Елена Яковлева - Маньяк по вызову
Впрочем, мы его к этому не обязывали. Сидели себе скромными мышками на заднем сиденье и пялились в окошко на проносящиеся мимо нас чистенькие березовые рощицы и стайки уютных дачных домиков.
Один только раз Нинон нарушила заговор молчания, когда, откашлявшись в кулачок, спросила:
— На какое кладбище мы едем?
— На Донское, — односложно ответил банкир.
Я заметила, что левая бровь Нинон удивленно приподнялась, и догадалась, что ее поразило. Донское кладбище — старое, в центре, и на нем кого попало не хоронят. Что ж, значит, коллеги безутешного банкира подсуетились. Эти мне «новые русские», при жизни они купаются в роскоши, а как помрут — так лучшее кладбище им подавай. Хотя какая, собственно, разница, где истлевать? Впрочем, живые больше заботятся о себе, любимых, чтобы, навещая могилку, не тащиться за тридевять земель. Се ля ви, ничего не поделаешь.
Однако мой философский настрой дал трещину, когда мы прибыли на место. Подробно останавливаться на описании похорон убиенной банкирши я не стану, но скажу, что это событие явилось одним из величайших потрясений в моей жизни. До сей поры я полагала, что такое бывает только в кино, в круто закрученных фильмах, типа «Однажды в Америке».
Начну с того, что Донское кладбище по всему периметру было обставлено лимузинами вроде нашего, которые привезли желающих проводить в последний путь нашу истеричную банкиршу. Утопающий в цветах и венках дорогой гроб из благородных пород дерева был выставлен в ритуальном зале крематория. (Оказывается, покойница при жизни неоднократно высказывала просьбу быть кремированной.) Сама «виновница» печальной церемонии была профессионально загримирована и выглядела в гробу молодайкой, нечаянно задремавшей после обеда.
Последнее обстоятельство не ускользнуло от внимания Нинон, которая процедила сквозь зубы, старательно сохраняя меланхоличное выражение:
— Смотри-ка, а она выглядит лучше, чем при жизни.
Вновь прибывающие участники церемонии похорон первым делом подходили к убитому горем мужу, выражали соболезнования и с чувством пожимали руку, после чего ненадолго задерживались возле гроба с покойницей, театрально роняли что-то типа: «Какая нелепая смерть» — и бесшумно удалялись. Их было так много, что в конце концов к банкиру выстроилась очередь, прямо как в свинцовые времена всеобщего дефицита в обувную секцию ГУМа после завоза партии югославских сапожек. Должна признать, мы с Нинон в черных костюмах и солнцезащитных очках выглядели в этой обстановке весьма органично.
Я крепилась из последних сил, но идиотское чувство, будто я присутствую на тщательно отрепетированном спектакле, не покидало меня до самого конца и даже усилилось, когда банкир подошел к гробу и, опустившись на колено, возложил на лаковую крышку белые орхидеи. С этого момента мне стало казаться, что это не просто хорошо отрепетированная постановка, но и выдержавшая по меньшей мере два десятка сезонов, да еще и с аншлагами. А завершилась она тем, что пол под постаментом разверзся, и гроб медленно погрузился в чрево крематория под известную, буквально навязшую в зубах трогательную песенку в исполнении Селин Дион, ну ту, про сердце, которое будет биться вечно…
— «Титаник» поглотили холодные воды Атлантики, — глухо прокомментировала Нинон, стоявшая по левую руку от меня.
— Не кощунствуй, дочь моя, — прошептала я, бросила тоскливый взгляд в сторону выхода и остолбенела. Там, привалившись плечом к мраморной стене и сложив руки на груди, стоял бывший мужчина моих несбывшихся снов.
Глава 11
С трудом дождавшись, когда гроб исчезнет в глубинах крематория (чуть не сказала Атлантики), я незаметно выскользнула наружу, чтобы глотнуть свежего воздуха. Мужчина моих несбывшихся снов будто только того и ждал и сразу же возник за моей спиной, обронив вместо приветствия, вероятно, по поводу моей «европейской» респектабельности:
— Скромное обаяние буржуазии… — Я ничего не ответила, но, полуобернувшись, так на него зыркнула, что он немедленно утратил способность к идиотским шуточкам и перешел на деловой тон, пробормотав:
— Смотрю, вы с подружкой втерлись в доверие к банкиру. Это хорошо…
— И что же в этом хорошего? — раздраженно уточнила я.
— Ты могла бы мне помочь… — начал было Андрей.
Я не дала ему договорить, заведясь с пол-оборота:
— Не рассчитывай сделать меня подсадной уткой, понял? Сам веди свое замечательное следствие, а меня оставь в покое!
Мужчина моих несбывшихся снов попытался возразить, и, вполне возможно, мы бы с ним сцепились, а хорошо отрепетированные похороны закончились бы похабным мордобоем, не объявись на горизонте Нинон.
— Вот ты где? — сказала она все еще немного хрипловатым голосом. — А я тебя ищу, ищу…
— Душно там, — придумала я причину, — да еще и музыка эта…
— Да уж, — согласилась Нинон, — шоу получилось хоть куда, в жизни не видела более дешевого спектакля. Впрочем, как раз в излюбленном стиле покойницы, не отличавшейся хорошим вкусом. Думаю, она осталась довольна.
Пока мы с Нинон перекидывались такими фразочками, из крематория к своим лимузинам косяком потянулись остальные сочувствующие, а Нинон, какая ни была близорукая, умудрилась разглядеть Андрея, удалявшегося от нас по аллее, обсаженной голубыми елями.
— Это же особо важный следователь! — воскликнула она. — Вон тот, видишь?
— Где? — Я приняла нарочито удивленный вид.
— Да вон, под елками! Что он тут делал, интересно? — Я пожала плечами:
— Детективы ты, что ли, по телевизору не смотришь? Сыщики всегда приходят на похороны жертв преступлений, которые расследуют. Наверное, рассчитывают, что сентиментальный убийца явится возложить цветы на гроб… И вообще, может, ты перепутала, с чего ты взяла, что это следователь?
— Он это, он, — уверенно заявила Нинон и как-то подозрительно на меня посмотрела.
Я почувствовала, что начинаю краснеть, но, слава богу, тягостную сцену разрядил вдовец, остановившийся возле нас. Он поочередно пожал нам с Нинон руки, поблагодарил за помощь и осведомился, поедем ли мы на поминальный обед, который должен был состояться в довольно известном ресторане. Я мысленно ужаснулась, а Нинон неожиданно проявила благоразумие, в тактичной, но достаточно твердой манере объяснив банкиру, что печальная церемония произвела на нас тягостное впечатление, а посему мы хотим поскорее вернуться в Дроздовку.
Банкир не стал нас уговаривать, а распорядился, чтобы нас в целости-сохранности доставили туда, откуда взяли, и уже через сорок минут мы с Нинон стояли на террасе ее уютного особнячка. Нинон, близоруко щурясь, управлялась со своими замками, а я, счастливая тем, что тягостное мероприятие осталось позади, полной грудью вдыхала свежий загородный воздух.
В гостиной мы, не сговариваясь, рухнули в кресла, минут пять помолчали, после чего перешли к ленивому обмену впечатлениями. Нинон все еще покоя не давала мысль об Андрее. Я уже не рада была, что соврала ей, но признаться, что я не только видела его в крематории, но даже с ним разговаривала, не могла. Тогда пришлось бы объяснять причину такого моего поступка и, естественно, посвятить Нинон в перипетии моих отношений с «особо важным следователем». А мне этого совсем не хотелось, и не только потому, что я обещала ему хранить тайну, но и… Короче, одно дело, когда ты рассказываешь об абстрактном подлеце, наплевавшем тебе в душу, и совсем другое, когда речь идет о подлеце конкретном, траекторию плевка которого запросто можно прикинуть глазомером.
— Нет, это точно был он, — мучилась Нинон, — не сойти мне с этого места, если я ошиблась. Гм-гм, интересно, зачем он пожаловал? Какого такого убийцу он высматривал, если они уже сцапали молдаванина с Иркиными часиками?
— Не забивай себе голову, — вяло посоветовала я.
— Ничего себе предложение, — возмутилась Нинон, — не забивать голову, когда события развиваются в непосредственной близости. Ты как хочешь, а я успокоюсь только тогда, когда мне скажут: вот он, маньяк, он у нас за решеткой, а вы, добропорядочные граждане, можете спать спокойно и ни о чем таком не думать.
— Тогда нужно вернуться в город, — сказала я, сбрасывая туфли с отекших ног.
— Еще чего, я не собираюсь менять планы! — в очередной раз взъерепенилась Нинон.
— Тогда чего же ты хочешь? — искренне недоумевала я.
— Я хочу знать, что происходит, хочу, чтобы меня наконец поставили в известность, какие действия предпринимает следствие… — менторским тоном занудила Нинон, совсем как политики по телевизору.
Я покачала головой:
— По-моему, ты хочешь слишком многого.
— Нет! — Нинон взвизгнула, как капризная девчонка. — Я хочу немного, немного… — И даже топнула ножкой в изящной лаковой туфле.
