить лес? Или валят лес только мужчины-преступники? Точно! Какая же я темная в этом вопросе! Я буду что-нибудь шить – фуфайки, телогрейки – и мои ноги тут ни при чем, то есть никаких скидок мне не будет».
Катя доехала на метро до дома. Войдя в квартиру, сразу прошла на кухню. Она достала початую бутылку коньяка и налила полную рюмку. Выпив две рюмки без закуски, Катя дохромала до телефона и набрала номер своей подруги.
– Тина? Это я… Кто-кто? Не узнаешь, что ли? Что у меня с голосом? Как раз с голосом у меня все в порядке, а вот с головой… Да не пугаю я тебя. Кристина, приезжай ко мне прямо сейчас… мне очень плохо. Я убила, вернее, чуть не убила человека. Не могу говорить, мне плохо, да и вдруг телефон прослушивают? Что? Уже летишь? Жду.
Катя положила трубку и заплакала.
Глава 6
Кристина сегодня неважно себя чувствовала, не выспалась, а ведь с утра занятия у ее любимого Казимира Натановича Бергера, которые она никогда не пропускала.
В красивом голубом платье под цвет глаз и черной куртке из лакированной кожи, в туфлях на высоких каблуках, Тина вошла в аудиторию, когда занятия уже начались.
Она кивнула преподавателю и проскользнула на свое место в правом дальнем углу, которое никто не занимал. Она быстро разложила мольберт и прикрепила кнопками к нему лист бумаги. Откинув со лба темную прядь, Тина выдохнула и выглянула из-за мольберта. Впереди нее сидел Петр Емельянов, личность весьма колоритная. Он был ее ровесником, правда, учился уже девять лет и все на втором курсе. Он постоянно брал академические отпуска по уважительным причинам. По его опухшему лицу и трясущимся рукам Тина давно подозревала, что Петр попросту алкоголик.
Тина с удивлением уставилась на набросок пышнотелой, даже чересчур, женщины.
– Что рисуем? – прошептала она ему в спину.
Петр Емельянов повернул к ней лохматую голову и сфокусировал на Тине мутный взгляд. Его толстые губы дрогнули и расплылись в улыбке.
– А… приходить надо вовремя. Кто-то с утра задерживается в постели? – подмигнул он ей.
– Кто о чем, а шелудивый о бане. Не вредничай, скажи, что рисуем?
– Эх… Муза, вдохновение, идеал, – выдал загадочную фразу Петр и отвернулся.
Казимир Натанович постучал кистью по столу, привлекая внимание аудитории.
– Для вновь прибывших повторяю, что сегодня надо настроиться на любовный лад. Мы рисуем свой идеал, свою музу, своего Орфея, свою любовь, назовите как хотите.
– А у кого уже есть любовь, рисовать портрет любимого по памяти? – спросила Тина, и ее голос звонко прозвучал в звенящей тишине аудитории.
– Конечно, если вы думаете, что его образ совпал с вашим идеалом, – хитро улыбнулся Казимир Натанович.
– А если любимого нет, то рисуй свою мечту, – повернулась к Тине курносая и смешливая девчонка Лена Карандашева.
– Толстого мужика в красном пиджаке с часами «Ролекс» на «мерседесе», – хохотнул кто-то.
«Что это Казимир Натанович вспомнил о любви, об идеале?» – подумала Тина и посмотрела на чистый лист бумаги. Идеал… Какого мужчину она хотела бы видеть рядом с собой? А может быть, идеальный мужчина уже был рядом с ней, а она не разглядела и не сберегла?
Кристина вспомнила бесконечную череду мужчин, с которыми она когда-то встречалась, и содрогнулась.
«Нет, я уверена, что среди них идеала не было», – решила она и нанесла легкий штрих карандашом на лист бумаги.
Когда творческий человек начинает работать, время словно останавливается. Слышны лишь дыхание, скрип карандаша по листу бумаги, вздохи… Поэтому и занятия в мастерской Бергера продолжались столько, сколько студенту-художнику требовалось, его не ставили в жесткие рамки.
Часа через два некоторые студенты понесли свои работы на стол профессора. Тина работала почти четыре часа. Наконец она почувствовала, что руки ее дрожат, что глаза очень устали. Так с головой погружаться в процесс творчества удавалось не каждому… С бумаги на Кристину смотрел красивый молодой мужчина с мягкими чертами лица, темными глазами, черными, слегка вьющимися волосами, чувственным ртом и мужественным подбородком. Лицо у этого мужчины было добрым, умным и немного задумчивым. Широкие плечи, сильные запястья.
«Просто херувим какой-то, – усмехнулась про себя Кристина, – вот он оказывается какой, мой «мистер совершенство». А Казимир Натанович хитер, заставляет задуматься и заглянуть себе же в душу. Одно слово – мастер. Я, конечно, предполагала, что люблю мужественных брюнетов, но не думала, что он будет настолько добрым и трогательным. Докатилась, Кристина Наумовна, потянуло на романтику в наш век кибернетики и информатики. Не хватает любви, нежности и понимания, ох не хватает», – вздохнула Кристина и принялась откалывать лист бумаги с мольберта.
К ней подошла ее сокурсница Юлианна Снегирева – особа весьма неприятная и высокомерная. Она отличалась особой пунктуальностью и подхалимством к преподавателям, что вполне компенсировало отсутствие у нее таланта и давало приличные оценки за ее работы и экзамены. Юлианна посмотрела на рисунок Тины.
– Ого! Какой милашка! Такие интересные черты лица и кроткий взгляд. Не думала, Кристина, что тебя тянет на таких мальчиков, ты всегда мне казалась стервой!
Тина бросила взгляд на рисунок Юлианны и отметила:
– Этот мускулистый красавец с гипертрофированными бицепсами мало похож на твоего пятидесятилетнего любовника с отвислым животом и тугим кошельком, которого ты безуспешно охмуряешь второй год.
